Девушка в белом платочке

Девушка в белом платочке
ставила в Храме свечу.
Губами коснувшись
                         иконы,
молилась Иисусу Христу.

Чтоб чистым
          хранил её сердце
в мире людской суеты,
чтоб не оставлял её душу
без Своей доброты.

…Свечка сияла, горела,
молитва безмолвно летела
и становилась теплом
на сердце,
        живущем с Христом.

Девушка в белом платочке
стояла, потупивши очи,
внимая небесной тиши,
льющейся из души.

2004 г.

И в небо чистое летит надежда-птица...

Беглянка-ночь срывает с неба серебро
И умывается прощальною росою.
Стучится в окна птица вещая – добро,
И радость прыгает девчушкою босою.

Обыкновенный день становится другим,
Когда в руке твоей чужие капли-слёзы.
Мы наполняем жизнь дыханием своим,
И задаём друг другу вечные вопросы.

А за окном грустит густая синева,
Ей щедро дарит серебро ночь-кружевница.
Роняет облако жемчужины-слова,
И в небо чистое летит надежда-птица.

С видом на море

Вообще то, я не пью, а тут вдруг захотелось вина. В недрах громадного супермаркета перед заставленной лимонадами полочкой будто привиделось: пустынный берег, песок, желтоватая пена прибоя, чайки — каждая, как две соединённые, горизонтально положенные круглые скобки, так их рисовали в детстве — и вино. В небольшой бутылке, терпкое, холодное после долгого спуска к морю, ни в коем случае не сладкое. Море в декабре — какая тут сладость? Покупаю бутылку бордо.

Себе — бордо, чайкам — бублик. Не кладу его в сумку, несу в руках. Классический бублик с маком, очень живописная вещь. Сворачиваю в Мавританскую арку, облезлую, как дворняжка. Вверху, вместо неба, натянута длиннющая серая тряпка, прилежно выглаженная, без заплаток, без дыр. Ветер раскачивает разноцветные кабинки канатной дороги, они гремят и поскуливают. Зимой дорога спит.

Жить

Хочешь славы чужой – глоток?
Хочешь радости мёд испить?
Запасайся слезами впрок,
Чтоб чужою тропой ходить.

Чтобы видеть сердц̀а окрест,
Из одной горсти горечь пить,
Подними тот нелегкий крест -
И узнаешь, что значит - Жить!

Быть рядом

Не истребить, не изменить,
не отменить меня,
как вздох, иль свет,
иль пенье птиц,
                   и море, и поля…

Как часть всего, что создал Бог.
Пульсирует во мне
Его любовь,
               то - жизни зов,
то - луч в бездонной мгле.

Я есть, пока
              так хочет Бог,
призвав меня из тьмы.
Живу, дышу – везде, во всём,
что для меня сродни.

Не допуская свой распад,
быть цельной,
я могу
     лишь рядом с Ним,
                       в Его любви,
предотвращая мглу, – 

где вера, свет, тепло, полёт,
где истина и жизнь…
Держи меня, премудрый Бог,
не отдавай Своих!

2008 г.

Однажды она проснулась...

Однажды она проснулась,
Взглянула-вспорхнула в окно,
Ресницами неба коснулась,
Как будто ждала давно,
И в чудо поверила снова,
И снова над прошлым – в Даль,
Из повторений простого
Сложен весь путь – не жаль!
Дальше от мира, дальше,
Тоньше и тоньше нить.
Жаль, не жила – раньше,
Жажду теперь Жить!

По дорогам бродит старая ложь

По дорогам бродит старая ложь,
Смотрит зорко на того, кто пригож:
Удивлённо открывает он рот,
Мимо ложь никак не пройдёт,
Он глотает жадно лживую смесь
Тут же в сердце вспыхнет гордая спесь.
И туманом заплывают глаза,
Под ногами сохнет Слово-лоза.
Ищет ложь – кого б накормить,
Чью бы кровь покрепче испить,
Да над волею взять бы власть,

Чтоб душе и вовсе пропасть.

Прыгать и летать

— Вы утверждаете, что человек может поднять себя за волосы?
— Обязательно! Мыслящий человек просто обязан время от времени это делать.
«Тот самый Мюнхгаузен»

Танки, стены и летающий бегемот

— Да, у них что-то вроде объединения! Особо опасные христиане, пытаются изменить мир! — кругом было лето и какой-то праздник, и муж моей подруги шутил, представляя нас с ней своим знакомым. Знакомые смеялись, и кивали с почти соболезнующим видом: что ж, бывает и такое, у всех свои причуды, да и что удивительного — молодые ещё, подрастут — поумнеют. Ведь выше головы не прыгнешь — так гласит народная мудрость, спорить с которой не полагается.

