Вы здесь

Инна Сапега. Произведения

Семечко

От ветра и зноя семечко высохло: стало маленьким и легким. Совсем невесомым.

Его носило из стороны в сторону, пока оно не упало на землю.

«Ох, как я устало! — сказало семечко. — Наверное, я умираю!»

Заботливое дерево накрыло наше семечко мягким листиком. Земля укутала его теплым снежным одеялом.

И семечко заснуло. Крепко-крепко.

Лазарь сегодня умер

На улице - солнце,
острова зеленой травы
уже пробили плешь земли весенней,
где-то громко зовет синичка,
ветер играет с тонкими ветвями ивы.

Я иду и считаю шаги,
просто мне нравится чувствовать твердь под ногами.
Я дышу, улыбаюсь,
я никуда не спешу,
это редко теперь бывает.

А сегодня, я думаю об этом,
сегодня Лазарь умер,
брат Марии и Марфы.
Давно умер,
почти две тысячи долгих –предолгих лет,
но он умер сегодня.

Я не знала Лазаря,
конечно,
но о нем мы в Церкви читаем.
Он умер в эту среду,
сегодня,
а в субботу Лазарь воскреснет.

Какой странный!

Если ты когда-нибудь попадешь в наш храм, ты заметишь дверь в левом углу притвора. Это простая деревянная дверь, в которую обычно входят только старушка-свещница, да звонарь. Открыв дверь, ты очутишься в небольшом коридорчике. Направо — маленькая каморка, где хранятся веники, швабры, губки, тряпочки и все что нужно для уборки храма. Рядом — шкаф со свечами. Напротив него — большое окно, а затем лестница, ведущая на колокольню. Под этой лестницей стоит старая коробка, в которой на потрепанном войлочном одеяле спит белый кот.

Зеркало

У меня в прихожей висит зеркало. Небольшое зеркало, овальной формы.  От времени его старинная деревянная рама приобрела бордовый оттенок, но стекло сохранило ясность и чистоту отражения.

Я не знаю, откуда оно у нас. Это зеркало висит в прихожей столько времени, сколько я себя помню. Возможно, оно даже представляет собой определенную антикварную ценность. По-крайней мере я так решила, когда захотела от него избавиться. Деревянная рама украшена резным узором с неброским, но тонким рисунком.

Увещание святого епископа Кесария или смиренный совет грешника, обращенный в целом ко всем святым и всем священникам

Если бы я, тщательно исследуя себя, обратил внимание на свои собственные погрешности, мою небрежность и невежество, то вероятно, едва ли я решился бы увещать к чему-либо доброму простых людей на приходах, ибо в Писании сказано: «Вынь прежде бревно из твоего глаза и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего» (Мф. 7:5) и «Как же ты, уча другого, не учишь себя самого?» (Рим. 2:21). Эти слова Писания чрезвычайно ужасают меня, но также я понимаю, что на моих плечах лежит другое большее и невыносимое бремя, о котором сказано: «Лукавый раб! …для чего же ты не отдал серебра моего в оборот, чтобы я, придя, получил его с прибылью?» (Лк. 19: 22–23).

Весеннее равноденствие

День равен ночи,
солнце на снегу,
и белые березки словно свечи...
Шепнула мне: "К тебе приду!"
весна давеча.
Набросив тонкое пальто,
укутав плечи легкой шалью,
я побежала далеко -
к земному краю.
И ветер с кудрями играл
то озорно, то нежно -
весну со мною он встречал
на поле еще снежном.
А там, где слился небосклон
с землею воедино,
одну оставил меня он -
время остановилось.
Меж двух миров стояла я
всего лишь миг иль вечность?
К себе звала весна меня
на встречу.

2011

Иногда мне хочется выть

Иногда мне хочется выть.

Втянуть в себя как можно больше этого густого воздуха,
поднять голову вверх,
закрыть глаза и выть.
Долго-долго.
Держать одну ноту, пока вместе с ней не выйдет наружу боль и одиночество.
Выть.

Чаще всего я вою зимой, когда ночи длинные.
Бывает, вою весной и осенью.
Вою и летом,
но реже.

Вою от усталости,
от обиды,
от тоски.
Вою, когда ищу своих,
или когда нашел чужого.
Бывает, вою в удовольствие.
Просто, чтобы почувствовать - живу,
услышать себя, свой голос, отдающийся эхом на тысячи верст.

Ууууууу!
Затем - тишина.
И...
...ответный вой другого волка.

Самсон и Далида

Я — Назорей Самсон, моя копна волос,
как грива льва, к себе других манила.
С детства берег ее, как только мог,
ведь в ней была особенная сила.

