Постмодерн

Маргиналы, неудачники, бездарности и самовлюбленные недоумки развертывали в своем забытом, но воскрешенном усилиями Парфри и Вэйла творчестве новую систему координат, построенную не от общества, а от его минимальной ячейки, от его атома, пытавшегося интегрироваться в доминирующий дискурс, но свернувший на полдороги или просто не сумевший этого сделать. Такие фигуры как Эд Вуд или Рэй Деннис Стеклер воплощают в себе образы «культурных идиотов» у которых не хватило ума освоить законы социализации, и они остановились на полпути, обратив свою энергию в немыслимые по глупости и неудачности произведения. Но именно эти «культурные идиоты» и их провальная продукция и показывают в должном виде и с должными пропорциями судьбу логемы в Постмодерне, логемы, как измельченного логоса, выброшенного на периферию и борющегося — с переменным успехом — с окружающим его стремительно растущим ничто.

Одинадцатая заключительная лекция профессора Александра Дугина, прочитанная в МГУ имени Ломоносова в рамках курса «Структурная социология».

Часть 1. Социология фазового перехода

Второй фазовый переход

Постмодерн — эта та парадигма, к которой в данный момент осуществляется переход от предыдущей парадигмы — Модерна. Переход происходит на наших глазах, поэтому актуальное общество (по меньшей мере, западное, но также и планетарное в той мере, в какой на него распространяется западное влияние) есть общество переходное. Переходным в широком смысле является не только российское общество, но и та социальная матрица, которая в той или иной степени определяет жизнь человечества, также меняется свою качественную природу.

Создание «сквозной», то есть описывающей всю известную историю человечества, теории общественного развития, всегда было желанной целью многочисленных исследователей. К началу ХХ века такая теория была создана в рамках развития марксизма и получила название исторического материализма. К сожалению, начиная с 30-х — 40-х годов прошлого века, развитие марксизма-ленинизма фактически остановилось, в результате чего окостеневшая теория, продолжая достаточно убедительно описывать реалии прошлого (хотя и по прежнему оставаясь в сложных отношениях с мистическими, в частности, религиозными факторами в истории человечества), стала существенно отставать от современности. Особенно тяжело ей было из-за того, что сильно отстал ее язык, продолжающий нести на себе черты ранней индустриальной эпохи XIX века. Еще один удар по этой теории был нанесен в связи с распадом мировой социалистической системы и СССР, хотя это разрушение произошло в полном соответствии с концепциями ее классиков, которые утверждали, что до тех пор, пока в мире существует капиталистическая система, социалистические государства не могут чувствовать себя в безопасности.

Известный философ, политолог, лидер «Международного Евразийского Движения» отвечает на вопросы «Завтра», 2011 год.

— Александр Гелиевич, как можно определить евразийство в условиях политической конкретики, в контексте сегодняшнего положения России?

— Евразийство — это политическая философия, которая не может быть однозначно квалифицирована ни как правая, православно-монархическая, ни как левая, коммунистическая, социалистическая, ни тем более как либеральная. Это нечто оригинальное, выстроенное и выстраданное в течение всего ХХ века. За плечами евразийства — столетие. Тем самым у этой политической философии есть историческое прошлое, есть компендиум текстов, что очень важно для любой доктрины, и есть евразийский анализ разных исторических этапов. Начиная с Первой мировой войны — работы Савицкого, Трубецкого, и вплоть до 60-х-70-х — работы Гумилёва. В восьмидесятые подключаемся мы, продолжаем эту линию. И анализируем с позиции евразийства события, которые разворачиваются последние двадцать пять лет. Евразийство — столетняя, устоявшаяся политическая философия. Она не просто была сформирована и брошена, а именно жила. Соответственно, именно в таком качестве она и существует в современной России — это компендиум политической философии, которая базируется на трёх принципиальных аспектах.

Папа Римский Франциск выражает озабоченность эсхатологическими горизонтами. Он неоднократно предупреждал о возможности скорой «Третьей мировой войны».

Эсхатологические пророчества сейчас активно распространяются в православной среде как греческой, так и русской (наличие русских войск на Святой Земле, в Сирии, эскалация конфликта с Турцией и т.д.), среди американских протестантов-диспенсациалистов, у мусульман — как шиитов, так и суннитов (ведь на Ближнем Востоке уже практичсеки идет вовсю гражданская война внутри ислама — фитна), и у иудеев, чья вновь обретенная государственность и есть реализация мессианских чаяний. Все видят конец времен в оптике своих традиций и под своим углом зрения. Но то что апокалипсис близок как никогда ранее, не сомневается, пожалуй никто.

Важно, что к эсхатологическому хору присоединяются и католики. Заявление о том, что это Рождество может быть последним приписывают аргентинскому Папе, первому иезуиту на Святом Престоле Франциску. И здесь самое время обратиться к популярному в католической среде пророчеству святого Малахии, согласно которому сам нынешний Папа должен быть последним наследником Святого Петра на Римской кафедре.