Человек попал в беду. У него украли паспорт, свидетельство на квартиру, договор купли-продажи, кредитные карточки.
Как только исчезли бумаги и корочки, человеку позвонил юноша и сообщил далеко не весенним голосом, что он коллектор, зовут Васей, ему восемнадцать лет, и он теперь будет его душеприказчиком до скончания выплаты кредитных долгов в размере одного миллиона и шестисот тысяч рублей. Через месяц выясняется, что трехкомнатная квартира, построенная на родительские деньги в загороднем квази-поселении, в которой человек жил последние пять лет, не его, а многодетной семьи из предгорий Кавказа.
Выселялся человек оттуда с большим шумом, скандалом на весь город, приездом трех нарядов полиции, приставов, адвокатов, телевидения. Все, кто помогал ему первое время - друзья, сослуживцы, родственники - после выселения потихоньку, один за другим, отошли в сторону и спрятались за стенками своих домовладений и квартир. Через полгода от него ушла жена с восьмилетней дочерью. Ушли они тихонько, под утро, когда человек беспробудно дрыхнул после очередной затяжной пьянки.
А еще через полгода человека выгнали с работы, потом из грязной, неотапливаемой, пропахшей нечистотами гостинки за неуплату аренды. Случилось это в морозный и ветреный день. С сумкой давно нестираных вещей он пошел к лучшему другу. Долго звонил ему в дверь. Человек видел, как глазок в двери несколько раз затенялся, видимо, в него кто-то смотрел и украдкой, на цыпочках отходил в сторону. Человек не вытерпел и стал стучать в дверь. Сначала легонько, потом силой и остервенением. На шум вышли соседи, в полумраке они угрюмо смотрели в его серое, исхудавшее, покрывшееся морщинами лицо. Один из них, мужичок лет сорока, в домашней футболке и шортах, брезгливо поморщился и сказал:
- Чувачок, от тебя воняет.
- Воняет ? - Подумал человек. - Не может быть ? Наверно, это шутка...
Дверь так никто и не открыл. Соседи ушли. Напоследок кто-то из них, женским голосом звонко пригрозил:
- Будешь еще шуметь тут, вызовем полицию !
- Да, да, да... вызовем, - повторил другой мужской голос. - Иди-ка ты отсюда, вонючка.
Вышел из подьезда, глянул в ночное небо. Оттуда сверху на него пристально глядело чернота - без конца и края, суровая и беспощадная. Вьюжило. По ногам мело и холодило ноги. Хотелось выть и рвать на себе одежду. Накинув на плечу сумку, побрел, поскрипывая снегом, на автовокзал.
- Глупо как-то все, - подумал он. - И совсем не по людски...
На вокзал его не пустила электромагнитная рамка, вернее не сама рамка, а женщина в полицейской форме, стоявшая мумией у рамки, с большими, как у ленивца глазами. Воткнув резиновую дубинку ему в грудь, она простуженным голосом пробасила:
- Документы !
- Нет у меня их... ничего нет... - Опустив голову сказал человек.
В ответ сказали так, будто плюнули в лицо:
- А ну пошел отсюда ! Сейчас по рации вызову наряд... Бегом, я сказала, вонючка...
Вздернув голову к верху, человек несколько опешил, по лицу пробежала и исчезла нервная улыбка, какая обычно бывает у оскорбленного и униженного заключенного, которого сокамерники заставляют стирать чужие носки.
Всполохом внутри мелькнула обнадеживающая мысль:
- Может заберут ? В СИЗО теплее, чем на этой злой земле. Пусть пакуют. Сопротивляться не стану.
Он стоял перед полицейской женщиной, как вкопанный, мигал глазами и стеснительно улыбался... Ему казалось, что жизнь только начинается...
Когда он опрометью мчался куда глаза глядят от женщины в форме, левая рука висела как плеть, нестерпимо ныли плечо и шея.
В мозгах импульсировала новая мысль:
- Меня, человека, бить !? Но это же.... юридический нонсенс !
Споткнувшись о что-то большое и мягкое, упал. Лицом в снег. Пушистая и липкая холодь, ниспосланная черным небом грешной земле немного успокоили его. Рука уже отходила. По ней бегали мурашки. Присев на снегу, он огляделся. Сзади, за густотой качающихся крон деревьев мелькал автовокзал, он светил издалека розовыми, белыми, холодными окнами и был нем и чужд этому уличному миру - блуждающему в потемках, будто размагниченному и потерявшему полюса. Вокруг человека теснились многоэтажки - такие же холодные и молчаливые. Сидя на снегу, пошарил вокруг себя рукой. Пальцы уперлись во что-то большое и мягкое. Подтащил к себе. Оказался мешок из чистой кожи, до верху набитый... деньгами. И ничем другим, а именно деньгами. Это он почувствовал сразу. Года три назад человек работал в инкоссатором ООО "Дон", у Подвельского Сереги, лучшего друга, а сейчас уже не лучшего и не друга. Таких мешков он перевозил из банка в банк тысячи. Он мог даже наугад определить сумму и какие в них купюры - долларовые или рублевые.