Не по годам взрослел, крепчали руки, торс,
и сладость поцелуев скоро я изведал.
И волос мой со мною быстро рос,
но тайну силы никому не выдал.

Я не боялся филистимлян ни других врагов,
одной рукой я побеждал десятки, сотни.
Но Далида с ее несказанной тоской,
с ее смущенным взором робким
меня пленила.

Что такое счастье?

-Счастье? Что такое счастье? - думала маленькая снежинка, паря в воздухе. - Наверное, счастье - это красота. Вот капля воды - она, должно быть, счастлива! Она такая прозрачная, такая круглая, такая сверкающая! Ах, как бы я хотела быть каплей.

Снежинка упала на ладонь маленькой девочке. Растаяла. И стала каплей. Прозрачной, круглой и сверкающей.

-Счастье!? - думала капля. - Счастье, наверное, это - полет. Это ощущение парения и невесомости. Вот, что такое счастье. Ах, как бы я была счастлива, если бы я летала!

Девочка засмеялась, перевернула ладонь и капля скатилась вниз. Она летела-летела, и наконец, упала на землю и превратилась в лужу.

Страшное воскресение

Мы живем в состоянии постоянного страха. Мы привыкли к боязливому чувству, сроднились с ним. И уже, наверное, не можем жить без него. Мы тревожно озираемся по сторонам, идя по улице, с недоверием смотрим на человека, вошедшего с нами в лифт. Мы спешим запереть замки, закрыв дверь в своем доме. Нам неспокойно, постоянно неспокойно.

А чего мы боимся? Мы боимся смерти.

Внезапной, насильственной, просто смерти.

Я думаю об этом сегодня, когда мы идем в храм. На улице — дождь, и мы идем медленно. Обычно мы в храм бежим, он у нас совсем рядом — одна автобусная остановка. И мы бежим, от радости даже немного пританцовываем, так нам хочется побыстрее на службу. А сегодня еле плетемся.

Арест

Арестован!

Анна Васильевна почувствовала слабость. Закружилась голова. Она прислонилась спиной к стене, беспомощно глядя на сестру милосердия Евгению, прибежавшую из больницы со страшной новостью.

Валя арестован. Его взяли прямо в больнице, и повели, должно быть, в железнодорожные мастерские, где происходил суд над восставшим Туркменским полком.

Счастье может стать укрытием...

Счастье может стать укрытием -
местом, где удобно прятаться.
Что тебе тогда чужие беды?
Их и вовсе нет.

Счастье может стать зеркалом,
в котором лишь твое отражение.
Смотри на себя да радуйся,
а на боль других — глаза закрой.

Счастье может стать крепостью,
замком с неприступной стеной.
Моё счастье — никому не отдам.
Моё — не поделюсь ни с кем.

Встреча

Пройдя родовые муки
и месяцы ожиданья,
впервые ребенка взять в руки,
нежно к груди прижать.
Вмиг отпустить все страхи,
тревоги, боль и сомненья,
унять своё сердцебиенье,
к Богу глаза поднять.
И тут – отчего-то вспомнить,
седого согбенного старца,
в чьи руки Христос положен,
да сердцем его понять.
И ужаснуться Встрече,
вдруг осознав мгновенье
фатального превращенья
тебя - из девочки в мать.

Мытарь и фарисей

Я -  фарисей,
я не таков как все другие:
пощусь, молюсь,
веду благую жизнь.
И я мытАрь,
глаза поднять не смею,
прости, шепчу,
мой Бог, будь милостив.
Великий я гордец,
мне трудно горбить плечи,
а осудить других
мне кажется - пустяк.
И я смиренный раб,
поклоны меня лечат,
бью в грудь себя в слезах:
я грешник, я – червяк.
Я – мытарь?
Фарисей?
Я  фарисей и мытарь:
как падаю – воплю,
как встану – бью других,
я плачу,
я смеюсь,
терплю,
и ненавижу,
люблю,
корю,
молюсь,
я совмещаю их.

У меня на столе есть одна фотография...

У меня на столе есть одна фотография,
на ней улыбается девочка с рыжими хвостиками,
она держит в руках своего друга -
плюшевого мишку -
она улыбается, а глаза у неё грустные-грустные.

Эта девочка - мой давний друг и порой я пишу ей письма,
я пишу: "Здравствуй! Как поживаешь, родная.
У меня всё в порядке,
ты знаешь, я стала мамой?"

Девочка с фотографии, кажется, мне кивает.

Я пишу: "У меня есть сын, он также как ты улыбается,
у него на щеках ямочки как у тебя, веришь?
И глаза точь-в-точь, так говорят, случается.
Ну а я... я стала такою взрослой,
вряд ли меня узнаешь!"

Страницы