Омилия

Созерцающий бездны устало,
Точно радугу млечных путей,
Там мужчина стоит у причала,
Не отбросив природную тень.

И волна налетает на берег
Рукотворных грохочущих скал,
Тот мужчина земному не верит -
Он давно здесь иного искал.

Даже не верится: были "по окна" снега,
Срубы колодезей сахарным льдом оторочены,
Нынче же - застит глаза студенистая мга,
Расколесована стылая глина обочины.

Даже не верится: были дожди чередой,
Кланялся колос святому земли притяжению,
Нынче же - "в голос", под чертополошьей ордой
Русское поле тоскует о хлебоявлении.

Чаще и чаще закатного неба ожог,
С запада, и на восток - реактивные росчерки,
Только на голову медленный сыплет снежок
С неба, в котором до самого Бога - ни облачка.

Может быть, эта серебряная тишина
Раны Земли уврачует прохладною моросью?
Время ли - брошенным к небу всходить семенам
Дерзкой, озимою, Солнце зовущею, порослью?

20 апреля 2018 г., Москва, Колледж художественных ремёсел № 59.

Открытие персональной выставки художественных работ.

На выставке представлены произведения из авторских серий «Дом на Земле», «Зачем мы здесь?», «Не всё сгорает», «Каменный век», из детского цикла «Праздник».

Творческая встреча с воспитанниками колледжа, педагогами и гостями.

Я не тот, кто уходит, а тот, кто всегда остаётся.
Безнадёжное дело — забывчивый сад посещать:
если зимнее тело с весеннею песней сольётся,
кто-то тут же начнёт своё зимнее зло вымещать.

Птицы жаждут не песен —  для песен наш мир слишком тесен —
ищут птицы того, кому песня как воздух нужна,
и поют от любви для того, кто причина всех весен,
и поют для того, кому мертвенность зимних чужда.

Я не тот, кто уходит, а тот, кто всегда остаётся:
безнадёжное дело — забывчивый сад ублажать.
Знаю песня моя, словно птица, однажды вернётся,
если в зимнем саду отыщет весны благодать.

             >АД<

Степь – без конца и без края,
до самого горизонта.
Плен бесконечной свободы.
Мчится чёрная сотня –
душа замирает –
чёрная сотня страстей,
пыль поднимая
до небосвода.
Плен – мне, свобода – ей!
И душа смята в бесконечность гроба
копытами разъяренных коней.

Деревьями-нервами слушает небо старушка Земля,
ветвистые судьбы о чём-то кому-то спешат сообщить.
И внемлет беспечное синее небо тревогам стебля,
что тянет сквозь землю живительной влажности нить.

Угрюмые сумерки свет не отнимут небесно-земной,
деревья и травы сокроют секреты открытых дорог.
Цветы, как солдаты стоят нерушимой стеной,
и держат высоты, пока не настанет их срок.

Нить жизни, ты неумолима!
Короче с каждым часом, днём,
На ткани времени ранимо
Всё новым стелешься стежком.

Отмерен век мой сокровенный,
Дар Божий - времени клубок.
Дни разоряют дар бесценный,
Часы разматывают срок.

Пред вечностью стою бесчинно,
Без узелков любви, как раб,
Остаток жизни - миг единый,
на чечевицу разменяв.

Человек попал в беду. У него украли паспорт, свидетельство на квартиру, договор купли-продажи, кредитные карточки.

Как только исчезли бумаги и корочки, человеку позвонил юноша и сообщил далеко не весенним голосом, что он коллектор, зовут Васей, ему восемнадцать лет, и он теперь будет его душеприказчиком до скончания выплаты кредитных долгов в размере одного миллиона и шестисот тысяч рублей. Через месяц выясняется, что трехкомнатная квартира, построенная на родительские деньги в загороднем квази-поселении, в которой человек жил последние пять лет, не его, а многодетной семьи из предгорий Кавказа. 

Нездешняя — а ты ко мне привык,
как привыкают к воздуху и чуду.
Таким путём идут в ушко верблюды
пустыни, к водопою напрямик.

