Омилия

Иван Васильевич пил уже третий день. Вроде бы факт не самый примечательный, для простых смертных, но это если не учитывать то, что Иван Васильевич был человеком здорового образа жизни. По утрам он делал пробежки, пил свежевыжатые соки и не ел после девяти вечера. Именно поэтому небритый, помятый и пьяный уже к обеду Иван Васильевич внушал страх и опасение.

Уже второй год Иван Васильевич, инженер завода по производству огнеупорных материалов, приезжал на дачу один: брал отпуск плюс положенные отгулы и пол лета проводил здесь — на берегу реки, в тени деревьев посаженых собственноручно. Дети выросли настолько, когда отец и мать уже не нужны, потому что они взрослые и сами знают как жить, и еще не нужны, потому что нет внуков. Теперь свои летние каникулы-отпуска дети проводили не на некогда любимом дачном участке, а на различных курортах: отечественных и не совсем.

Православная тематика в творчестве Б. В. Шергина

Если кого-нибудь из нас попросят назвать известных северных писателей, то, скорее всего, первым мы вспомним Степана Писахова. Потому что его имя, как говорится, у всех на слуху. В самом центре Архангельска есть его музей. А недавно там же появился и памятник Писахову. И редкий прохожий устоит перед искушением не просто постоять-подивиться на бронзового старичка с авоськой трески в руке и чайкой на шляпе, но еще и пожать его дружески протянутую руку.

Следующим нам на ум придет имя Ф. Абрамова, в честь которого названа одна из улиц нашего города. И лишь потом из глубин памяти всплывет третье имя — имя Бориса Шергина. Потому что его честь не называют улиц, не ставят памятников. Его имя носит лишь библиотека в Соломбале. Мало того. На доме по улице К. Маркса, где раньше висела мемориальная табличка с надписью «дом Б. Шергина», ныне виднеется совсем другая надпись: «Новоапостольская церковь». Что это? Людское забвение? Или подтверждение известных слов о том, что не бывает пророка в своем Отечестве? Ответ на эти вопросы попытаюсь дать немного позднее.

Выпускникам 2010 посвящается...

В реку ушел закат -
Встал над водой восход.
Наш теплоход плывет -
Нет нам пути назад.

Наш теплоход плывет
Мимо Перми и вод,
Мимо лесов, домов,
Мимо больших холмов.

Мимо святых окраин,
Мимо пустых полей.
Авель, гляди веселей,
Спрятался брат твой, Каин.

А теплоход плывет.
Штурман глядит вперед.

Мимо грозы из слез,
Мимо любви и грез,
Мимо красной строки,
Мимо чужой тоски,

Мимо женщин, мужчин,
Спутавших свои роли,
Мимо разных причин
Не поддаваться боли.

Смотришь, устал народ.
Но теплоход плывет.

Мимо еловых рук,
Мимо сосновых глаз.
Видит он жизни круг
Словно последний раз.

Наш теплоход плывет
Музыка все играет.
Каин момента ждет.
Авель во сне летает.
04.- 09. 06. 2010

«Истинно, истинно говорю тебе: не пропоет петух, как отречешься от Меня трижды» (Ин. 13, 38)

Кричал петух, срывалось трижды «нет»,
Сбежали в ночь ученики и братья.
Последний взгляд сквозь злобу и проклятья,
Любовью грел неласковый рассвет.

Потом был день и люди – кто куда,
А человек стоял и горько плакал.
Он жить хотел и не ответил «да»
И в этот миг душа коснулась мрака…

Но и тогда, когда зловещий яд,
Безжалостно по сердцу растекался,
Внутри горел, прощал Небесный взгляд,
Как-будто он совсем не отрекался…
2010

Л. Хабьянович-Джурович. Петкана. — М. «Паломник» — 2008.

Эта книга пришла к российскому читателю спустя семь лет после своего выхода на родине ее автора, в Сербии. Где она за это время стала, что называется, бестселлером, выдержав более двух десятков изданий. И вот теперь с нею наконец можем познакомиться и мы.

Скажу сразу — книга эта весьма необычна. Потому что это — исторический роман, действие которого начинается в Византийской империи ХI века, а завершается в Сербии конца ХХ столетия. А героиней его является православная святая — преподобная Параскева (Петка) Сербская (Тырновская). Или, по-сербски — Петкана.

М.Ю. Карушевой.

«…судьбу человека прежде всего определяет не то, что лежит за
пределами его взора, а то, что находится у него внутри. И самый
важный смысл происходящих с нами событий состоит в том, что
они делают с нашим сердцем».
(Д. Макдональд. «Лилит»).