Что меня держит...

Что меня держит в жизни этой,
Солнце, луна, земля?
Иль притяжение планеты,
Или любовь Твоя?
Что там, за гранью смерти скрыто
Осень или зима,
Или трава, росой умыта
И из цветов дома?

Что меня держит в теле этом,
Выцветшем и чудном?
Руки худы, лицо нелепо,
Снег на вихре седом…
Кто я, зачем, и есть ли имя
Зеркалу предо мной?
Живо оно, но смотрит мимо
Глаз человек чужой.

Не останешься в постыжении

Милость барская – это капризная дéвица:
Людям кланяться –
- Жить в унижении…
Только тот, кто на Милость Госпóдню надеется,
Не останется
В постыжéнии.

Кто о силе и мóщи победной радéется -
- Сам замáнится
В сеть поражения…
Только тот, кто на Силу Госпóдню надеется,
Не останется
В постыжéнии.

Лунный свет стекает с крыши

Лунный свет стекает с крыши,
Ночь прохладой сонно дышит,
Сонно дышит на ресницы,
Дремлет мир - двоим не спится.

Слышен птиц неясный щебет,
Ветер листья клена треплет,
В небе чуть заря зарделась,
Душам двум тихонько пелось.

Радостно уста открылись,
И на свет слова явились,
Словно из святого Рая:
„Я люблю тебя, родная”.

Приглашение на праздник

«Я сделал много чего такого, за что мне стыдно. А то, чем я горжусь, еще ужаснее!»
The Simpsons

Однажды вы заснули, и вам приснился сон. Тёплым осенним вечером вы неспешно брели по своему городу, ласковый ветерок, шурша листвой, играл с лохматыми дворовыми котами, растрёпывал волосы, забирался под воротник. Вы чуть поёжились от прохлады, завернули за угол, вышли на площадь. И в самом её центре, прямо под неизменным памятником, вы увидели бескрайнее море рюшей, кружев, струящихся по асфальту лент, невообразимых бантов, и среди всего этого пышного великолепия — страшно подумать — мужчины! А вы спокойно прошли мимо, не впав в истерику, не потеряв сознание, не причитая грозно о диких современных нравах. Вы видите подобное каждый день. В вашем сне в вашем городе ожил маленький кусочек древнегреческих обычаев, по которым уличенный в трусости мужчина должен был три дня сидеть на площади в женском платье. В Древней Греции людей наказывали стыдом.

Дай сил летать

Зло разрушает человека,
как взрыв!
Но чтобы погасить
ту мысль
              отчаянья и боли, –
молись, с надеждою молись...

Не будь злопамятным...
И рану
своей души не береди.
Не дай заполыхать пожару!
Прощай обиды, не суди.

Бог им судья... 
Не воздавая за злое – злом,
молись в тиши:
Христе Иисусе, мой Спаситель,
дай сил летать,
                      а не ползти!

Разрушит вражьи намеренья
любовь и истина Христа.
Да оградит Господь нас силой
Животворящего Креста!

   2009 г.

Солёная соль

«Если же я вам кажусь столь весёлым, то ничем и никогда не могли вы меня столь обрадовать, как сделав такое замечание. Ибо для счастия созданы люди, и кто вполне счастлив, тот прямо удостоен сказать себе: «Я выполнил завет Божий на сей земле». Все праведные, все святые, все святые мученики были все счастливы».

Достоевский, «Братья Карамазовы».

Чудесна помощь беспомощных — и священна.
                                                                                                                              Рильке, «Interieurs».

Лев отложил учебник по зоологии и включил телевизор. Под прекрасную «La Peregrinacion» (больше известную как «музыка из телепередачи «В мире животных»») улетали за границы экрана чёрно-белые журавли, проворно неслись стада косуль, и синекрылый орёл, прикрывая пледом причудливых теней нарисованные леса и степи, пикировал, приметив внизу, в траве крохотного зайчишку. Он убегал, тихонько поскуливая, наталкиваясь то на лису, то на волка, он выбивался из сил, не оставляя надежды спрятаться. Непременно спрятаться, было бы только где.

Божий раб

Я – Божий раб. И счастлив этой долей.
Я оценён немыслимой ценой.
Уплачен за меня не наглый доллар,
Не гордый фунт, не царский «золотой».

Не за ведро каменьев драгоценных,
Не за сундук, где кожи и меха,
Не за еду я выкуплен из плена
Болезней, смерти, страха и греха.

Страницы