Омилия

Я живу как вечно уходящий,
на кого-то счастье наводящий,
на кого-то ужас. Вечно новый —
прихожу всегда к себе иному.
Мир стоит, а я бегу вперёд,
прихожу — и всё наоборот:
я стою, а мир течёт, плывёт,
утекает прочь из года в год.

koppel.pro

Лужи листьев под ногами
И цветёт, цветёт октябрь
Небывалыми кострами,
Что по кронам вдаль летят!

И простор багрянцем манит,
И волнует синева.
След от месяца румяный
Прячет утра голова.

Запах печенья овсяного,
Листья летят и летят.
Всё начинается заново,
Будто лет сорок назад.

Ни на кого не похожие,
Словно свой сон наяву,
Так же ловили прохожие
Немолодую листву…

Та же привычка — со свечкою
Пальцами вскользь по стеклу
Нарисовать с человечками
Лодку, звезду и стрелу.

Кто я такая, чтобы дерзать написать о пастырях Церкви? Но так хочется поделиться с другими радостью о Милости Божией, которую я получала по молитвам священников, ибо на своем личном опыте осознала я истинность утверждения: «Христос посреди нас!» — посреди тех, кто приходит к Нему за спасением…

Как мудрый Учитель, прикреплял Господь ко мне, «двоечнице», своих лучших, ревностных учеников, и каждый из них помогал мне усвоить необходимый урок.

Мой сосед по парте Мишка
Жить нормально не даёт:
То в портфель засунет мышку,
То в тетрадку клей нальёт.

Любит дёргать за косички,
Обзываться и толкать.
Что за глупые привычки?
Я могу и сдачи дать!

Быть радой каждому, не только важному,
быть щедрой искренне, себя даря,
и заслонять других от зла сермяжного,
за всё Всевышнего благодаря.

Насытив жаждою судьбу, однажды я
взлечу как облачко в родную высь,
и встретив каждого, родного дважды мне,
скажу: мгновение, остановись!

Огоньки в домах зажгутся,
И взойдет звезда большая,
Тени по полу пройдутся,
Тишины не нарушая.

Половица скрипнет в сенках,
Ветка стукнется в окошко.
Тень, ползущую по стенке,
Станет лапой трогать кошка.

Вздрогнет пыль под звездным светом,
И в углы осядет снова,
Будто стыдно быть ей в этом
Чистом воздухе лиловом.

Я не то что против, скорее — за.
Но часы стоят, и закрыт вокзал.
И вокруг не видно ни зги. Итог —
Человек выходит.  Один. В пальто.
Завернувшись «от» — он не думал «для».
Единица — как оппонент нуля.
Этот вечер — сумма дневных часов.
Человек молчит, он устал от слов.
Незнакомый город,  как я сказал,
Человеку смотрит в его глаза.
Неприветлив вечер. Зима. Итог — 
Человек уходит. И без пальто.

Поэт, пишущий стих, 
Несет послание Бога,
Которого пока не постиг.
Поэтому слов много.

Однажды, достигнув cути,
Писать перестанет смело.
Сказать будет нечего людям,
И лист останется белым.

Не всегда эта жизнь привольна,
Счастья тленного краток срок.
В этой жизни бывает больно —
Больно так, что сбивает с ног.

Жизнь, как вязкое бездорожье,
Вне надёжных опор, основ, —
Это отзвук не мести Божьей,
Это отзвук былых грехов.

Самыми позитивными, неунывающими и жизнелюбивыми людьми, встреченными мною, были люди, когда-то с избытком хлебнувшие лиха…

Это отец моего израильского друга, польский еврей, человек, прошедший ад концлагеря. Высохший, маленького роста, хромой, он поражал меня своей энергией, по-детски радостным отношением жизни и к людям, и полным отсутствием уныния!

Это пожилая женщина, коренная Ленинградка, пережившая блокаду и потерявшая самых близких людей — я познакомилась с ней в Турции. Очень деликатная в общении, не по возрасту стройная и по-старомодному элегантная, чрезвычайно внимательная к собеседнику, она излучала какое-то глубокое внутреннее спокойствие, казалось, ее ничто не могло вывести из себя…

Женя торопился — сегодня ответственный футбольный матч, он вратарь, и тренер несколько раз внушительно просил его не опаздывать на автобус. Сбор в 9.00, время — 8.30... Ну ничего, он успеет! Улицы пусты в столь ранний час, только впереди него медленно идет мужчина. Видно было, что он уже немолод, спина у него согнута, рука опиралась на трость. Мальчик почти поравнялся с ним, как вдруг тот выронил палку, пошатнулся и грузно осел на землю...

В ту же секунду Женя оказался рядом.

УТРО

Встать утром на холодный снег,
Податливо он вдруг растает,
Живой и чистый, под ногами,
И окажусь я на земле,
Ещё не схваченной зимой,
Только чуть-чуть заледенелой,
Коричневой, такой родной,
Как мать моя. А всюду — белый
Покров, нетронутый с ночи
Ничьим следом, ничьей ногою,
Висят сережки-калачи
На липе, тонкой и нагою.
Она — как девушка стройна,
Как девушка она — ранима…
Люблю я по утрам одна
Босой внимать неторопливо
Величию простого дня,
И незатейливой природы.
Заледенелая земля
Уж под ногами стала теплой.

Из монолога знакомой захожанки

«Я вижу, что дьявол придумал новую западню для того, чтобы уловлять людей. Диавол внушает людям помыслы о том, что, если они выполняют какой-то данный ими обет, к примеру едут в паломничество в святое место, значит, духовно они находятся в порядке. И вот часто видишь, как многие паломники с большими свечами и с серебряными подвесками, которые они обещали привесить к той или иной чудотворной иконе, едут по монастырям, по святым местам, вешают там эти серебряные подвески, осеняют себя широким крестным знамением, утирают навернувшиеся на глаза слёзы и этим довольствуются. Эти люди не каются, не исповедуются, не исправляются и тем самым радуют тангалашку».

Прп. Паисий Святогорец

— Проблема у меня нерешаемая. Даже не знаю, как подступиться… Мой сын-экономист уже год без работы сидит. Ничего подходящего найти не может. Сходила я к «Нечаянной Радости». Чуть у меня что не так — я сразу к ней. И попросила: так, мол, и так, если мой сын в хорошую фирму устроится, я кольцо пожертвую!

Ты же знаешь, на нашей «Нечаянной Радости» аж в три верёвки украшения висят. Часы, цепочки, кольца — смотря кто что обещает.