- Доллары... - прошептал он, ощупывая мешок. - около миллиона... Мать моя !
Первая мысль, которая тронула его мозги после находки, всполошила его и чуть ли не прокричала человечьим гласом:
- Хватай, и беги, дурак ! Такая удача бывает раз в жизни !
Следующая, вторая мысль втерлась к его мозги откуда-то сверху, будто упала с неба, она охладила его и наоборот направила его раскисшие от липкого снега туфельки на автовокзал, к той самой женщине в форме.
- Скажу, что украл... Это поможет посадить меня лет на десять в тюрьму... Там крыша над головой, кормежка, прогулки, больничка... Сначала, конечно, побьют, поуродуют палками, вопросы начнут задавать: где взял (?), украл (?)... потом нудный суд, тюрьма... ничего выдюжу... я же русский человек. - Сказал он это вслух, да так громко, чтобы услышало весь мир и это угрюмое, черное небо...
Он снова, не помня себя, бежал от автовокзала, но уже не так быстро. Рука опять болталась как плеть, болели почки и печень. Свою сумку с нестиранной одеждой человек потерял в тот момент, когда резиновая палка дубасила его руки, ноги, тело, душу, любовь к ближнему... Здоровая пятерня сжимала крепко мешок с деньгами. Не помня себя, он проскочил блистающий огнями двор автомойки и оттуда попал в неосвещенный детский садик, с заросшими диким кустарником аллеями. Впереди мутно чернел игровой домик на курьих ножках...
- Благодать... - Подумал он. - Чем не жилье, а ? Посижу в нем до утра, очухаюсь, вспомню детство.
В семь часов его разбудил толчок в голову.
- Ей, ты, ...Ты чего тут ? Не положено, это муниципальный садик, скоро детей приведут... А, ну, вали отсюда..., а то ментов вызову...
При слове "ментов" человек вздрогнул, у него затряслись руки и поджилки в ногах, новой встречи с ними, он уже не желал. Немного успокоившись, спросил:
- Хочешь миллион на карман, господин чоповец ? ...Христа ради, принеси мне одеялко... замерз, стыну, пропаду...
- Иди ты к черту, ванючка ! Давай, давай... шевели отсюда ластами... сейчас дети придут, антисанитарность нам не нужна ! Надо будет сказать врачихи, чтоб домик Бабки Ежки хлоркой посыпали... Пшёл вон с детского объекта, вонючка !
...Утро тоже было неприветливым... вьюга не унималась, небо из черного превратилось в серое, почти свинцовое мессиво... Он шел и думал о людях, задавая себе один и тот же вопрос: "почему взрослые не любят больших денег ? "
...Детский садик вместе с автовокзалом, хрущевками и всем городом остался позади, за рекой. Не заметив, он вышел за город. Впереди, на взгорке, он увидел деревянный купол церквушки с покосившемся крестом. Глаза его заблестели.
Зашел в полу холодное здание... Оно было ветхое, снизу торчали очернелые временем балки. внизу - полусгнившие полы. Алтарь окружала облупленная утварь, давно нечищенные подсвешницы, но иконы были как новенькие, будто вчера рожденные, блестели ризами и осветляли церковь лучистыми ликами. Таких благих ликов он не видел нигде, даже в Московском Кафедральном соборе. Почувствовал, как стало теплеть на душе... появилась какая-то внутренняя радость и успокоение, которое ему не хватало с момента кражи документов.
Подошел к дьячку. Тот стоял у Иконы Блаженного Павла Таганрогского в заношенной скуфье, с щиплой бородкой и ясными как утро глазами. Сказал ему тихо и умиротворенно:
- Мне тут деньги дали, возьмите их на восстановление храма... Все ж на пользу.
Дьячок обернулся на голос, посмотрел сначала на человека, затем на кожанный мешок.
- А кто дал-то тебе его, мил человек ?
- Сам Господь Бог... Я только сейчас это понял...
Выйдя из церкви, он сощурил глаза от яркого солнечного света, одним глотком вдохнул в себя теплый воздух. Вокруг все таяло и блестело. Земля одевалась в ризы ранней весны.
- М-да... жизнь только начинается. - Сказал он и пошел в степь, все дальше и дальше от города. Сутулая его спина еще долго качалась вдалеке, на степных взгорках, пока вовсе не исчезла за солнечным светом.
