Вы здесь

Инна Сапега. Дневники

Мытарь и фарисей

Громко хлопнула дверь за спиной, и темнота в подъезде вмиг ослепила меня.

Я машинально протянула вперёд руку, пытаясь отыскать лестницу. Но сразу её отдернула: у самых моих ног послышался странный тоскливый звук: будто кто-то выл или стенал.

«Бежать, быстрее бежать отсюда!» — пронеслось в голове. Но моё тело не послушалось, застыв в оцепенении.

— Господи..Господи, прости... — донеслись до меня обрывки плача. — Прости меня, Господи.

Что-то темное лежало, скорчившись на кафельном полу. Человек, наконец, разглядела я. Мужчина.

Будьте как дети

Казалось бы такие ясные слова: «Будьте как дети…» Конечно, они обозначают заповедь быть добрыми, чистыми и искренними.
Я раньше именно так и понимала эти слова. Но Евангелие – особая книга, живая. Через неё Бог разговаривает с нашей душой, и потому грани Евангелия открываются по-иному в разные периоды жизни. Сейчас у меня растёт маленький сынок. А я гляжу на него и часто думаю: «А что же это такое – быть ребёнком?»
Быть маленьким ребёнком, значит – полностью зависеть и полагаться на своих родителей. Особенно на маму.
Для грудного ребёнка мама – это Бог. Мама всё может, всё знает, мама всегда рядом, она заботится о тебе, она тебя любит, она качает тебя на ручках, поет тебе песенки. Мама играет с тобой, она помогает тебе сделать первые шаги и внимательно следит, чтобы ты не ушибся.

Подарок

Подарок подарку рознь. Дело даже не в качестве, дороговизне и пригодности подаренной вещи. Ценность подарка в сердечном расположении дарящего. Бывает так – подарят тебе что-то дорогое, а оно стоит и пылится, ненужное. А бывает – какая-то простая вещица становится самой любимой.
Помню, как-то меня пригласили в самый последний момент на венчание. Покупать подарок у меня уже не было времени, я перебрала все свои безделушки и остановилась на глиняных колокольчиках. «На худой конец сойдет!» - подумала я. Сложила свои колокольчики в коробочку и перевязала красной ленточкой. Конечно, моя коробочка тут же затерялась среди других подарков молодоженам.
На следующий день празднование продолжалось уже в более узком кругу людей. Так получилось, что я пришла одна из первых: молодые как раз распаковывали свои подарки. Новоиспеченная жена открывала маленькую белую коробочку. «Ой! – воскликнула она. – колокольчики!» Она тут же их достала и показала мужу. «На худой конец сойдет!» - кивнул тот.

Галина-Параскева

Я давно хотела написать о ней, но не решалась. Сейчас же напишу. Видимо пришло время.

Я встретила её в Сергиевом посаде весной 2005.Тот год был непростой для меня. Я училась в иконописной школе и из-за неправильной духовной жизни сильно подорвала своё здоровье. Я чувствовала, что нахожусь на гране, и мне нужна помощь. А просить о помощи я по гордости своей не желала. Да и не знала, кто мог бы мне помочь.
Тогда я впервые и увидела её. Она медленно шла на костылях по дорожке возле Академического сада. Седая, в белом платке. Глаза прищурены, будто слепая. Но идет сама. И чему-то улыбается. И помню, я подумала: "Чтобы не погибнуть в своем нереальном мире, мне нужно заботиться о ком-то. Например, об этой бабушке". Так началась наша длительная дружба.

Valentina

В последнее время я часто вспоминаю её…

Помню так ясно, как будто мы простились только вчера. Даже яснее. Ведь наша память, как вода в колодце, с годами всё лишнее оседает, а суть становится чище и прозрачнее. И видится то, что тогда, в настоящем, прошло мимо, не заметилось, не понялось.

-Valentina! – протягивает мне свою узкою ладошку миниатюрная женщина с утонченной северной внешностью. Валентине на вид лет тридцать пять – тридцать восемь. И лучезарные морщинки возле глаз очень ей идут. Особенно когда она улыбается – тогда морщинки становятся солнышками, два солнышка на её лице. А сейчас она улыбается, протягивая руку. Сама она очень хрупкая, но её имя значит – сильная.

