Вы здесь

Ксеньюшка

Ксеньюшка, голубка Христова

Стрелою летела её любовь, а выпущенную стрелу разве остановишь? Вот и неслась Ксения Петрова по улице имени её дорогого супруга полковника Петрова, спешила домой, не желая верить в случившееся. Люди всякое болтают и часто не по делу. Не может её любимый, благочестивый Андрей Фёдорович, известный дворцовый певчий, умереть, да ещё так дурно — за попойкой. Она, голубка его ненаглядная, жизнь и любовь его: куда ж ей теперь лететь, в какие пропасти? Куда деваться, если его больше нет? На чьё плечо голову класть, в ком отраду искать?

Прибежала во двор, мимо кур и гусей, мимо каких-то людей, пролетела прямо в дом, и тут притихла, обмякла. Увидела мужа бездыханным, упала перед ним на колени и зарыдала, захлёбываясь от горя. Словно воздух кончился, нечем стало дышать, незачем стало биться её  горячему сердцу.

— Боже милостивый! — взмолилась она. — Возьми лучше меня!

В голове звенело невыносимое — умер, сердце противилось и спорило — жив! Душевное смятение было слишком велико. Проплакав не один час у ног покойного супруга, обессиленная Ксения уснула. И снился ей Андрей Фёдорович, живой и весёлый, всё хотел ей что-то сказать да не мог. Только глаза его с добрым прищуром глядели на жёнку, будто чего-то ждали, просили.

Хоронили полковника Петрова на Смоленском кладбище Санкт-Петербурга. Пришедшие с ним проститься недоумевали: почему вдова его в мешковатой мужниной одежде, какую ни одна женщина в здравом уме не наденет? А она, словно отвечая им, говорила:

— Это вовсе не Андрей Фёдорович умер, это Ксеньюшка умерла.

«Я был слеп, а теперь вижу…» (Ин. 9:25)

Кто такие святые?

Святых, как правило, принимают за людей необыкновенных, как бы ненормальных в хорошем смысле этого слова — т. е. не таких, как мы. И в этом суждении есть доля истины, с небольшой поправкой: ненормальными являемся мы, а не они. Святые — это как раз самые нормальные люди, каждый из них в свою меру приблизился к норме. Если этого не понять, все наши представления о цели и смысле их существования будут ошибочными.

«Какая радость быть человеком! Она познаётся, как только человек почувствует другого человека Христом», — восклицает преподобный Иустин (Попович), приоткрывая нам главную правду о святых: они чувствуют Христом. Для них Христос не абстракция, а сокровенная суть их богоустремлённой личности. Святые живут Христом и во Христе, они думают Христом, чувствуют Христом, действуют Христом. Христос для них стал первым другом и братом, первым помощником в делах и при этом единственным Царём их внутреннего мира.

Общение святого с миром, с другими людьми осуществляется не напрямую, а опосредовано — через Христа. Он смотрит на всё через Христа, как через линзу, выпрямляющую все кривизны человеческого ума.

«Бог избрал глупость мира, чтобы посрамить мудрых» (1 Кор. 1:27)

О феномене юродства

Юродство хорошо вписывается меж двух тезисов Паскаля, хоть и не исчерпывается ими: 1) «Когда человек пытается довести свои добродетели до крайних пределов, его начинают обступать пороки» — следовательно, подвижник благочестия должен знать цену всем своим достижениям и блюсти себя тем тщательнее, чем большего достиг; 2) «Величие не в том, чтобы впадать в крайность, но в том, чтобы касаться одновременно двух крайностей и заполнять промежуток между ними» — такова была цель юродивых, которые сознательно обращались к юродству как методу преодоления человеческой ничтожности ради обретения подлинного величия.

Созданный из праха, который ничто, человек также ничтожен (он грешит, болеет, нуждается в пище, стареет, умирает…) и, в то же время, он — бог и сын Бога Живого во Христе. Человек — это нескончаемая боль, растянутая меж двух своих полюсов, он обречён на страдание уже потому, что быть сразу, одновременно в двух точках невозможно, но только так и может жить человек, в этом его призвание.

Разрываемый внутренними противоречиями, он ищет себя, и всякий раз находит что-то не то; при ближайшем рассмотрении обретённое оказывается пустышкой. Юродивым становится тот, кто сбрасывает все эти пустышки, одну за другой, в пропасть. Он не принимает муляжи за подлинную ценность, не покупается на обманки мира; в непреодолимой жажде Бога он выбрасывает всё человеческое, включая себя самого. И, о чудо, оказывается, что выбросить из себя можно всё, кроме Бога, ибо всё, кроме Бога — тлен. Как говорит о Боге блаженный Августин, «ведь Ты внутреннее внутреннейшего моего и превыше высшего моего». Такова главная истина, добытая для нас юродивыми Христа ради. И это очень актуальная истина, потому что она содержит в себе ответ на вызовы постмодерна.