Омилия

Мой сын учится в инклюзивной школе. Когда 14 сентября мы пришли первый раз в первый класс, во дворе меня ждал шок.

Торжественная часть началась с концерта, подготовленного силами старшеклассников. Человек десять ребят исполнили на разных инструментах несколько несложных мелодий.

Зрители аплодировали. Родители более сдержанно, а школьники — очень бурно, не скрывая эмоций. Один мальчик безудержно смеялся, другой подскакивал на стуле, третий издавал нечленораздельные звуки. Более адекватно вели себя колясочники.

С тяжелым сердцем вслушивалась я в эту какофонию, издаваемую зрительным залом. Никогда прежде я не видела сразу столько инвалидов с разными отклонениями. В голове крутился вопрос: правильно ли я сделала, выбрав инклюзивное обучение для сына вместо обычной муниципальной школы. Ведь психолог очень советовал второй вариант.

В центре города высится храм.
Спят вокруг пожилые дома.
Мимо люди спешат по делам -
Кто-то крестится на купола.

Из сетей проводов на простор
Золотой вырывается крест.
Захожу я в церковный притвор,
Как в знакомый до боли подъезд.

Здесь светло от поблёкших икон,
Как от окон, распахнутых в сад.
Чей-то вдруг зазвонит телефон -
Обернусь я невольно назад.

Этот храм для меня - словно дом.
Сверху Небо взамен потолка.
Тихо Ангел стоит за плечом
И молитва, как воздух, легка.

Говорю — и слышу эхо в глубине,

словно словом отзывается оно во мне.

Говорю слова и чьи-то, и свои:

не слова — сидят на ветках воробьи

и чирикают волшебные слова,

от которых в сердце ухает сова,

от которых не кружится голова;

те слова, что не мои — мои слова.

Ощущая желанья заветные,
Весь во власти мечты,
Я целую записки ответные,
Словно снег с высоты.

А свобода моя неделимая
Несвободой была
До того, как ни с кем несравнимая,
Ты мне душу прожгла.

Обнадёжила сладкою мукою,
Научила летать.
Стала музыкой, словом, разлукою,
Чтобы верить и ждать!

Читайте также 2-ю книгу из серии о Крылатике и Крапинке "Приключения Крылатика и Крапинки в Сказочном Лесу"

Эта книга родилась из журнальных публикаций. В течение пяти лет выходила в детском журнале «Ступени» (приложение к православной газете «Благовест») рубрика «Божья коровка». Её герои — забавные лесные человечки Крылатик и Крапинка — полюбились маленьким читателям. Вместе с ними ребята открывали для себя мир: узнавали о растениях и животных, о явлениях природы и временах года, о музыке и математике, получали азы воспитания. В 2013 году все эти истории были собраны под одной обложкой и выпущены рязанским издательством «Зёрна».

Я смотрю на простор, как взирают окрест с эшафота:
На исход октября что теперь открывается нам?
Мир безликий, застывший в одно чёрно-белое фото,
Настоящей ценой переливам и полутонам.

Мокрой порванной ватой покрыты холодные ветви —
Акварельный эскиз, прорисованный в небе седом —
Их дыханием чуждым касается северный ветер,
И так зябко душе, будто в ночь перед Страшным Судом.

Из никогда в навсегда
быть электрической дужкой:
медленный миг труда.

Горестные частушки
вякать на зябких полях,
ставя следы и вопросы.

Временная земля,
перевирая возраст,
новой умыта волной
цвета от дальней жаровни
той, что печёт давно
жертвенному здоровью.

Видимый мир называть —
всей недостаточно юшки.

Вечную жизнь понять
хватит одной понюшки.

Жертвуя уничижительным фото,
не разглагольствуя в меру святоши,
некто гоним интуицией Лота;
посох готов и гиматий наброшен.

Вся недолга человеческой спешки —
выбрать одну путеводную тайну:
пира содомского пыл головешки,
иль костерок Авраама сигнальный.

Личное, меж двух огней, бездорожье
прочит солёный столбняк и простуду.

Всякий, рождённый землёй, уничтожен,
но уцелеет, рождаемый Чудом.

Ирине Богдановой

Блокада… (Слышишь слово — «ад»?)
Как птаха — налегке
Проходит скорбный Ленинград
Та женщина в платке,
Которую отвергнул мир,
Но люди — узнают
Старинный воинский мундир.
Что ж, и она — в строю…
Сдаваться сатане нельзя —
Пути иного нет.
Как много зрят ее глаза:
И тот, и этот свет…
Дрожит замерзшая рука:
Но и в пучине бед
Через года, через века
Не кроху скудного пайка —
Господь
Протянет
Хлеб…

Дети сильнее взрослых. Чище, проще и сильнее. Может, потому взрослым порой и хочется сокрушить эту детскую силу, чтобы самим не казаться слабыми? Как будто выиграв в борьбе с ребенком, можно доказать свою состоятельность. Как родителя, как педагога, как взрослого человека...

«Послушайте, мамаша, Ваш сын ест снег!» — подходит ко мне на горке чей-то папа.

«Спасибо!» — честно скажу, я почти пропускаю его слова мимо ушей, сейчас я поглощена своим вторым ребенком, маленькой дочкой, сидящей у меня в рюкзачке и хныкающей.

«И Вы так спокойно...» — возмущается чужой папа.

Поднимаю глаза: «А Вы что в детстве снег не ели? Я — ела!»

Иисус направился в город, называемый Наин.
Шли с ним ученики.
Приблизился к городским воротам.
И выносили покойного — умер единственный сын
У матери и вдовы. И было народа без счета.

Мать уже по обычаю надорвала одежды ткань,
Сердце она надорвала от муки без всяких правил.
Пожалел Господь её:
— Юноша! Тебе говорю, встань! 
Мертвый, поднявшись, сел, заговорил — и Бога восславил.

К 120-летию со дня рождения

8 февраля 2016 года от Рождества Христова исполняется 120 лет со дня рождения замечательного человека — отца Андрея (до своего монашеского пострига 30.11.1945 года носившего имя Всеволод Коломацкий), биография которого уникальна и заслуживает особого внимания.

Родился этот прославленный труженик в 1896 году в селе Саражинцы Киевской губернии, в семье церковного псаломщика Владимира и его жены Серафимы (в девичестве Богородицкой). Учился он в церковно-приходской школе и Киево-Подольском духовном училище, дар любви к Богу и усердной молитвы приобрёл с детства.

Всеволод Коломацкий поступил в Киевскую духовную семинарию, но в связи с началом Первой мировой войны пошёл добровольцем в Российскую армию, в ряды Чешской (Киевской) дружины, которая впоследствии станет ядром Чехословацкой армии.

Я не верю в судьбу и приметы.
Не беда, что развылся наш пёс.
Он зимою скучает по лету,
Надоел ему, видно, мороз.

Вновь кружатся снежинки игриво.
Дышат избы, молчанье храня.
И стоит поседевшая слива,
Словно знамя продрогшего дня.

Ты не вой, мой дружище, не нужно.
Победим мы с тобой холода.
Будем мчаться мы вместе по лужам
И сидеть вечерком у пруда.