Валентина приехала в Россию на три месяца вместе со своим мужем и маленьким сыном Михаэлем. Мужа-профессора богословия – пригласили прочитать курс лекций для студентов Семинарии, а Валентина желала взять несколько уроков по иконописанию в нашей школе. И так вышло, что я – сама первокурсница на тот момент - была единственной ученицей, свободно говорящей на английском языке. Русского Валентина не знала.

Бабаня

"Бабаня! Бабаня!" - кричала я у перекошенной деревянной калитки.
Калитка была не заперта, но во двор я зайти не решалась. Знала - во дворе живет старая собака, которая хоть и не кусается, но уж очень лает, когда проснется. А просыпалась она всегда, если кто-то чужой заходил на её территорию.
"Бабаня!" - кричала я, нетерпеливо поглядывая на крыльцо деревенского дома. По двору бегали суетливые куры, а на крыльце сидел кот и лениво смотрел на меня.
"Бабааааня!"
"Иду-иду! - наконец, слышалось с крыльца.

Архиерей

Естественная гордость матери может незаметно перерасти в гордыню. А любование новым человеком Божиим — своим дитятей — вдруг стать самолюбованием.

«Он будет у тебя архиереем!» — кто-то произносит, когда ты, еще с круглым животом, идешь по храму. Архиереем! — слово западает в душу и приятно щекочет.

И вот архиерей родился. Отчего-то красный, с волосатыми спинкой, лбом и ушами. Он истошно кричит. И ты думаешь: Боже мой, это мой сын! Но на кого он похож?

Через три дня краснота сходит, и архиерей становится желтеньким. «Это желтуха новорожденных!» — успокаивает педиатр. — «К месяцу пройдет». К месяцу? Значит, мой сын будет целый месяц желтого цвета? Это будущий архиерей-то? Стыд какой.

Клуша и Феня

— Вообще-то кур я люблю. — рассказывала Феня — розовощекая послушница-птичница в голубой рубахе в клетку. — Я росла в городе, а тут как то, довелось мне гостить у тетки в деревне пару лет. Она у меня сердобольная была, наверное, потому что одна всю жизнь прожила. Помню, кто-то подарил нам с десяток цыплят. Мы с ней их растили, кормили, грели. А когда они выросли, тетка их всех и оставила — никого резать не стала. «Они же мне, как дети родные» — говорила. Так смешно — у нас даже куриное кладбище завелось — возле леса. Как окочурится курица, мы с теткой поплачем да и схороним её со всякими почестями.

Феня улыбнулась, вспоминая. Её веснушчатое лицо под платком словно просветлело всё.

Неравноправие или женская диакония

Всем женщинам-христианкам посвящается

Кто из нас, девочек, хотя бы раз в жизни не досадовал, что она не мальчишка? Особенно придя в храм. Нет, правда, мальчишкам можно и брюки носить, и ходить с непокрытой головой, наш же удел — платки и юбки. Им в любой день разрешается прикладываться к иконам и причащаться, нам же периодически приходится прятаться в притворе, боясь осквернить святыню. Им разрешено даже входить в алтарь, а некоторые получают благословение и на принятие диаконства или священства; мы — на алтарь смотрим через Царские врата, а о том, чтобы служить в сане нам и помыслить нельзя.

Волк

Зимой в деревне Лере кажется, что они с мужем живут на необитаемом острове. Не слышно и не видно никого, кроме галок, живущих в печной трубе, да нескольких соседских котов, преданно навещающих их пушистую Мурку. Яблочные деревья в саду молчаливо стоят, свесив свои покрытые снеговым платом ветви. День сменяется днем. И тишина как и снег ложится на землю и крышу их маленького деревянного дома. И так привыкаешь к зимнему однообразию и затвору, что даже бродячий пес на улице воспринимается как невиданный сказочный гость.

- Там волк на улице! – когда Лера моет посуду после ужина, в дверях появляются запорошенные снегом шапка и борода её мужа Саши.

- Где? – удивляется она и закрывает кран.

- Пойдем со мной за водой, увидишь! – весь Саша входит в дом. Он улыбается. Снег на его шапке и бороде быстро тает от домашнего тепла.

- А он нас не съест? – интересуется Лера, снимая фартук.

- Съест, конечно. Они сейчас голодные. – спокойно отвечает супруг. - Он потому-то и пришел в деревню.

- Понятно.

Страницы