Нездешней проще — грязь к стопам не липнет,
и камни-пули пролетают мимо,
хоть боль в душе порой невыносима:
живу не миром, не стереотипно.

Наш водопой ношу с собой — в кувшине
с тех самых пор, как напоила Бога,
сошедшего ходить земли дорогами.
Он, вечный, жаждет и доныне...

21 апреля 2018

У бабушки в домишке за печкой жили мышки. Все жили, не тужили и с бабушкой дружили.  Мышонок младший Тишка избаловался слишком, ужасным был врунишкой, плутом и шалунишкой.

Но это только присказка, а сказка дальше будет.

***

                                                                      «Сеявшие со слезами, будут пожинать с радостью» (Пс.125;5)

(Из ранних стихов)

Думаю
в себе
о тебе:
Ненаглядная, где ты?
Расстоянье сожму в руке –
Тысячи, сотни... - метры…

Холодно?
Согрею.
Держи
Взгляд – исподлобья – нежный.
Слов не будет, что-то першит –
Буквами горло режет.

Знать, что умрёшь — пожалуй, это счастье,
знать, что живёшь — всё чаще рай и боль.
Нельзя сказать, что жизнь — сродни несчастью,
но распинаема она средь грубых воль.

Лишь смерть подарит от чужих спасение,
но вдруг узнаю, что и я — чужая,
что лишь мечтами приобщилась к раю,
и обрету навеки отчуждение?

Чужой лишь тот, кому сама я вчуже,
родня все те, кто чужд своим чужим.
Иду по жизни слишком неуклюже
как тот, кто жизнью слишком одержим.

Я вспоминаю Крещатик,
Днепр синеглазый и строгий,
Фабрику "Рошен" и фантик,
Скачущий вдаль по дороге.

Я вспоминаю столицу.
Киев любимый до боли.
Дед мой уехал жениться
В Пермь. То была Божья воля.

(Из ранних стихов)

Звенящей утренней капелью
Явился мартовский денёк.
Весна стучалась в окна, двери
И в Ваш особенный мирок.

Вдохнувши свежую прохладу
И пробужденье ото сна,
Вас, как кораблик, сквозь преграды
Она с собою позвала.

Зачем тебе кровотеченья прошедших лет
Давал Господь через сомненья, сквозь камни бед?
Зачем тебе, красивой, нежной, от стрел следы?
Наискосок, с виска, небрежный ожог судьбы?

У Солнца — тоже корона,
оно, как царственный инок,
лоскутик света из нимба 
в окошко утра бросает.

Лучами тьму растерзает,
как лев — ведь грива игрива
у Солнца. Светится крона,
и липа в золоте скромном
царит на углу дома.

11 апреля 2018

- Я люблю, - писала она на снегу.
Но снег растаял, осталась одна вода.
- Я люблю, - просияла ее звезда.
Обнимала, но нельзя обнять на бегу.

- Я люблю, - писала она на воде,
Но вода стала паром, ушла в высоту.
- Я люблю тебя, в радости и в беде, 
Я сквозь слезы верю в мечту и в красоту.

- Я люблю, - писала она в облаках.
Облака вдруг пролились Пасхальным дождем.
- Это так просто, счастье в наших руках,
Через скорби, мы незримо к нему идем.

08. 04. 2018, Пасха

Из цикла "Пермское хрестоматийное"

Пасха в Перми

Мокрый асфальт. А на нем неприметный след.
Пасха в Перми. Ее синий молочный свет.
Пасха в Перми. Свечи гаснут и ждут Христа.
Возгораются вновь. Радость в сердцах чиста.

Пасха в Перми, как борьба со своей судьбой,
И в улитку, в меня, родины бьет прибой.
Поднимаюсь ввысь, прячусь от пермской волны,
И пою тропари, словно для всей страны.

Пасха в Перми: среди таинства камских вод.
Пасха в Перми: в окружении горных пород,
Где души кристалл сияет, как сталь листа:
Здесь Христос Воскрес! Вновь тело сняли с креста.

утро 8 апреля 2018 года, Пасха