Омилия

На улице грязно и сыро.

Душа, как заезженный трек.

Бесформенной лужей кефира

Лежит умирающей снег.

А мне по ночам снится солнце

И верится, как в Рождество,

Что нужное слово найдётся.

Появится из ничего.

Какое дело до чужих
Чужим, по воле иль неволе
Мечтающим о лучшей доле
Лишь для себя − не для других!

Кто мы друг другу? Для чего
Мы рождены в одно столетье
Или в одно десятилетье,
И что есть наше существо?

Какая связь, какой магнит
Нас развернет лицом друг к другу,
Не даст тому замкнуться кругу,
Где алчность веру победит,

Где каждый − гол и одинок,
И вместе − тоже одиночки,
Дошедшие до низшей точки,
Где эгоизм − и царь, и бог!?

...Чужим чужие ни к чему.
А кто своим своими стали?
…И руку в страшный час едва ли
Подаст кто брату своему…

                                          Январь 1989 г.

Люблю тебя, Россия, моя святая Русь!
Люблю и никогда о том не пожалею,
Люблю и навсегда с тобою остаюсь.
Свою судьбу твоей судьбой преодолею!

Люблю тебя, Россия! Нет другой страны,
Родной и близкой сердцу с самого рожденья.
Российскому орлу с державной вышины
Отлично виден путь к вершине восхожденья.

И эту высоту никто не отберет;
Осталось подождать, когда наступит время,
Когда высокий Дух с вершиной совпадет,
И юными орлами возмужает племя.

Люблю тебя, Россия! Поют колокола,
И храмы благодатно двери открывают:
На добрые пути, на славные дела
Молитвою отцов они благословляют.

Разделяя миссию Христа,
Тяготы, искания и веру,
Шли апостолы путем креста,
Следуя великому примеру. 

Каждый шел дорогою своей,
Проповедуя и повторяя
Путь Христа во царствие царей,
Только Господу себя вверяя. 

Силою никто не заставлял –
Эту долю сердце возлюбило!
Шли апостолы. А мир стоял…
Сомневаюсь, что им легче было, 

Чем Иисусу, Сыну от Отца,
Высшему залогу воскресенья…
Шли апостолы и до конца
В мир несли религию спасенья. 

Шли апостолы. Пустыня жгла.
Ветер бушевал. Костры горели.
Вера им опорою была.
Преодолевали и терпели. 

Человечество на протяжении всей свой истории пытается залечить травму непонимания зла. Искренняя обида ребёнка объявляется злом. «Я» должно стать гибким и пластичным, отражая мир в своём прикладном содержании.

Опыт бесконечности изымается из души и туда вкладывается все, что составляет по словам Карлоса Кастанеды «кольчугу времени». Эта внешняя, чуждая душе железная одежда становится внутренним содержанием. Множество состояний, ни одно из которых невозможно изъять из бытия, и сплетают описанную реальность. Ведь она могла бы быть какой угодно, но она именно такая, потому что устраивает человечество.

Мы летим, а за нами – тень.
Неотлучно, с первой версты.
Взмахи крыльев чернильно-густы.
Завывает, словно метель.

Наблюдает с высоких стремнин
Птичьей стаи развернутый клин,
Атакует каждого журавля
Траекторией небытия.

Удержи свой полет выше туч,
Где горит в оперении луч! –
И, пронзённая яркой стрелой,
Тень трепещет под кручей седой.

2017

Не считал я барашков на небе,

В  синеву неотрывно глядел.

Там летал мой придуманный лебедь,

Потому что я так захотел.

Пусть себе полетает немного

Этот сказочный лебедь мечты.

Он невидим другим, но для Бога,

Словно луч из моей темноты.

Мне казалось, что жизнь эта – чудо,

Хоть и дура она ещё та…

Возвращайся мой лебедь оттуда,

Без тебя здесь одна суета…

2018

Памяти Романа Филипова 
(13.08.1984 г. - 03.02.2018 г.)

Господи, Ты-то знал, а мы – нет,

Ты готовил его,

у ромашки – радужный цвет,

восстающий на зло.

Господи, слёз уже нет,

где-то в сердце текут,

у ромашки не цвет, а свет,

с ним на подвиг идут.

Господи, так вот даёшь понять

на какие пути,

меж ромашек ступая, вставать,

за ручонку вести...

чтобы в небо в четыре крыла,

так стремительно ввысь,

помня тёплую руку отца,

устремилась вся жизнь…

В кипеньи мира столько жизни,
Но углубляясь в толщу дней,
Я от рождения до тризны
Смотрю на мельницу смертей.

Возможно ли быть безучастной,
Когда в огромных жерновах
Она всё мелет беспристрастно,
Любого превращая в прах.

Напористые ветры бездны
Рвут крылья мельничных коней,
Мукою станут зёрна бедствий
И семя боли и скорбей.

Не суждено прожить беспечно!
Страданий крест и груз тревог
Напоминают нам про вечность,
Про цель земную и тот срок,

Когда душа, расправив крылья,
И сбросив груз оков земных,
Взлетит, и Ангелов обилье
Узрит среди миров иных.
 

Назначает он микстуру,
Чтобы сбить температуру.
Заболел малыш? Не плачь!
От болезней лечит… (врач)

Кто-то тонет? Потерялся?
Или, может, лифт сломался?
Провалился в люк приятель?
Выручать спешит… (спасатель) 
 

Он супы и каши варит,
Пирожки и мясо жарит. 
Всё: от пудинга до плова
Приготовить может… (повар)

Петр Первый писал: "Кто не верует в Бога, тот либо сумасшедший, либо от природы безумный. Зрячий Творца по творениям познать должен". Но как же трудно уразуметь природу этих творений! Долгое время мне не давал покоя вопрос: был ли Бог в фашистских концлагерях? При любом ответе Он оказывался либо не всемилостивым, либо не вездесущим, что противоречило христианской догматике. Завесу тайны мне приоткрыло житие новомученика архимандрита Григория Перадзе. Профессора с мировым именем, блестящего лингвиста, богослова и проповедника. Окончив Боннский университет и Тифлисскую семинарию, Григорий Романович преподавал патристику в Варшавском университете. Во время фашисткой оккупации Польши, он не пошел на сделку с совестью. Отказался от преподавания в Берлине.

