Омилия

Кроме священников награжденных офицерскими орденами св. Георгия Победоносца, был еще один полковой священник, которого наградили солдатским Георгиевским крестом. Судьба этого полкового священника необыкновенна и удивительна, а потому вполне заслуживает внимание читателей, чтобы о ней рассказать.

Островидов Василий Андреевич родился 10 июля 1864 года в семье сельского дьячка с. Копены Аткарского уезда Саратовской губернии.

По окончании Камышинского духовного училища стал послушником в монастыре, но вскоре откуда сбежал. Вначале работал конторщиком на пристани и певчим в хоре, а затем стал учителем в одном из сел Саратовской губернии. Великолепный бас, которым владел юный Василий Островидов не мог не привлечь к нему внимание и вскоре ему поступило предложение от Саратовского архиерея стать дьяконом кафедрального собора.

Дремучие сосны
  застыли в безмолвии сонном,
Сквозь тучи - Луна,
  как пушистый лохматый котенок.
Он скрылся на время
  от  Солнышка – Матери-кошки
С небесной тарелочки
  слизывать звездные крошки.
Попил молока он
  из лужиц на Млечной дороге,
Потом побежал,
зацепился   за рог Козерога,
Запрыгнул на спину
  Кентавру -Стрельцу – тот сердито
Нацелил  свой  лук
  и по  облаку  стукнул копытом!

– Испей ночь до дна! На дне – не вина,
В бокале – не яд. Причины
Тревожиться нет. Так надо ли нам
В дуэньи – старуху чинность?!
Оставь её бредни. Красотка луна
Проявит нам нынче верность.
Да сбрось же одежды  из серого льна!
И веру устоям серым –
Ошейник убогих – смени на колье.
На дне нет запретов постных.

Закрываю глаза… Какой дивный чистый сосуд я вижу перед собой:  маленькие хрусталики живой воды - переливающиеся, мерцающие, искрящиеся ярким светом.  Хрусталики-капли, наполняющие сосуд души, так много значат для неё.

Капля любви – и ты видишь мир совсем иными глазами, твоё сердце бьётся сильнее и радость переполняет его.

Капля надежды – и ты смотришь на трудности сквозь пальцы, потому что эта маленькая капля даёт тебе силы преодолевать любые невзгоды.

Капля слёзная – одна она способна очистить твой душевный сосуд так, как не может это сделать ни одно чудодейственное средство, ни один лекарь на земле.

Капля веры – о, если бы только вобрать эту каплю в свой сосуд, если бы только суметь пронести, не расплескав, через всю жизнь... Пронести через потери и разочарования, через страдания и людской холод, чтобы обрести радость Встречи с Творцом.

Капля терпения – как сложно сохранить эту хрупкую, нежную каплю, как непросто не потерять её. Голодные яростные враги то и дело пытаются выпить эту каплю из тонкого душевного сосуда, ведь преодолевать барьеры и ждать помогает терпение.

              1

Едет поезд новогодний,
У окна, под стук колес,
В красной шубе старомодной
Дремлет Дедушка Мороз.

Проводница мышь-малышка
Будит: «Дедушка, вставай!
Ждут тебя давно зайчишки,
Скоро станция «МАЗАЙ»!»

В краях далёких, в местах  знакомых
Воспоминанья  летят, как дождь…
Из детства – стены родного дома,
Далёкий город,
  и   мамин борщ.
Порой от зимних ветров и снега
В тепло гостиной  домой придёшь –
Как был он вкусен  с орловским хлебом,
Каким горячим
  был мамин борщ!
Ах, годы, годы… Эпоха детства…
Но круг семейный и тем хорош,
Что нам достался   здесь по наследству
Неповторимый,
      тот, мамин борщ!

Недолюбили детскую душу,
Недоласкали…
Вырос закрытым и непослушным –
Сердце из стали.

Недолюбил он душу другую –
Ген по наследству.
Мстило за скупость, мстило вслепую
Бедное детство.

Новый росточек, малую кроху
Недолюбили…
Недолюбовь разрослась в катастрофу –
Мир загубили.

Слова — легкие, как облака,
и тяжелые, как горе, —
падают на мои плечи
и укрывают голову,
словно шалью...

Слова притворяются птицами,
чтобы парить в моём небе,
не привлекая внимания
посторонних.

Забыты
слова чужие —
они не жили:
не проговаривались,
не вырывались
как крик,
как стон,
как звон
колоколов
или окон.