…Я не понимала, день сейчас или ночь. Я знала лишь одно – они уже взломали ворота и ворвались к нам. А потом они будут гнаться за нами по коридорам замка. Пока не настигнут и не убьют нас всех – и маму, и младшего братишку, и… С отчаянным криком я билась о дверь подвала, в котором была заперта. Вероятно, мне удалось сорвать ржавый засов, потому что дверь внезапно распахнулась. Потеряв равновесие, я растянулась на полу, но тут же вскочила и с криком понеслась по полутемному коридору, чувствуя за спиной дыхание убийц…

Меня – из рук заботливых и чистых,
Забыв про сон, про ход привычный дней,
Вскормила ты с любовью бескорыстной
От колыбели крохотной моей.

Я резво рос. Во всём ли так как надо?
Крепилась ты, надежды свет храня…
Я на земле не знал другого взгляда,
Что столь желанно принимал меня.

Но, ставши взрослым, занят сам собою,
К тебе, мой ангел, духом остывал.
О самой близкой – посланной судьбою,
В кругу забот лишь мельком вспоминал.

Прости же мне, что в трудный день ненастный,
Я был далёк, и твой не ведал страх…
Что ты ждала так долго, так напрасно
Слова сыновней ласки на устах.

Прости, что жил, столь редко утешая,
Моих ошибок в сердце не храни.
Прости меня…
                    За всё прости, родная,
И пред Творцом в молитвах помяни.

Дожди прошли красиво и беззлобно,
Поля налились радостью хлебов.
И земляника – райски-бесподобна,
И нежен запах сена и грибов.

А на реке две сильных, белых птицы,
Два лебедя, качаясь на волне,
Красуются!Попробуй не влюбиться,
Бесчувственно оставшись в стороне?!

Мне мило всё: и птаха на скворешне,
И розы куст у стареньких ворот,
И бабушки, и девочка с черешней,
И даже чей-то старый, белый кот.

Улыбка лета в сердце и наружно
Отобразила сущность красоты.
Живи смелей, а что ещё здесь нужно,
Покой в душе и летние цветы.
2010

А бывают они самые разные… Если поймать медузу и поднести ее руками к самому солнцу, то она будет переливаться на солнце всеми цветами радуги. Белая, вязкая и скользкая морская звезда, водянистая как студень наподобие зонтика. Я любила ловить их и держать в руках.
Прошло почти двадцать лет, многое в жизни изменилось. Не меняются лишь наши воспоминания, вернее, меняется наше отношение к ним.
Но как сейчас помню каменистое побережье черноморского пляжа, наш излюбленный пирс, с которого так любили прыгать в море, каменистую прибрежную полосу, многочасовые путешествия под палящим солнцем вперемежку с купаниями. Так приятно было влезать в теплую, прогретую морскую воду. Там, в море, я научилась плавать. Потом впервые доплыла до бакена. Попросила спасателя меня подстраховать, но так, из лишней предосторожности. Я уже считала себя в то время классной пловчихой.
Чудесно плавать, нырять вдоль берега. С пляжа звучит музыка, рядом пионерлагерь, группа ребятишек с вожатой толкется у самого берега. Отплываешь подальше, ныряешь поглубже… Но вот уже силы на исходе, дышать тяжело, выныриваешь на поверхность. Отдохнув на спине плывешь к берегу.

Приложиться к иконе,
И стоять вдалеке:
Кто–то слезку уронит
И оставит в руке.
В этой капле смиренной
Тяжесть боли одной –
Чей–то вздох во вселенной
Между светом и тьмой.

Эта книга пришла к российскому читателю только в конце ХХ века. Хотя через пять лет, в 2013 г., исполнится сто лет со времени ее написания. Однако несмотря на то, что мы лишь недавно познакомились с повестью американской писательницы Элинор Портер «Поллианна», а также — с ее продолжением: «Возвращение Поллианны» (варианты перевода: «Юность Поллианны», «Поллианна вырастает») и их маленькой героиней, но уже успели полюбить их. Свидетельством этому является то, что известная православная писательница Юлия Вознесенская упомянула о «Поллианне» в своей книге «Путь Кассандры или путешествие с макаронами», а написанную позднее трилогию о приключениях сестер Юлии и Анны и вовсе озаглавила «Юлианна…»

Ю. Вознесенская. «Жила-была старушка в зеленых башмаках…» - М., 2008.

Книги этого автора в православной среде достаточно известны и любимы. Прежде всего, наверное, самая первая из них: «Мои посмертные приключения». В свое время ею зачитывались многие из нас, удивляясь, что ее автору удалось создать захватывающую, временами смешную, а нередко и страшную, современную версию «повести о мытарствах преподобной Феодоры». Вдобавок, сделать ее героиней нашу современницу. Первоначально - далекую от Православной веры. Но, после всех своих «посмертных приключений» - пришедшую к ней.

Медведь мохнатой лапой
Прикрыл холодный нос;

Подумал косолапый:
«Какой же злой Мороз.

Чего ему не спится?
На улице зима!

Нет – ходит и стучится
В звериные дома.

А сел бы – стал готовить
Подарки малышам…

Так по берлогам ходит
Суровый великан».
Подумал и забылся
Глубоким, крепким сном.

