— Робик приехал! — вопила в трубку Бела вне себя от радости.
Робик Б. — это наш однокурсник. Двадцать лет назад он уехал в Европу. В настоящее время живет в Германии. За эти годы пробил себе гражданство, в совершенстве освоил немецкий и заимел чистую высокооплачиваемую работу с медстраховкой вкупе. Словом, выбился человек в люди.
Не буду долго описывать, какой Робик классный тип. Вспомню лишь один эпизод из нашего общего с Белой прошлого.
В час благой, беспечальный,
Злу внимать перестав,
Перед Троицы Тайной
Замирают уста.
Обручается снова
Ум – святой красоте,
Чтобы Истины слово
Обрести в чистоте.
Хватит неги беспечной,
Сердце Богом живёт!
Всё земное не вечно –
Нас предаст и уйдёт.
4.06.2011 г.
В былые дни и я пережидал
холодный дождь под колоннадой Биржи.
И полагал, что это — Божий дар.
И, может быть, не ошибался. Был же
и я когда-то счастлив. Жил в плену
у ангелов. Ходил на вурдалаков.
Сбегавшую по лестнице одну
красавицу в парадном, как Иаков,
подстерегал.
Куда-то навсегда
ушло все это. Спряталось. Однако
смотрю в окно и, написав «куда»,
не ставлю вопросительного знака.
Теперь сентябрь. Передо мною — сад.
Далекий гром закладывает уши.
Допустим — пляж, шезлонги, зонты,
Зимой — театры и манто.
Допустим — золотятся соты...
А дальше что?
Допустим — отдых и работа,
Гнездо семейное свито,
Эклеры, вина, антрекоты...
А дальше что?
Допустим — виды Ниагары,
И экспедиции Кусто,
Слоны Зимбабве, львы Непала...
А дальше что?
Работа экскурсовода трудная. Зная одну из тем мировой истории, или искусства, или литературы до донышка, до генетического уровня, он вынужден день за днем рассказывать по верхам одну и ту же тему пестрым толпам туристов и посетителей. Паркет скрипит под ногами. Воздух, насильно погруженный в тишину, кажется застывшим.
«Пожалуйста, не шумите», «Сфотографироваться вы сможете позже», «Не трогайте руками экспонаты», «Если у вас будут вопросы, вы сможете задать их в конце».
Вопросы люди задают редко, экспонаты трогают постоянно, слушают невнимательно и у многих вид такой, словно их из школы централизованно привели и они отбывают повинность.
«Весьма не сложно сделаться капризным
Посвящается Олегу Кучеру,
светлая ему память
и Царствие Небесное.
Лишь шелковица помнит о друге.
За двором одичалым стоит.
Протянула навстречу мне руки
И тихонько со мной говорит.
Вспоминаются школьные годы,
Пацанячьи густые чубы,
И футбол при различной погоде,
И приёмы защитной борьбы.
Накануне 1 сентября только и слышны были разговоры о непомерных поборах в школах да плохом качестве образования. «Школа нынче совсем не та, что раньше, — говорят родители. — И программы — не те, и педагоги — не те, и отношения между детьми — не те». Действительно, проблемы приходится решать не только финансовые, но и нравственные, причём не всегда легко понять, где проходит граница нормы, пересекать которую не стоит.
Мама моего друга, женщина лет шестидесяти, рассказывала о любимой школьной учительнице. Однажды, к празднику, дети решили сделать ей подарок. Втайне от родителей они собрали свои «пирожковые» деньги и купили ей флакончик духов. Сначала учительница категорически отказывалась, но потом сдалась и со слезами приняла драгоценный дар — знак детской любви.
Как обстоит дело сегодня всем известно. Подарок стал разновидностью взятки, обязательной для всех. Моральное, явно, не в цене, материальное — важнее. Красота отношений отступает под натиском практицизма.
До конца дня было еще далеко. Поэтому Нина решила не откладывать дела в долгий ящик и отправиться на поиски церкви.
Выйдя на улицу, она огляделась по сторонам. Куда бы пойти? За больницей раскинулся сосновый лесок, куда вела неширокая дорога. Похоже, ею пользовались достаточно часто. В таком случае, вряд ли эта дорога ведет к церкви. А раз так, поиски храма следует начать с деревни.
