Значение личного выбора для глобального мира во «Властелине колец» Джона Рональда Руэла Толкина (Алексей Федотов)

Трилогия «Властелин колец» Джона Рональда Руэла Толкина очаровала многих своим удивительным миром, населенным необычными существами. В публикации А.А. Федотова подчеркивается значение личного выбора героев эпопеи и влияние его на судьбу их вселенной.

Джон Рональд Руэл Толкин создал силой своей фантазии удивительный мир, английский литературный эпос, населенный необычными существами — гномами, эльфами, хоббитами и другими персонажами мифов, соседствующими с обычными людьми. Этот мир — его устройство, история, воззрения живущих в нем — проработаны автором до мельчайших деталей. Сюжет трилогии «Властелин Колец», работа над которой началась в 1930-е годы, а к массовому читателю попала лишь в 1950-е, строится вокруг мощнейшего магического артефакта — Кольца Всевластия. Перессказывать полностью это произведение, настолько объемное, что первые издатели даже требовали от автора разделить его на части, вряд ли стоит. Это не раз было сделано. Здесь же, опираясь на авторский текст, хотелось бы проследить, как личный выбор героя, по художественной логике Толкина, влияет на судьбу глобального мира.

Кольцо — символ вечности, не имеющей ни конца ни начала, в эпическом произведении Д.Р.Р. Толкина «Властелин Колец» это и символ силы, и власти, и выбора, реализуемого перед лицом вечности. Но каким бы мощным не был артефакт — нужно проявление свободной воли того, кто им владеет, для того, чтобы он обрел полную силу.

Волшебник Гэндальф рассказывает: «Враг накопил огромную силу и знания. Теперь не хватает только одного, чтобы сломить всякое сопротивление, смять последнюю оборону и залить мир тьмою, — не хватает Кольца Всевластия. Три эльфийских Кольца, прекраснейшие из всех, повелители эльфов скрыли, и рука врага не коснулась их. Из семи, принадлежавших вождям гномов, три он отобрал, а остальные истребили драконы. Девять он роздал людям, гордым и сильным, и тем заманил их в ловушку. Давным-давно подпали они под господство Кольца Всевластия и превратились в Призраков Кольца, став тенями под покровом великой Тени, ее самыми ужасными слугами»^[1]. Ставший одним из хранителей Кольца Боромир рассказывает об их возвращении: «А в этом году в июне, из Мордора на нас снова напали — и мы снова отступили. Нас было мало, а Мордор заключил союз с восточными племенами и жестокими харадримцами; но не численным перевесом одолели они нас. Мы столкнулись с силой, нам прежде неведомой. Говорят, будто исходила она от всадника на большом черном коне, подобного тени в лунную ночь. Где бы он ни появлялся, вражье воинство проникалось безумной яростью, а у нас даже отважнейших охватывал страх, и кони и люди пятились и обращались в бегство«^[2]. Враг — не собирательный образ, он вполне персонифицирован: «Кое-кто из вас припомнит, как много лет назад я рискнул проникнуть в жилище Чародея-некроманта в Дол-Гулдоре, тайно исследовал его, и оказалось, что мы страшились не напрасно: то был не кто иной, как Саурон, наш давний недруг, вновь воплотившийся и обретший силу», — рассказывает Гэндальф^[3].

И вот это Кольцо Всевластия обладает таким разрушающим воздействием на того, кто им владеет, что перспектива стать его хозяйкой напугала даже эльфийскую владычицу Галадриэль:

«—Ты мудра, справедлива и бесстрашна, госпожа, — сказал Фродо, — я отдам тебе Кольцо, если захочешь. Эта тяжесть не по плечу мне.

Галариэль вдруг звонко рассмеялась:

— <...> Долгие годы я раздумывала, сколько всего могла бы сделать, имея Великое Кольцо. И вот его принесли мне. Зло, измышленное в древние времена, действует разными путями, и даже не так уж важно, устоит ли сам Саурон или падет. Если бы я силой или угрозами отняла Кольцо у гостя, разве не сочли бы это благородным поступком, разве не поставили бы этого в заслугу Сауронову Кольцу?