Вечерний этюд

Оплакал дождь последний вечер  лета,
Коснулся листьев шелестом шагов,
Луна, как византийская монета,
Блестит  в прорехах ветхих облаков

Сдувает ветер бархатную  влагу
Блестит асфальт, как темное стекло,
Идет луна неторопливым шагом,
И главное:  пока еще тепло.

Идет  луна  небесною саванной
И согревает  звезды по пути,
Еще  цветы  от холода не вянут,
И бабье  лето  где-то  впереди,

Не  кружит снег в метели новогодней,  
И в воздухе -  такая благодать!
Зима, конечно будет.  Но сегодня
Пока тепло.  И я иду гулять.

По ночам у замочной скважины,
Зорко вглядываясь в чью-то тень,
Незаметно он в души захаживал,
Похищая их завтрашний день.

Рисовал по глазам он сажею,
Очерняя весь солнечный свет,
А для пылкого разума стражею
Становился, скрывая свой след.

Он слова исковеркал жестокостью ,
Мастер горя и тяжких утех...
Так душа оказалась над пропастью,
Властелином своим выбрав грех.

Еще не опала листва,
Не выплакал дождь увяданье,
И желтая чахнет трава,
Зимы предвкушая влиянье.

Еще у дерев красота
Не скрыта  седым покрывалом,
Змеится туманом в кустах
Прохлада скупая - устало.

Казалось – у ненастья выходной…
Печаль оставив на причале,
Корабль в короне золотой
Влюбился в море… И венчая
Их, чайки радостно кричали.

Казалось – у ненастья выходной,
Корабль – надёжным, море – нежным.
Хвалилось небо высотой,
А горизонт своим безбрежьем…
И ветер вёл себя прилежно.

Желтый, бурелый и красный, -
Листья пускаются в пляс...
Здравствуй, Омилия, здравствуй!
Веришь ли? - Осень у нас.

Здравствуй, Омилия, здравствуй!
Осень врывается в тыл!
Тополь веселый патластый
Серым скелетом застыл.

Серые улицы, лица,
Серый навис небосвод...
- Ну, а в Омилии длится
Лето Господне весь год!

Мир Омилийский прекрасный
Райских чертогов вблизи...
Здравствуй, Омилия, здравствуй!
В сердце весну принеси!!

Драматическая фантазия

В зыбком и тусклом свете, который идет откуда — то сверху слабо угадываются хаотически разбросанные тела. В глубине сцены в неподвижном ожидании стоят жена Зевса Гера, его дочь Афина, с противоположной стороны — Бог кузнецов Гефест. Постепенно свет усиливается и наконец среди всеобщего хаоса поднимается Зевс.

Зевс: (рассеянно озираясь, со стоном) Тысяча проклятий! Где я? Где мы все?

Афина: Мы у подножья Олимпа, Отец.

Зевс: Почему здесь, а не на вершине? Если бы я не был бессмертным, то наверно уже умер…

Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто. И если я раздам всё имение моё и отдам тело моё на всесожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы. 1 Кор. 13:2–3

Я хотел бы взойти на крест –
Так, чтоб сразу на Небеса,
Где Божественной правды перст,
Где щедрот неземных роса.

Я хотел бы взойти на крест,
Только сердце тревожит страх:
Небеса не имеют мест
Для предавших Отца – в грехах.

Дай же, Господи, сил и дней
Стать достойным высот, где Ты.
Дай омыться душе моей –
Покаяньем – до чистоты. 

26.02.2011 г.

Здесь никогда не гостила печаль,
Только смеялись и прятались в горечь -
В дым сигаретный все куталась даль,
Падали звезды в зеленое море.

Здесь словно не было слез – никогда,
Да и никто не искал откровенья,
И громогласно – банальности «да»
Мерило каждого вздоха мгновенье.

Каждый год музыкант Дождь отправлялся в путешествие. Он запрягал белых, голубых и синих коней в свою хрустальную колесницу, надевал сиреневый плащ и под тихий перезвон серебряных колокольчиков ехал навестить четырех сестер.

Первой на пути была его невеста Весна. Она встречала жениха, смущенно улыбаясь – юная, свежая, легкая. Дождь останавливал колесницу, целовал Весне руку и дарил ей разноцветные ленты-радуги, которые она тут же вплетала в свои светлые косы. Тогда музыкант доставал маленькую дудочку и играл невесте милые песни. В каждой из этих песен говорилось о его нежности и любви. Легкий румянец появлялся на щеках Весны, а её глаза начинали ясно светиться.

Но приходило время Дождю собираться в путь, и Весна провожала его, долго махая в след жениху зеленым платочком.