Омилия

Черемшан — единственный в мире сохранившийся старообрядческий монастырь второй половины XIX века в опасности (Саратовская область. Россия).

Старообрядцы Австралии, неравнодушная русская общественность разных конфессий обращаются к губернатору Саратовской области запретить демонтаж монастырских зданий, кощунственное устроение спортивных дорожек по кладбицу и признать старообрядческие монастырские объекты культурным наследием.

Успенский собор в монастыре был построен по личному разрешению императора Александра II (в тот период действовал запрет на постройку старообрядческих храмов). Это разрешение выхлопотал в 1879 году на личной аудиенции у царя бывший атаман всех задунайских казаков-некрасовцев Осип Гончаров, переехавший из Турции на Черемшан, принявший иноческий постриг с именем Иоасаф и умерший на рубеже 1879 и 1880 годов.

Притаилась пыльная ограда
За стеной пронырливого тёрна.
От могил печального парада
Навернулись слёзы непритворно.

Здесь холодной гордости не место,
Здесь людская подлость не достанет,
Здесь стихи последнего протеста
С поминальным хлебом на стакане.

Шелестят берёзки вдоль аллеи,
Тополя вдоль храма — словно свечи.
Я на небо глаз поднять не смею. 
Время, к сожалению, не лечит.

Благодарю, что  
          согласились потерпеть
                     моё присутствие,
порой невыносимое.
Благодарю, что
          поспешили разглядеть
                      за многословьем
душу столь ранимую.
Не торопились
            взгляд свой отвести,
а распахнули мир          
                      навстречу боли,
и научили скорбь свою нести,
не проклиная сей земной юдоли.

Закончился Великий Крестный Ход. Закончился грандиозно, эпохально, собрав на Владимирской горке около ста тысяч верующих. Позади — трехнедельное шествие под жгучим июльским солнцем, через дожди и непогоду, преодолевая жажду, голод, усталость. Позади запугивания, угрозы, постоянное очернение в СМИ, циничные насмешки раскольников и сектантов. Люди прошли сотни километров трудного пути, будучи «в опасностях на реках, в опасностях от разбойников, в опасностях от единоплеменников, в опасностях от язычников, в опасностях в городе, в опасностях в пустыне, в опасностях на море, в опасностях между лжебратиями» (2 Кор. 11:26). Крестоносцы вполне понимали, что в Киеве их может ждать все, что угодно. Но они шли, как агнцы среди волков — и вошли в столицу победителями.

Масштабное шествие богомольцев через центр Киева показало, что УПЦ — это сотни тысяч граждан Украины, готовые свидетельствовать о своей вере и стоять за нее. Государству придется считаться с ними. Они не собираются прятаться, молчать, хладнокровно наблюдать за тем, как у них отбирают храмы и издеваются над их верой. Просто их оружие — не пистолет и коктейль Молотова, а молитва. И горе тем людям, на которых упадет сей камень, ибо против гнева Божьего любое оружие окажется детской игрушкой. И Библия полна такими случаями.

А в доме, где я плакала о счастье,

Где не было ни стульев, ни зеркал,

И где на вешалке висело платье,

Изношенное до заплат, как сталь,

Я пряталась в наивное сердечко

Под шум машинный утренних сирен,

Вот глупая, искала все колечко,

Свое у розничных бетонных стен.

Нет, я не знаю, кто живет за дверью,

Сосед ли пьяница иль жадный вор,

В тех комнатах, что нам сегодня мерить

Шагами, стены выросли в забор.

Непреднамеренно, но, верно, к розни,

В разрозненность не тлело лишь добро,

Соседи строили лихие козни,

Как будто жизнь - страданье и порок.

Здесь даже дети забывали радость

И плачем раскрывали судеб явь,

(В соавторстве с М. Ведерниковой (7 лет)

Дело в нашей деревне, что запряталась на самом краю земли Архангельской, было. Раз приехали к соседке моей, бабке Анисье Акимовне, с городу три внучки. Старшую Варварой звали. Ох уж краса девка: коса длинна, а в ней лента червлёна с бантом искусным. Цельными днями делать ничего не хочет — всё в зеркальце на себя любуется. Средняя, Машенька, уж до чего не по летам премудра и разумна! Одна беда — больно уж разговорчива:  как с раннего утра начнёт, так до самой ночи никому спасения от неё нет. Младшенькую Ксюшей кличут. Та хоть и мала, а уж помощница сестрицам великая: до обеда со старшей наряды меряет, а опосля со средней до полуночи разговоры разговаривает. В общем, великая радость в то лето Анисье с городу привалила.

Долгих лет достойной жизни чая,
Вне Творца начавши свой разбег,
Вкуса зла почти не различает   
Современный хваткий человек.

Сквозь преграды шествуя упрямо,
Не познав молитвы мирный строй, 
Пробегают люди мимо храма,
Суетой гонимые земной.

Всё сильнее души жжёт тревога:
Ведь о вечном, светлом не прося,
Пробегают люди мимо Бога,
К ложной правде взоры вознося. 

Да будет воля Божия!.. Но только
Не сразу проясняются дела.
Сожгла равноапостольная Ольга
Древлянский город ропота дотла.

И вороньё над городом кружилось,
И пахло гарью, горем и бедой,
Чтобы из праха мести зрели милость
И утешенье матушки святой…

Этот праведный гнев
строчек,
выбеляющий след
ночи...
Позабуду свою
строчность:
я теперь — человек,
Отче...

Я хочу сегодня посеять на грядке звезды.
Сквозь тягучий и терпкий, прогорклый тугой воздух,
Сквозь толщу земли взойдут они в память о чуде.
Кто-то должен гореть, освещая пути людям.

И если птицы случайно потопчут рассаду:
Струйки света погаснут, мрак поглотит округу.
Верю я, что садовник из небесного сада
Научит меня справляться с поливом и плугом.

А по ночам я вижу Балтику,
Она прозрачна и тиха.
И от предчувствия романтики
Ветрами движется строфа.

О, Балтика, ты — вдохновение.
Зовешь меня издалека.
Жестокость янтаря. Сомнение.
И в небе хлопья. Облака.