И вот наконец Кольцо здесь. Ты готов отдать его добровольно! Вместо Черного Властелина ты создашь Владычицу, не Черную, но прекрасную и страшную, словно утро и ночь! Прекрасной стану я как море, и солнце, и снег на горах! И ужасной, как буря и молнии. Власть моя будет прочнее оснований земли. Мир исполнится отчаяния и любви ко мне!

Она подняла руку, и от кольца брызнул яркий свет, озарив ее лицо среди мрака ночи. Она стояла теперь перед Фродо неизмеримо высокая, грозная и достойная поклонения. Потом рука ее упала, свет угас, она вдруг засмеялась снова — и, о диво! Фродо снова увидел прежнюю Галадриэль, по-эльфийски гибкую, в простом белом платье, и голос ее стал нежен и печален:

— Я прошла испытание. Я готова все покинуть, уйти на запад и остаться Галадриэлью»^[4].

Впрочем, есть один, на кого Кольцо всевластия не действует — Том Бомбадил, который на вопрос, кто же он такой, рассказывает о себе так: «Я — Старейшина, вот кто я. Запомните, друзья: Том старше реки и леса, Том помнит первый дождь и первый желудь. Он проложил тропы раньше, чем явился Рослый Народ, и видел, как прибыл маленький народец. Он был здесь до королей и до умертвий. Когда эльфы, вняв призыву, ушли на Запад, Том уже был здесь, задолго до того, как моря, опоясывающие мир, сомкнулись в кольцо. Том помнит сумеречный подзвездный мир, не ведавший страха, мир до пришествия Черного Властелина...»^[5] А вот как говорит о нем хоббитам его жена:

«— Он таков, каким вы видите его, — пояснила Золотинка. — Хозяин холмов, лесов и вод.

— Так значит, весь этот диковинный край принадлежит ему?

— Нет-нет! — чуть нахмурясь, ответила она и добавила тихо, словно про себя: — Это было бы тяжкое бремя. Деревья и травы, все, что растет на земле, не принадлежит никому. Но Том хозяин. Никто еще не осмеливался тронуть его, когда он гуляет по лесу, плещется в воде или прыгает по холмам под солнцем и луною. Он ничего не боится. Том Бомбадил — хозяин»^[6].

Но и не он тот, на кого возложена миссия уничтожить Кольцо. Как говорит Гэндальф, «он может не подчиниться Кольцу. Но ни изменить свойства Кольца, ни снять его бремя с других он не может. <...> Получив Кольцо, он быстро о нем забудет, а то и выбросит. Одним словом, из него не выйдет надежного хранителя»^[7].

Пройти путь, полный опасностей, и уничтожить Кольцо Всевластия должен тот, кто внешне вовсе не похож на героя — хоббит Фродо.

Толкин ярко показывает, насколько хоббиты далеки от мечтаний о подвигах: «На самом деле очень немногие из хоббитов видели море и плавали по нему, а еще меньше таких, кто возвращался, чтобы рассказать об этом. Большинство хоббитов относились с недоверием даже к небольшим речкам и мало кто из них умел плавать»^[8].

Показателен разговор Фродо с эльфом, отражающий наивную веру в то, что где-где, а в Хоббитании не может произойти ничего плохого: «Знаешь, полная правда вряд ли испугала бы меня больше, чем твои недомолвки! — воскликнул Фродо. — Я, конечно, готовился к опасностям; однако не здесь же, не дома! Неужели хоббиту уже нельзя спокойно пройти от Прудов к Реке?

— Да ведь это земля не только ваша, — сказал Гилдур. — Жили здесь другие, до хоббитов, и будут жить, когда вас не станет. Мир широк; вы можете отгородиться от него, но нельзя же навек оставить его за оградой!»^[9]

И глобальные беды не обходят стороной и край, жителям которого казалось, что они могут спрятаться от них, как страус, зарыв голову в песок: «По Краю ходили слухи о странных событиях в дальних странах. <...> Эльфы прежде редко посещавшие Хоббитанию, теперь то и дело появлялись в лесах по вечерам, они уходили на запад, уходили и не возвращались. Они покидали Средиземье навек, и тревоги и заботы этой земли мало заботили их. Правда, на дорогах встречались и гномы — их тоже стало больше, чем прежде, — древний Западный Тракт вел через Край к Серебристой Гавани, и гномы всегда ходили по нему в свои рудники в Голубых горах. От них-то главным образом хоббиты и узнавали при желании, что творится в мире; но гномы были скупы на слова, а хоббиты не особенно настойчивы. Но теперь Фродо все чаще попадались незнакомые гномы из отдаленных поселений, и кое-кто из них шепотом рассказывал о страшном Враге из Мордорской земли»^[10].

