Омилия

Сражение поэта — до сражения,
его война — до битвы со врагом:
победное его стихотворение
победой отзывается в другом.
И даже если
пал он в схватке смертной —
воскреснет строчкой,
песней зазвучит.
Стихия  жизни гибель опровергнет,
поэзия со смертью разлучит.

В специальном выпуске газеты «Советская Россия» «Улики» от 22 января 2015 г. был опубликован рассекреченный недавно документ ЦРУ о планах поддержки и продвижения в Советском Союзе романа Бориса Пастернака «Доктор Живаго». Директор Советского отдела ЦРУ Джон Маури, среди прочего, сообщал, что «у нас есть возможность заставить советских граждан задуматься, что не так с их правительством, если прекрасное литературное произведение автора, признанного одним из величайших ныне живущих русских писателей, не может быть опубликовано в его стране на его языке для его собственного народа».

В том же номере «Улик» представлен материал о том, как писатель тайно переправил рукопись в Италию для публикации, как потом отказался получать Нобелевскую премию, присуждённую ему за «Доктора Живаго», и как, наконец, просил Хрущёва не лишать его советского гражданства и позволить остаться на Родине. К материалу прилагался отрывок из письма редакции журнала «Новый мир» Борису Пастернаку. В письме редакция довольно подробно и пространно объясняла писателю причины отказа в публикации романа на страницах журнала и взывала к совести автора, написавшего антинародное и антисоветское произведение. И вот тут-то невольно вспоминается роман другого советского писателя: «Трудно сказать, что именно подвело Ивана Николаевича <...>, но Иисус в его изображении получился ну совершенно как живой, хотя и не привлекающий к себе персонаж. Берлиоз же хотел доказать поэту, что главное не в том, каков был Иисус <...>, а в том, что Иисуса-то этого, как личности, вовсе не существовало на свете и что все рассказы о нём простые выдумки...»

Просиренила тьму неотложка —
Ничего в этом странного нет.
Равнодушною сытою кошкой
Ночь лениво глядела ей вслед.

«Коротка жизнь, как личное дело» —
Безымянная чья-то строка
В голове неподвижно засела…
А по сердцу плывут облака.

И минуты летят, словно чайки,
За рассвет, где у самой воды
Рыжий день в апельсиновой майке
На траве оставляет следы.

Дом на высоком холме
Построим мы не спеша.
В доме на этом холме
Главной будет душа.

Открыта семи ветрам,
Прозрачная, как слюда,
Доверчива, как вода.
Согреется у костра.

Дом на высоком холме
Виден всем издалека.
В доме на этом холме
Будут жить облака

Открыты семи ветрам,
Прозрачные, как слюда,
Доверчивы, как вода.
Согреются у костра.

Это все одежды грубости, их вскользь
Скинешь и не вспомнишь больше точно,
Так и падают с травы на землю рос
Капли, точно сплавом влаги сочной,

Скользкие брега озер шуршат — мягки,
И не знаешь где предел, где точка,
Словно вышли облака до звезд с тоски,
Дав случайную времен отсрочку.

А ведь гордым здесь брести всегда одним
Без участия и откровенья,
А от зарева до трав листвой приник
Куст сирени, и не бросив тени.

Неделя за неделей, мы вспоминаем каждую субботу наших усопших родственников. Какое счастье, что Церковь в Великий пост дала нам дни особых молитв, в которые мы можем  всецело уделить внимание умершим сродникам, всем от века почившим православным христианам.

Как это важно — молиться за этих людей, за людей, которые наши братия и сестры во Христе, которые прожили свою жизнь, кто-то долгую жизнь, кто-то совсем-совсем короткую, но все они преставились пред Лице Господа, то есть прошли тот путь, по которому каждому из нас рано или поздно придется пройти. Они знают, что нас ждет, а значит — их молитвы полезны для нас.

А наши молитвы нужны им. Вот мы обращаемся к святым, мы просим: «Святителю отче Николае, моли Бога о нас грешных» или «Преподобный отче Серафиме, моли Бога о нас грешных, помоги нам», «Пресвятая Владычица Богородица, спаси нас грешных» — и вот так мы молимся.

Для увядающих отрадна
И мира злая боль,
Так, чтоб и было неповадно
Здесь разбавлять ни соль,

Ни сладость горького прозренья,
И это выйдет впрок,
Избегнуть трусости по венам —
Мой времени зарок.

Устала слышать глупых гимны,
И то — земной урок,
Расправить сердца ввысь стремнины
На сто
ИНЫХ дорог.

Это было бы смешно, если б не было так грустно. Многочисленные семинары на тему: «Как стать богатым?» — приобретают все большую популярность и среди руководителей компаний, и среди рядовых сотрудников. Мечта о том, как найти универсальное средство для достижения устойчивого состояния успеха занимает умы многих в наше неспокойное время. Ну, и следуя принципу: «У вас есть проблема, а у нас — решение, объединим наши капиталы, вы получите „решение“, а мы — ваши деньги», — возникает и система взглядов, претендующая на универсальность, и практическая психология, подчиняющая пространство мысли и духа мечущегося в поиске материального благополучия человека. Стоит отметить, что «магия» денег привлекает только человека минимального. А что же это за человек?

О! Как не прав был Нессельроде —
Плохую славу он сыскал в народе.
Но жил неплохо при царях. 
А, главное, — не ведал страх.
Любого мог романтика построить:
На Сахалин послать — бараки строить.
Иль так интригу в свете закрутить  —
Чтоб не с кого за жизнь было спросить. 
А кто-то, героизмом окрыленный —
В морях познавший шторм соленый,
Остаток дней провел в темнице,
Что растворяет всех героев лица.

В отношениях Русской и Украинской православных церквей Московского патриархата давно не все гладко: противоречия выпирают, смущая верующих. Одним из острых вопросов остается церковная принадлежность крымских православных епархий после вхождения полуострова в состав России. А есть ли, собственно, какая-либо разница для верующих: ведь речь идет о церквях-сестрах, пребывающих под единым омофором Святейшего патриарха Московского и всея Руси? На первый взгляд, никакой. Если не учитывать заражение агрессивным «украинством», ползучим церковным расколом значительной части клира и мирян одной из «сестер».

Свое личное мнение на этот счет высказал «Культуре» известный православный батюшка, писатель и публицист, в недавнем прошлом руководитель миссионерского отдела Киевской епархии УПЦ МП, а ныне клирик московского храма Воскресения Словущего на Успенском Вражке протоиерей Андрей Ткачёв.

Душа прощения полна,
Как живопись Ван Гога,
Как старый тополь у окна,
Ободранный немного.

И вдохновение само
Развеет злую скуку,
Когда сквозь тощее письмо,
Почувствуешь вдруг руку.

Необъяснимых чувств накал
Разбудит сердце снова.
Не зря ведь кто-то написал:
«В начале было Слово».