Медведю лето снится:
Мед в банке за окном –

Без сот, без пчел, без ульев
И желтый, как янтарь…

А Дед Мороз подумал:
«На улице Январь.

И где ж ему возьму я
Душистый майский мед?

Нельзя же к пчелам в ульи:
Красть счастье в Новый год».

Но, что б задобрить Мишку
Принес варенье он:

Малиновое, с вишней
И плюшки с творогом.

Д.В.И-ву.

Как-то вечером в квартире врача Нины Сергеевны М. раздался телефонный звонок.

— Алло, Нина Сергеевна! Вы еще не спите? Можно к Вам приехать? Да, сегодня, прямо сейчас. Есть разговор…

— Конечно, Александр Иванович… ой, простите, отец Александр. Благословите. До встречи. Жду.

Спустя полчаса отец Александр уже сидел за столом в маленькой уютной кухне Нины Сергеевны и задушевно беседовал с хозяйкой. Здесь придется пояснить, что еще пару лет назад они были коллегами. То есть работали в одной больнице, хотя и в разных отделениях.

В рассветной бледной синеве
Я застыл у кромки чуда,
Что искрилось отовсюду:
Небесный жемчуг на траве.

Мой дух измученный воскрес,
И посветлело в голове.
Небесный жемчуг на траве,
Росинки, утро, поле, лес…

И тихий миг запомнил взгляд:
Сверкает утренний пейзаж,
И мысли пишет карандаш,
Жемчужин горсточки блестят.

И пусть вся жизнь в тугом узле,
Есть капли жизни на земле…
2010

Ильич стоит к храму боком, вроде б как с пренебрежением засунув руки в карманы штанов и сбив на затылок кепку. На пьедестале – маленький, в свой натуральный рост, измазан черной краской.

Храм в нескольких десятках метров от статуи, в окружении рощицы из старых деревьев, уцелел чудом на краю площади в центре города. Всегда был заперт на замок, окна закрыты глухими ставнями.

Молодой таксист, подъезжая к концу маршрута – маленькому, скрытому под сенью вековых деревьев городку – все чаще, делая вид, что слепнет от света фар встречных машин, искоса поглядывал на своего пассажира – сухонького, сутуловатого старичка, не по сезону одетого в теплое пальто, в толстом шарфе, замотанном вокруг шеи, надвинутой на самые глаза большой коричневой кепке «под фуражку».

Выехав из Вологды, старик весь как-то напрягся и всю дорогу не проронил ни единого слова, а все смотрел вперед, будто эти километры до городка хотел одолеть одним махом. Привыкнув к обычно болтливым пассажирам, водитель удивлялся этому молчанию. Увидев забелевшие окраинные «пятиэтажки», парень устало зевнул:
- Приехали…

- Да, да!.. – поспешно пробормотал старик и провел платочком по глазам, будто смахнул выступившие слезы. Водителю почему-то запомнилось его лицо с бледными впалыми щеками и внимательный взгляд добрых глаз.
В сумрачном городке было слишком тихо и пустынно для вечернего часа : ни гуляющая парочка, ни торопливый прохожий не попадались навстречу.

И.Р. Голуб (Аллор)

Поскольку данная сказка написана на реалиях книг Д.Р.Р. Толкиена и его современных подражателей и продолжателей, возможно, будет не лишним ознакомить читателей с тем, о чем и о ком пойдет речь ниже. Действие происходит в сказочном островном государстве Нуменор (здесь это – страна с тоталитарным режимом), в правление последнего его короля, Ар-Фаразона, который, под влиянием своего советника Зигура, (падшего злого духа в человеческом обличье, который в книгах Д.Р.Р. Толкиена более известен под именем Саурон (от «тхаур» - «мерзкий»)) уклонился от почитания светлых сил, чье святилище находилось на упоминающейся в сказке горе Менельтарме («Столпе Небес») в служение силам тьмы и построил им храм, где совершались человеческие жертвоприношения. Последним злодеянием Ар-Фаразона, совершенным по совету того же Зигура, стала попытка завоевания страны Валинор, где обитали добрые духи (своего рода «штурм небес»), приведшая к гибели как его самого, так и его королевства – Нуменора. Такова внешняя канва сказки. Полагаю, остальное читатель поймет сам.

Июньский день, спешу на волю.
Валяться дома не с руки.
Из-под холодного контроля
И всем прогнозам вопреки.

Муслим поёт: бесаме мучо,
  Мамаша возится с детьми,
Но что такое - снова туча,
В полнеба туча над людьми!

Не повезло! Природы шутка!
Хотел вперёд, лечу назад,
Вон мой подъезд, ещё минутка,
И – вот он ливень, вот он – град!

Стена воды и зонт поломан,
Небесный хлещет водопад.
А я счастливый в мыслях дома:
Окно, какао, шоколад.
2010