Омилия

птичьих стай печальным криком
с городом простилось лето,
солнечным нежарким бликом,
влажно-ветренным рассветом,

яркой юбкой промелькнуло,
в небе радугой смеялось,
улыбнулось, подмигнуло
и за горизонт умчалось. 

туманом прохладным по улицам осень прошла
прогнала из города ветром остатки тепла
прохожих одела и зонтики в руки дала
и жёлто-оранжевым парки и скверы зажгла

печально-торжественным вальсом дворами кружит
листом пожелтевшим вдоль улиц уныло летит
а город покоем как пледом пушистым укрыт
и каплями воздух как струнами арфа звенит

Откуда и зачем ты у меня –

Ни в шесть, ни в пять привычка просыпаться,

А в памятные те четыре-двадцать,

Когда в полях залязгала броня?

Едва вздохнёт непраздная жена,

Под сердцем нежа Родине солдата:

Глядится в календарь, где – даты, даты,

Оплаченные трудно и сполна…

Прикрыть глаза, побыть во власти сна…

Но ветер пахнет выжженой пшеницей.

Удушливая, жаркая волна:

Опять сорвалась с привязи война,

И мир, должно быть, больше не приснится.

Лучиком мелькнуло лето,
Капелькой дождя упало, 
Соловьем пропело где-то,
Зеленью протрепетало,
Солнцем жарким улыбнулось,
Ливнем теплым погрустило
Лето.
Как же незаметно
Осень снова наступила!

одним прохладным августовским днем
дождем в окошко осень постучала
спросила: "что, все думаешь о нем?
мечтаешь вновь прожить его сначала?"
"не ясно мне, о чем ты говоришь, 
не понимаю, про кого все это?"
"о том, с кем расставаясь, ты грустишь.
о нем - о теплом, жарком, знойном лете"

Рисуй себе судьбу, 
а я неподалёку
историю слеплю 
из глины. Ненароком
забуду главный слог 
и промолчу о главном,
чтоб ты случиться смог 
героем драмы равным.
Рисуешь нас двоих?
Отличная идея!
Я — на холстах твоих,
но говорить не смею.

1 августа 2018

Над окошком месяц, под окошком ветер, а в окошке дядя Вася. Не серебрист и не светел.

Силуэт в окне безлик и расплывчат, и он как бы сам себе идеолог и пропагандист сидячего, ничегонеделающего образа жизни.

В убогой, трёхоконной хате нежится немая пустота. Не звучит тальянка, не страдает голос, одинокий, и всё вокруг не родимое, прокисшее, инородное и по безработному подленькое.

Сидит дядя Вася не по статусу своему – нога за ногу, как директор пивоналивной базы после визита к прокурору и смотрит мутными глазами на пустую бутылку, отставленную им только что на подоконник по причине её быстрого опорожнения.

Моё окно, что  лента новостей,

Где всё давно привычно и известно.

Распарившийся город ждёт дождей,

Как праздника иного в день воскресный.

Свихнувшийся июль забуксовал –

Тоска моя в космическом масштабе.

А я хочу, чтоб был девятый вал,

Небесные разверзнутые хляби.

Екатерина Петровна из настоящих церковных бабушек. Не тех, кто порог церкви впервые робко переступил в пожилом возрасте, а кто ходил на службы в атеистические советские годы, взрослел, старился с Богом в сердце. Таких древних экземпляров, практически, не осталось в наших церквях. Много-много лет назад Екатерина Петровна ушла на пенсию и попросилась на клирос. «Всю жизнь мечтала», – сказала регенту. На сегодняшний день она самая пожилая клирошанка в соборе. Пусть не та энергия, что переполняла в пятьдесят пять лет, зато голос не подводит. «Сколько Бог даст – буду петь», – твёрдо говорит. Недавно похоронила младшего и единственного своего брата.

” Друг любит во всякое время и, как брат, явится во время несчастья.” (Притчи 17:17）

«Некий святой Отец как-то сказал: «Если я попаду в рай, то удивлюсь трем вещам. Я не увижу в раю тех, кого думал там увидеть. Я увижу в раю тех, кого не ожидал увидеть там. И, наконец, я буду удивлен, если спасусь сам!»? – архимандрит Рафаил (Карелин)

– Все, Мариночка, я отвезла анализы, – услышала я по телефону спокойный голос Лены, – завтра будут готовы.

– Ох, спасибо тебе, родная! – горячо поблагодарила я, – а то, если через поликлинику, то десять дней готовится, а мне срочно надо!