Мы каждый новый день меняем лица.
Меняем роли, чувства и слова.
Не можем с повседневностью мириться,
и только память, память в нас жива!

Она – алтарь, где аромат надежды
былые сны окутывают вновь.
Она - и сад, где после бури снежной
подснежником восходит вновь любовь.

Но если сад заброшен! Храм не нужен!
Предательство - палач и судия!
Врата туда становятся все уже.
Все накрывает тень небытия.

Тогда, среди забытых книжных полок,
где в переплетах радость и печаль,
мы снимем стихотворный ветхий томик
и обретем подснежник невзначай.
30.06.2014

Капельку потерпите
И смолкнут звуки за нами.
Там за спиною Питер
Закрыт от неба зонтами.

Снова в дожде в снегу ли
Не слышно горького зова...
Вон два крыла мелькнули
Через дыру камзола.

Жни же теперь, что сеял,
Время платить по счету.
Ксенья, ты слышишь, Ксенья,
Город твой серочерный 

Полон тоски нездешней,
Страшно ему поддаться.
Ксенья идет неспешно
Где-то на Петроградской.

Рядом заборы,стройки,
Лица, дубленки, шубы,
Глупые эти строки
Стертые в общем  шуме

Ксенья, ты слышишь, Ксенья?
Кружат над храмом птицы
Где мне найти спасенье,
К Божьему прилепиться.

-Нарисуй мне барашка, что может быть проще, да?
Курчавого, доброго, светлого как вода,
Чтоб поглядеть и  забыть под сиянье лун,
Что мир состоит из неба и белых дюн.

Мир состоит из жажды или жары,
Из глупой надежды опять остаться в живых,
Из света и пыли, скитания вдалеке
И белых барашков на шелковом поводке.

 -Нарисуй мне барашка, не думай что рядом смерть.
Нарисуй мне такого,чтоб мне захотелось петь...

День за днем проходит и теряется в пустоте,
То ли это песок, толи там за окном метель.
Просыпаешься ночью, рубашка
 твоя в поту
-Нарисуй мне барашка,
А я расскажу про ту,
У которой только четыре острых шипа
В этом грустном мире только каяться и шептать

За окном вновь мороз давит,
Мысли стайкой больной стынут.
Божий промысел миром правит,
Лепит судьбы, сминая глину.

Ох, как трудно поверить сердцем,
Бросил кто-то на душу шоры,
Всё-то кажется - вон та дверца,
За которой тропинка в горы.

Открываем и снова никнем,
Не найдя в себе точки взлёта.
Жизнь проходит, и гаснут блики
Всех надежд на покупку лота.

Время жизни дано не даром,
Когда любишь - на сердце радость,
Чтоб не стать у свечи нагаром,
Пламенеть бы, узревши краткость,

И любовью делиться с ближним.
Не считая простое сложным
Обрести себя самым нижним,
Чтоб взлететь на высоты Божьи.

Стала ненужной тетрадью твоей,
брошенной в ящик стола.
Вижу тебя через призму потерь,
но понимаю едва.

Мстя, нам под ноги бросает зима
липкую грязь от снегов.
Цвет черноты - разве вечная тьма?
Это же цвет без цветов!

Стая ворон на костяшках ветвей
хрипло затеяла спор.
Будто бы слышу ясней и ясней
дальнее то «nevermore».

Но рассветет! Расцветет! Разнесет
звоном пасхальную весть!
Да, я – тетрадь, но не взял ты в расчет,
что письменам не гореть!
11.03.2016

Никогда не давай обещаний,
ты сумеешь о них позабыть.
От свиданий до вечных прощаний
ненадежная, тонкая нить.

Не вселяй в человека надежду,
разувериться можешь и сам.
Размывается бывшее прежде,
уступая действительность снам.

Не мое приговаривай имя,
обращаясь к звезде в вышине,
ты его забросаешь другими,
но напомнит она обо мне.

Никогда не придумывай счастья!
Жизнь обманчива и непроста -
все «всегда» разбивает на части,
из частей создает «никогда»!
10.07.2014

Луч озарит вдруг дорогу серую

Господи, Господи – я верую

Полной в ответ отмерится мерою

Господи, Господи – я верую

Не убоюсь пред чумой и холерою

Господи, Господи – я верую

Не преклонюсь никогда пред химерою

Господи, Господи – я верую

Знаю, что праведный жив будет верою

Господи, Господи- я верую

Знаю, последние станут первыми

Господи, Господи – я верую

В последнее время стал плохо видеть. Купил очки. Теперь вижу практически все, но через стекло, гадательно, по слову Апостола Павла, я бы еще добавил: бесстыдно, отстраненно, как наблюдатель, но не соучастник жизни…

Ну да ладно. К черту всю эту пафосную философию убогих калек гиперактивного разума. Будем трудиться, трудиться, и еще раз – трудиться, чтобы из перестроечных обезьян превратиться в ломовых лошадей новоявленного капитализма с нечеловеческим рылом упыря и садиста…

В понедельник надо сверхсрочно сдать шефу проект о добывании денег из ничего, в котором заложено все: инвесторы, заказчики, клиенты, душа, тело, судьба, машина, дача, квартира…