По уже знакомой тропинке Нина стала спускаться к реке. Прямо перед ней в низине раскинулась деревня Хонга. Она была видна, как на ладони. Вот только среди тамошних построек не было ничего, хотя бы отдаленно напоминающего православный храм. Однако Нина Сергеевна была настроена весьма решительно. Не может быть, чтобы в Хонге не было церкви! Раз тут был священник, значит, должен быть и храм! И она отыщет его!
Благоухает сад, плодами полон дом,
От щедрости своей сгорает лето.
Из года в год мы от земли берём
Плоды трудов и благость света.
Плод насыщает - радуется плоть,
Так мимолётна радость звука.
Но жажды сердца ждёт от нас Господь.
Терзает душу горькая разлука.
Благоухает сад, а в сердце – пустозвон?
Бесплодное людское увяданье.
Горчит трава на стыке двух времён.
Уж слышно осени ответное рыданье.
Где-то в самом начале 21 столетия Голливуд снял фантастический фильм – «Планета Ка-Пекс», где жители, освобожденные от бремени семьи и воспитания детей, бороздили межзвездные пространства в поисках интересных наблюдений, непонятно для чего необходимых так далеко «продвинутой» цивилизации. И вот один из представителей столь замечательной планеты каким-то странным образом оказывается на Земле, попав прямо в клинику доктора психиатрии Марка Пауэла. Здесь и начинается основная история. Но конец фильма оставляет у зрителей множество вопросов: кто и почему?
1
Есть такой интересный фильм, кстати, советую его вам посмотреть, называется «Ушпизим». Он снят евреями-переселенцами в Иерусалим из Восточной Европы. Фильм очень интересный и достойный того, чтобы его посмотреть. Там можно многому поучиться. Его фабула связана с Праздником Кущей. Это тот день, когда евреи получили от Бога закон, и в память о том путешествии в пустыне они должны жить в палатках неделю в течение года.
Они все выходят из своих домов, специально строят кущи во дворах и живут в этих жилищах, из которых видно небо. Как бы напоминая себе, что наши настоящие жилища, в которых потолок не прозрачен, они хрупкие. То есть, ночевать под чистым небом, это значит больше помнить про Господа. И вот в период этого праздника, совершаются некие интересные события внутри одной семьи.
«Сейчас он нагло попросит у меня пять лар, подумал я, наткнувшись на улице на Гию К., всем известного чаличмейстера1.
— По-братски, дай пять лар, — было первое, что он выдал после взаимных объятий.
Видя, что я не рву себе карманы, Гия засуетился.
— Я тут слышал, ты какие-то истории в Интернет пускаешь...
400 лет династии Романовых в Австралии. Брисбен
Погрязли мы во зле страстей.
Блуждаем в тьме порока.
Но… наша Родина. О, к ней
Склони всевидящее око...
Стихи Великой Княжны Ольги Николаевны, написанные в заточении. 1918.
400 лет назад — 21 июня 1613 года в Успенском соборе Кремля состоялась коронация избранного на царство Михаила Фёдоровича. С этого дня начался отсчёт правления династии Романовых. В конце августа 2013 года Австралии впервые была представлена литературно-музыкальная композиция, посвящённая царствованию Романовых. Присутствующие познакомились с многими мало известными фактами из жизни царей и императоров России. Организовала мероприятие в Брисбене редакция журнала «Австралийская лампада».
Возможная интервенция США в условиях царящих в Сирии уже более двух лет хаоса и кровавой неразберихи может стать точкой всемирного перелома. Всё, что происходило и происходит на Ближнем Востоке в годы президентства Обамы — будь то в Тунисе, Ливии, Египте, Сирии или Йемене — является результатом прямого американского вмешательства во внутренние дела этих стран...
