Омилия

Это так непонятно, по-детски наивно
Просто взять и поверить в разноцветные сны.
Только время спустя, неприятно-противно
От ненужных вопросов: «Почему вы грустны?»

Дети в парке кидают в небо жёлтые листья,
Всё идёт здесь, как надо и красиво притом,
Даже эта девчонка, что с Агатою Кристи
Манекеном застыла под зелёным зонтом.

Кто-то любит и верит, все обиды прощая,
А иначе давно этот мир бы погас.
Так и осень стоит всё, ждёт у самого края
Словно знает все тайны любого из нас.

Облака бородою белоснежной зависли
Над лениво-текущим и спокойным Днестром.
И куда-то исчезли невесёлые мысли,
Взгляд застыл неподвижно на ограде с крестом.
2009

О книге стихов Александра Волина «Входите тесными вратами».
Издание 2-е, исправленное и дополненное. — М.: Вече, 2007. — 352 с.

Современные российские издательства неохотно берутся сегодня за печатание стихотворных сборников, объясняя это тем, что поэзия, за исключением нескольких удачных поэтических серий, почти не находит себе спроса у покупателей. Дефицит, мол, на книги представителей серебряного века и не издававшихся ранее поэтов русской эмиграции был за последние годы весьма щедро восполнен, а стихи современных авторов, не считая опять-таки буквально нескольких рифмующих хохмачей типа Владимира Вишневского, реализуются катастрофически плохо, потому что сегодняшняя поэзия никак не может найти для себя той формы ведения разговора с читателем, которая бы соответствовала нашему времени.

Действующие лица: 1-й и 2-й Ангелы со скрипками;
Мари, Фриц, Ганс, Гретхен, Няня, Петер, Анна, гости, маленькие ангелы.

Картина первая

(звучит музыка)
На сцене появляются два Ангела со скрипками. Вместе они кружатся по сцене, подбегают к Ёлке, любуются ею.

1-й Ангел: Какая красота! Куда мы попали?

2-й Ангел: Не узнаешь? Да это же дом советника медицины Штальбаума! Здесь почти ничего не изменилось, даже ёлка стоит на том же месте!

1-й Ангел: Ну конечно! Это дом того самого Штальбаума, который подарил когда-то своим детям Щелкунчика. Какая сказка из этого получилась!

2-й Ангел: Мари и её брат Фриц давно уже выросли. Мари вышла замуж и у нее двое очаровательных детей. Кажется сегодня, в эту рождественскую ночь здесь снова произойдет что-то необыкновенное!

И все-таки он умер. Умер. Я вдруг отчетливо осознал это вчера, когда священники погребали плащаницу, когда несли ее от притвора к алтарю, бережно, как самое дорогое в жизни, когда простоволосый архиерей, не убирая текущих по щекам слез, стал в центр под плащаницу и шел с траурной процессией до самого амвона. И вот тогда острая шпага черной тоски коротко и безжалостно пронзила мое сердце. Зашатавшись, я едва не упал на паркетную гладь собора. Дыхание забетонировалось горловыми спазмами, по телу пробежали молнии судорог, и кто-то злой и насмешливый с торжеством шепнул моими устами в осиротевшую пустоту купольных фресок: «Свершилось…» Он умер. Источник и Первопричина жизни, сама Жизнь. Умер! И мир стал бессмысленным. Все, все стало ненастоящим. Мертвым. Как свет погибших звезд, как стон далекого грома. Он умер, и мертвый мир, еще не сознавая своей смерти, провалился в бездну небытия.

Православие говорит о браке как о «таинстве», то есть о «тайне» Церкви. На первый взгляд такое определение кажется странным, ведь брак существовал не только у христианских, но и у нехристианских народов, он был известен многим поколениям людей, включая и атеистов. Человек рождается, вступает в брак, рождает детей и умирает. Это законы, которые установил и благословил Бог. Но брак особенно выделен Церковью. Благословение, которое преподается мужчине и женщине, вступающим в брак, называется «таинством». Почему?
Представление о браке как о таинстве предполагает, что человек не только существо с определенными физиологическими, психологическими и социологическими функциями, но и гражданин Царства Божьего. С точки зрения Православия жизнь человека в целом и в наиболее ответственные ее моменты в частности заключает в себе вечные ценности и Самого Бога.