И именно Фродо в решающий момент делает свободный выбор посвятить себя уничтожению Кольца Всевластия: «Ужас охватил Фродо, словно сейчас должны были произнести приговор, которого он давно ожидал, напрасно надеясь, что сия чаша минет его. Страстное желание жить мирно и спокойно рядом с Бильбо в Раздоле захлестнуло его. Наконец, сделав усилие, он заговорил, с изумлением прислушиваясь к собственным словам, как будто кто-то другой говорил его слабым голосом:

— Я возьму Кольцо — хотя путь мне не известен»^[11].

Хоббит осознает всю тяжесть этого выбора еще в самом начале пути:

«— Хотелось бы мне, чтобы это случилось в другое время — не в мое, — сказал Фродо.

— И мне бы тоже, — сказал Гэндальф, — да и всем, кто дожил до таких времен. Но выбирать нам не дано. Мы можем только решить, как распорядиться своим временем»^[12].

С Фродо идут маг Гэндальф, двое людей, три хоббита, гном и эльф. Эльфийская владычица Галадриэль говорит хранителям Кольца: «Я сразу могу сказать: ваш поход — по острию ножа. Отклонитесь лишь немного — и всеобщая гибель неизбежна. Но пока Хранители соблюдают верность, надежда жива»^[13].

От того, насколько успешна будет эта миссия, зависит судьба глобального мира толкиновского эпоса. По словам Гэндальфа, «судьбы мира держатся на тонком волоске. Но чем дольше мы выстоим, тем жарче разгорится надежда»^[14].

Толкин показывает, как может вырасти хоббит, прошедший путь до конца и справившись с испытаниями, превышавшими его силы, исполнивший возложенную на него миссию, и он показывает падение некогда великого мага Сарумана, на закате своей жизни измывавшегося над Хоббитанией. Хоббиты требуют казнить его, но Фродо запрещает. «Саруман, не оглядываясь, двинулся прочь. Драконий язык поплелся за ним. Но когда они проходили мимо Фродо, в руке Сарумана вдруг сверкнул нож. Яростный удар обрушился на Фродо, но клинок скользнул по кольчуге, скрытой плащом и сломался. Сэм первый бросился на Сарумана, за ним другие; негодяя повалили на землю, Сэм вытащил меч.

— Стой, Сэм! — крикнул Фродо. — Даже сейчас — не убивай! Он не ранил меня. Не должен кончать так тот, кто был магом, членом великого братства. Он пал, и не в наших силах поднять его. Но мы должны сохранить ему жизнь: быть может, кто-то иной сумеет возродить его душу...

Хоббиты расступились. Саруман поднялся на колени и внимательно посмотрел на Фродо. В глазах его промелькнули удивление, уважение и ненависть — все сразу.

— Э, да ты вырос, невысоклик, — сказал он. — Да-да, сильно вырос. Ты мудр и жесток. Ты лишил меня сладости мести, теперь я должен унести с собой горькую мысль, что обязан тебе жизнью. Ненавижу тебя!»^[15]

Впрочем, смерть к Саруману и его слуге приходит очень быстро: колдун «ткнул ногою своего злосчастного невольника, скорчившегося на земле, и повернулся, чтобы идти; вдруг Драконий Язык распрямился как пружина и, выхватив спрятанный за пазухой нож, прыгнул на спину Сарумана. Мгновение — и бывший маг рухнул с перерезанным горлом, а Драконий Язык, вопя, помчался по тропинке вниз. Не успел Фродо опомниться, как три тетивы одновременно натянулись, три хоббитских стрелы пропели — и Грим Драконий Язык замертво повалился наземь«^[16].

Толкин показывает, как выбор хоббита Фродо меняет судьбу мира, в котором он живет, а выбор некогда великого мага безвозвратно губит его. Невольно вспоминаются слова апостола Павла: «Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых; и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное; и незнатное мира и уничиженное и ничего не значащее избрал Бог, чтобы упразднить значащее, — для того, чтобы никакая плоть не хвалилась пред Богом» (1 Кор. 1:28).

bogoslov.ru