И уточнила:

– Леночка, ты легко их нашла? А то тут говорят, что лаборатория на каких-то задворках…

На старом выцветшем деревянном столе лежал блокнот. Он совершенно неожиданно упал с верхней книжной полки. А возможно  он сделал это осознанно и совершил побег с определенной целью. Теперь блокнот лежал на столе. Лежал интеллигентно, с достоинством. Обложка словно фрак, закрыта на все застежки, словно сигнал «Непосвященным доступа нет». И вдруг порывистый ураганный ветер фамильярно открыл окно, влетел в комнату и неловким движением  обнажил блокнот. Словно парус, трепеща белыми листами, блокнот парил на ветру. Он то сворачивался, то снова разворачивался, словно человек, не знающий что предпринять от неожиданной обиды и сжимающий от отчаяния и  бессилия голову.
   Недалеко от стола стояла душа. Такая же прозрачная, как воздух. Такая же беспокойная как ветер.

Лето, Питер, Аэропорт.Здесь живёт моя любовь. Границы, обстоятельства, разные языки. И вроде бы нет никаких помех, а встречаемся украдкой, словно преступники. За это время любовь стала другой: выдержанной, спелой, нежной, без глупой необузданной страсти и жадного эгоизма.
Механические лестницы мягко спускают меня в зал аэропорта, словно я совершаю переход из одного мира в другой. Моя любовь как всегда безупречна.В идеально выглаженной белой рубашке, отражающей свет и  с блеском стальных серых глаз.

Человек шел по набережной.Серый плащ, словно отражал неприветливое серое осеннее небо. В глазах бездна  печали. Человек подошёл к каменному ограждению и посмотрел вдаль, будто надеясь увидеть свои мечты. Наверное он часто приходил сюда, чтобы их встретить. А они пообещали, не обозначив точной даты, и не пришли.Может обманули, может их кто-то украл, может разбились. Так стоял человек, глотая немые слезы, перемешанные с солёными брызгами моря. Соль разьелала лицо и душу.

                                  Святой мученице Российской
                                  Великой княгине Елизавете Федоровне

Она стояла. Ослепляло солнце
застывший мир.
Всё кончено! Любимый не вернется!
И мир так сир…

А сердце его липкое от крови
в ее руках.
И в муках корчатся израненные кони!
Повсюду крах!

Орет Каляев где-то в самой гуще.
Твердит народ:
«Работала полиция бы лучше,
тогда бы вот…»

А Чудов огласил всех перебором.
«Господь, спаси», - 
крестились. Кто-то вымолвил со стоном:
«Лишаемся Руси».

В молчаньи - крик, в улыбке - боль,
ты плачешь - значит, ты живой.
Но если от любви так больно,
возможно, это - не любовь.

Собрав терпение в кулак,
забыв обиды, всё простив,
ты, даже сам не зная, как,
опять в душе любовь растил.

Прощай - и будешь ты прощён,
верь - чтобы верили тебе.
И расцветёт в душее цветком
любовь, столь важная в судьбе.

В царстве мёртвых особая тактика:
жизнь несмело снимает свой траур.
Бесполезна глупцам профилактика,
вечно могут проигрывать раунд.
Окружённые жвачками-мыслями,
потерялись здесь души заблудшие —
за беседами тела землистыми
соблюдают судьбу наихудшую.

Я врать учусь, конечно же во благо —
иначе больно многим дорогим.
Когда по-детски сердце моё наго,
оно не может угодить другим.

Враньём укутавшись, легко гуляю
по чьим-то равнодушным берегам —
так, кажется, следов не оставляю,
и потому врать завещаю вам.

31 июля 2018

Жил человек один.
Имел он логин и пароль.
Логином его было "Грин",
А паролем было «Ассоль».
Имел он в душе боль
Вышиною выше всех рей,
А в обществе он был «ноль» -
Но встретил Ассоль Грей!

Мой свет, уж ночь, а всё равно светло.
Луна как будто в отпуск отпросилась,
трава росой привычно оросилась,
и светит не Луна, а ты. В ночи
ужасно громки песни саранчи.
Мой свет! Уж ночь, а всё равно светло...

29/11/2017

Терпение в наш век – бесценный дар,
Особенно в годины искушений,
В нашествие болезней и лишений, 
Когда легко разжечь хулы пожар.

Хула уводит сердце далеко
От Истины, от милости Господней,
Она грозит расправой, преисподней
«Виновникам» несчастья своего.

Откроем суть: терпение не ждёт
Чудесной и волнительной развязки,
Терпение – не ожиданье сказки,
Оно не принимает злобы гнёт.

Терпение торопит нас извлечь
Из краткой жизни здравые уроки:
Найти ошибки и пресечь пороки –
И сýдьбы от крушенья уберечь.

Ему известно: в глубине души
Причина наших сбоев и падений,
Причина бед, недугов и сомнений;
Оно зовёт: «Себя познать спеши!»