Сейчас Обама просто не в состоянии признать, что Сирия устояла под натиском Запада, ставка США на террор исламистов себя не оправдала, правительство Асада остается у власти и чем дальше, тем больше население страны поддерживает существующий в стране режим. Поэтому готовящаяся агрессия под циничным лозунгом спасения мирного населения на самом деле направлена на поддержку терпящих поражение мятежников. Главной целью нанесения ракетных и авиационных ударов является разрушение военной инфраструктуры сирийской армии, после чего «сменой режима» по замыслу Обамы займутся умеющие воевать с мирным населением банды боевиков-исламистов. Среди тех, кто с оружием в руках сражается в Сирии против правительственной армии, сирийцев не более 5%, остальные — иностранные наёмники, воюющие в чужой стране на чужие деньги. В их рядах набираются сейчас боевого опыта и выходцы из России и бывших советских республик.
Дороги ширь — какой урок! —
похоронили сотни строк.
Играем в пошлую игру:
другой умрёт иль я умру.
Молчу
бездейственным молчаньем,
журчу
бессмысленным журчаньем...
Утратив и захороненья,
раскапываю бред сомнений,
шепчу
расслабленной доске
о неминуемой тоске
чужого неба...
Шаг, другой —
и ввязываюсь в смертный бой:
за небо бой, за голос свой,
за право быть самой собой.
Начиная свое первое выступление, я говорил, что наше время не назовешь веком критики. Это эпоха причастности, а не отстраненности, и поэтому стало так трудно признать литературные достоинства за книгой, содержащей мысли, с которыми вы не согласны. В литературу хлынула политика в самом широком смысле этого слова, она захватила литературу так, как при нормальных условиях не бывает, — вот отчего мы теперь столь обостренно чувствуем разлад между индивидуальным и общим, хотя он наблюдался всегда. Стоит только задуматься, до чего сложно сегодняшнему критику сохранить честную беспристрастность, и станет понятно, какие именно опасности ожидают литературу в самом близком будущем.
Время, в которое мы живем, угрожает покончить с независимой личностью, или, верней, с иллюзиями, будто она независима. Меж тем, толкуя о литературе, а уж тем паче о критике, мы, не задумываясь, исходим из того, что личность вполне независима.
Тема гомосексуализма, до недавнего времени интересовавшая в основном психиатров, теперь стала общественно-политической.
Так, американский писатель Патрик Бьюкенен на страницах «The American Conservative» отмечает новый тренд: высокопоставленные чиновники из Администрации президента США, сам Обама и либеральные СМИ в последнее время дружно критикуют российские антигейские законы. При этом ими же игнорируются преследования христиан на Ближнем Востоке и в Северной Африке, которые сегодня вполне можно назвать массовым террором. Однако многочисленные нарушения прав религиозных меньшинств, судя по всему, не волнуют Америку, часто называемую самой религиозной страной мира. Во всяком случае официальный Вашингтон воздерживается от призывов к спасению христиан. Зато его беспокоит невыносимо тяжелое положение секс-меньшинств в России, которое российские власти обязаны радикально улучшить.
Вчера позвала меня Пикрия, соседка сверху, починить патрон в люстре.
До чего ж у некоторых речевые тормоза в отключке! Пока ковырялся в люстре, она рот не закрыла. (Пишу такие нелицеприятности т.к., знаю, что она дальше одноклассников в сети не шарит.)
— Ты же знаешь, Вахо, Новый год на носу, а я без света. Плохой знак. Значит, весь следующий год у меня во всех делах будет полный тупик. К Новому году все заранее надо подготовить. — Потом на мою скромную персону переключилась. — Вот ты, Вахо, как готовишься?
Они спасались под навесом оба –
Бездомный пёс и нищий паренёк.
Вонзались капли, словно копья в рёбра:
Навес дырявый скрыться не помог.
Раскаты грома требовали сдаться,
Но что терять бродягам – только жизнь.
За жизнь они привыкли оба драться.
Стучало сердце бешенно: «Держись!»
Другая жизнь под стёкла небоскрёбов
Вливала человекам сладкий яд.
Им золотая жизнь служила гробом
Под гнётом цифр доходов и растрат.
"Сочинение стихов ближе к богослужению, чем обычно полагают."
А.Франс
У стихов... и у молитв -
Так похоже назначенье!
Та же жалость к жертвам битв...
И - надежда на прощенье.
Ни потира, ни икон...
Всё же - это так похоже!
Стол мой письменный - амвон.
Я служителем... О, Боже!