Сколько лет может длится
Обреченность и срам?
Мы возводим гробницы
Иноземным царям.

Безнадега и случай
Заманили сюда.
Мы детей своих учим
Умирать от труда.

Простодушье овечье
Заставляет терпеть.
Мы с покорность плечи
Наклоняем под плеть.

И какие святыни
Предал этот народ?
Если только пустыня
Обещает исход.

Куда ты идёшь торопливо,
Как раньше спешили в кино,
И то, что кругом так красиво,
Тебе всё равно, всё равно…

Бегом за угрюмые стены,
Где день твой разбит на куски,
Разбухшие синие вены
Стреляют, и ноют виски.

Прижмёшься к любимой осине,
Расскажешь ей, кто он такой,
Промолвишь вдруг: «Невыносимо!»
И тут же добавишь: «Родной!».

А ветер осенний игриво
Шепнёт у тебя за спиной:
«Куда ты идёшь торопливо?
Ты знаешь, он, всё-таки, твой!».
2009

3

На дороге Тимофей наконец опомнился и перевёл дух. От пережитого испуга у него пересохло во рту, и тряслись ноги.
«И что это я так напугался, — урезонивал он сам себя, — ведь большой уже парень, целых десять лет сравнялось, а рванул от змей как маленький».
Мальчик взглянул на свои пустые руки и понял, что корзину он потерял.
«Ну всё. За корзину тётка Маня меня живьём съест», — подумал Тимка, и это окончательно укрепило его в мысли в родное село больше не возвращаться.

Мы рождены - ко многому успеть…
И выбор ждет у зрелости истока:
Нести свой свет… стремиться и гореть, –
Иль духом умереть еще до срока.

Но как гореть? Точнее – как сгорать?
Без жертв напрасных, фарса и комедий,–
Чтоб в книге бытия не разыграть
Еще одну из тягостных трагедий.

Гореть по жизни можно как свеча, –
Дарить тепло спокойно и радушно,
Светить в пути, и, кротости уча,
Не навредить огнем своим послушным.

А можно вспыхнуть, дерзко, как пожар,
Огнем свободным, ярким, восторгая.
В бою, как вызов, бросить Божий дар,
Вокруг себя враждебный мир сжигая.
 

                                             2009 

Сегодня дед с утра почувствовал себя плохо. Щемило сердце, ныло раненое плечо, в правом виске постоянно пульсировала боль. Он долго лежал, потом с натугой встал и, шаркая ногами, пошел на кухню. Налил воды, но пальцы, онемев, разжались, и стакан упал на пол, рассыпался звонкими осколками. Из комнаты тут же выглянула невестка, пламенея ярко-красной головой (выкрасилась позавчера, дед тогда аж плюнул в сердцах: уже 50 лет — а все туда же). Невестка зло скривила губы, и ничего не сказав, громко хлопнула дверью. Дед, неловко нагнувшись, собирал остатки стакана. Он вдруг остро ощутил свое одиночество, подумал, что, наверное, зажился на этом свете, и уж пора ему ложиться в землицу, которую когда-то так щедро полил своей кровью.

Если поздним вечером вы будете гулять по тёмному провинциальному городу — а только провинциальные города покрываются мраком в поздний час — вы можете встретить удивительную старушку с фонариком на голове. Она преодолевает огромные расстояния, двигаясь неспешно, но при этом очень быстро. Чтобы следовать за ней, вам, быть может, придётся даже бежать. Только вы не делайте этого ни в коем случае — она этого не любит.

Встреча с ней зависит не только от вас, но и от неё. Если она захочет, то, даже стоя на месте, вы обязательно успеете.

