Светлана Коппел-Ковтун. Произведения

Еще совсем недавно подаренный мне букет я непременно передаривала. Денег, чтобы купить цветы обычно не хватало, потому я не теряла свой шанс получить радость от дарения радости другому — кому-то из любимых.

А вот сегодня, уже в который раз, я остаюсь со своим букетом. Подруга, гостившая у нас, восхищена купленным вместе с ней букетом не меньше меня. И раньше, знаю точно, она непременно унесла бы его с собой — иначе просто быть не могло. Но сейчас все не так...

Пытаюсь осмыслить почему: что изменилось во мне или в жизненных обстоятельствах?

Быть может, я просто стала богаче жить — покупка букета уже не составляет проблемы, и я в любой момент могу себе позволить эту роскошь: порадовать кого-то? Или же, наоборот, я стала намного беднее и слабее и уже сама нуждаюсь в этом букете — искорке красоты, которая, верю, знаю, спасет мир.
Да, жажда красоты усилилась, а я ослабла. Это мой прагматизм, которого почти нет во мне, решает вопрос о букете в мою пользу. Букет мне сейчас нужнее, чем подруге. И даже она знает об этом. Потому на мое предложение сбегать за точно таким же букетом для нее отвечает чистосердечным отказом. Это уже голос ее прагматизма, которого в ней тоже почти нет...
Подруга ушла домой, а букет стоит у меня в кухне, на круглом столе, и радует меня красотой. Но я сожалею, что не подарила подруге точно такой же. Уж коль свой отдать не смогла... Тогда душа приобрела бы две красоты и напиталась бы больше.

Похоже, я становлюсь прагматиком.

Не грежу — на земле стою,
руками в небо упираюсь.
И Бога, кажется, люблю —
в доверии пред Ним склоняюсь.

Зов неба, накрест — зов земли.
В гармонии и совершенстве
родится вечный крест любви,
но как вместить его блаженство?

2000

У каждого в жизни бывали случаи, казалось бы незначительные, которые украсили жизнь, наполнив обыденное существование каким-то необъяснимым очарованием.

Кстати, а у вас есть хомячки? Если нет, то вы меня вряд ли поймете. А мне так хочется быть понятой. Без хомячков, правда-правда…

А дело было так. Шла я, обдумывая множество разных рутинных вещей, которые слоями возлежат в моей маленькой голове. Эти самые вещи, а вместе с ними и мысли о них, вечно толпятся, склочничают, норовят пролезть без очереди. Я же пытаюсь обдумывать все по порядку, двигаясь по кругу. Но жизнь часто требует нарушить этот порядок, хотя соблюдать его непросто, и я всегда предельно напрягаюсь для этого. Только нарушить порядок бывает еще сложнее.

I

Каждое утро Алексей Петрович начинал с ритуального визита на кухню. Неспешно он открывал дверцу навесного шкафчика с посудой и доставал свою любимую чашку, всегда стоящую с левого края. Затем он включал электрический чайник и, пока тот нагревался, любовался видом из окна, которое выходило в сад.

Затем Алексей Петрович пил чай с мёдом и хлебом, и эта скромная холостяцкая трапеза служила ему завтраком и обедом одновременно.

Каждый день Алексей Петрович напряжённо следил за судьбами мира, читая газеты и смотря практически все выпуски новостей. Он негодовал, давал советы и указания, делал замечания и всегда сожалел о том, что живёт в глуши и что телевизор показывает только три канала. Но к вечеру его забота о мире обычно притуплялась, и он, чувствуя неимоверную усталость, плёлся на кухню, чтобы поесть. Для удовлетворения голода было достаточно открыть холодильник и взять, что больше приглянется: ветчину, сыр, помидоры или, скажем, борщ.

Меня зовут Карлик — уменьшительное от Карл. Не помню, кто впервые меня так назвал, но, видимо, всем это прозвище так понравилось, что оно полностью заменило мое настоящее имя.

Роста я самого обыкновенного — не высок и не низок. Когда я впервые с кем-то знакомлюсь, люди, обычно, удивляются, потому что внешне я мало похож на карлика.

Я перестал расти душой, когда мне было лет шесть или семь, или, может быть, восемь — не больше. То ли испугало меня что то, то ли разочаровало, но дверца души моей как бы захлопнулась изнутри, и я перестал жить по-настоящему. Вместо меня жила моя шкура, телесная оболочка, походившая на сомнамбулу по причине отсутствия главной составляющей человека. Я так глубоко спрятался внутри, что сам забыл о себе. Совершенно. Я потерял себя и даже не подозревал, что надо себя искать.

Что для нас привычнее: брать или давать? И что — приятнее: радоваться или радовать? Опыт свидетельствует, что нам привычнее потреблять. Однако, при желании, можно отучить себя от этой некрасивой привычки.

Существует, к примеру, психологическая игра, которая пытается научить обратному. К сожалению, я забыла ее правила, зато помню суть.