Человек является высшим творением Божьим. Он включает в свою природу все нижестоящие формы бытия: неорганическую, растительную и животную. Но подлинное величие человека не в том, что его объединяет с тварью, а в том, что его роднит с Богом. Согласно Библии, подлинное величие, слава и честь человека состоит в том, что он создан по образу и подобию Божьему.
По замыслу Создателя человек при самом его сотворении был причастен ко всякому благу. Он не имел каких-либо изъянов в своей природе. Его душевные силы были здоровы и крепки. Человек был наделен проницательным и ясным умом, способным глубоко и быстро понимать все явления, происходящие в окружающем мире. Воля человека в согласии с чистотой природы устремлялась только к добру. Она не знала никакой внутренней борьбы между добром и злом. Чувства первых людей были свободными от беспорядочных желаний и страстей.
Тело человека было крепким и сильным. Оно не было подвержено усталости, болезням и страданиям. Однако ни мир, ни человек не представляли собой полное совершенство. В задачу человека входило привести мир к еще большей гармонии, слаженности и единству.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
О том, как я сам выбрал свою судьбу

Наконец, наступил праздник моего шестнадцатилетия.
Весь наш дом был украшен цветами и венками, и Капитолина даже на ручки дверей навязала разноцветных ленточек. В тот день я торжественно снял перед алтарем ларов детскую тогу, окаймленную пурпурной полосой, и переоделся в белую.
Вечером в мою честь был устроен праздничный пир. Отец пригласил на него лучших городских музыкантов, не забыв и про арфисток с длинными лебедиными шеями.
К столу были поданы великолепные кушанья, и кончено же – моя любимая детская еда: пшеничная каша с медовым напитком и снегом. Мне надлежало ее съесть под веселые возгласы присутствующих, и запить кубком вина, чтобы окончательно распрощаться с детством
Многие гости явились с подарками, щедро приправив их шутками и самодельными стишками. Мой первый учитель принес с собой целый пучок заостренных тростниковых палочек и восковую табличку.

                    22

Родник чистейший свежестью пленит,
Но станут воды – мерзко воссмердит.
Наш мир Творцом запущен для движенья,–
Судьбой обманут тот, кто в неге спит.

                    23

В греховном море много берегов.
Одни страшат нас лязганьем оков,
Иных бежим, души призывам внемля,–
А на других страстям возводим кров.

                   24

Богатство лжет, что в мире все решает,
То ниц кладет, то властно возвышает…
Когда ж пленит поклонников своих,–
Легко ума и совести лишает.

                   25

Грозою небо растревожено,
Померкли краски торжества…
В лесах неряшливо разложена
Ветрами дряхлая листва.

За утром зябким, неохотливо,
Едва проглянет теплый час,–
Так осень поздняя, заботливо,
К зиме настраивает нас.

                               2009

Вы улыбаетесь? Напрасно. Вам предстоит прочесть настоящий триллер, если, конечно, я сумею его написать. Во всяком случае, сюжет того стоит…

Я очень люблю кушать рыбу: свежую, только что пожареную — всегда любила. Но я не всегда понимала какой ценой она достается.
Первый урок, осознанный мной лишь отчасти, преподнесли мне знакомые ребята лет в семнадцать. Помню, взяли они меня на рыбалку. Удочку вручили, червей уже накопанных дали (заметьте, по всем правилам мне следовало бы накопать их самостоятельно) и на нужное место усадили, рассказав что, когда и как надо делать.

Проблемы начались, прежде всего, с червяками — я не могла решиться проткнуть их тельце крючком — сердце мое просто разрывалось от сострадания. Пришлось мальчишкам взять это дело на себя.

На проходившей однажды в Правлении Союза писателей России секции ежегодных Рождественских чтений, которую я вёл в течение нескольких последних лет, мне особенно запомнилось выступление профессора Всеволода Юрьевича Троицкого, в котором он рассказал, как в одной из своих институтских лекций он процитировал студентам слова апостола Павла из «Первого послания к коринфянам», касающиеся понимания сущности любви (1 Кор.: 13, 4—7). «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; всё покрывает, всему верит, всего надеется и всё переносит», — привычно перечислял он сформулированные святым апостолом компоненты этого сокровенного чувства, как вдруг в притихшей аудитории раздался предельно удивлённый голос одного из молодых слушателей: «Профессор! А ведь любить — это, оказывается, так трудно!..»