Вы здесь

Тимошка-лекарёк (продолжение)

3

На дороге Тимофей наконец опомнился и перевёл дух. От пережитого испуга у него пересохло во рту, и тряслись ноги.
«И что это я так напугался, — урезонивал он сам себя, — ведь большой уже парень, целых десять лет сравнялось, а рванул от змей как маленький».
Мальчик взглянул на свои пустые руки и понял, что корзину он потерял.
«Ну всё. За корзину тётка Маня меня живьём съест», — подумал Тимка, и это окончательно укрепило его в мысли в родное село больше не возвращаться.

Он с сомнением потрогал оторванную подошву на сапоге, поддёрнул сбившиеся от сумасшедшего бега порты и решительно двинулся по незнакомому пути.
Идти пришлось долго.
Дорога то сужалась, то расширялась и становилась ровной как полотно, то снова превращалась в еле заметную среди весенней грязи тропку.
«Интересно куда это я иду? — гадал Тимофей,- Вдруг попаду в логово к разбойникам? Вон мужики по осени говорили, что в этих местах какие-то варнаки озоруют, да обозы с купцами грабят».
Как назло, навстречу не попадалось ни одного человека, и спросить куда ведёт неизвестная дорога было не у кого.
«Хорошо бы оказаться в самом Санкт-Петербурге, — мечтал мальчик, — да попасться на глаза самой царице, или даже царю. Уж они бы меня в обиду не дали и в школу определили. Я ведь страсть, как учиться люблю».
Тимка припомнил, что царя зовут так же, как звали его покойного батюшку — Николай. Только отец был просто Николай Петров, а царя называют «его Императорское величество Николай Второй».
Голова гудела от голода, а конца пути всё не видно.
«Небось и ночевать в лесу придётся»,- прикинул мальчик, и в ту же секунду вдалеке раздался паровозный гудок. Это придало Тимке новые силы.
Казалось, что за лесом пыхтело и ворочалось большое чудовище «чух, чух, чух».
«Там чугунка, — понял Тимофей, — она меня в столицу выведет».
Хотя паровоз Тимка никогда и видом не видывал, но не раз слышал от отца, что в их волостной город Гатчину из Санкт-Петербурга проложена железная дорога по которой с шумом и грохотом ездит по чугунным рельсам паровая машина — паровоз.
Действительно, вскоре дорога подошла к реденькому подлеску, и на открывшейся насыпи Тимофей увидел уложенные поперёк пути брёвна, по которым была проложена тонкая колея.
Он вскарабкался вверх по насыпи, опустился на коленки и опасливо потрогал пальцем блестящий рельс.
«Не понимаю, как это по нему можно ехать, и не упасть. Телега бы нипочём не проехала. Враз на бок завалилась, — подивился паренёк, — и выдумал же кто-то этакое чудо!».
Он почувствовал под рукой вибрацию, и по поднявшейся вверх с деревьев стае птиц понял, что скоро здесь пройдёт поезд.
«Спрячусь от греха подальше», — решил Тимка, кубарем скатившись вниз в чуть зазеленевшие кусты ивняка.
Ох, и страшная же машина, этот паровоз! Из кустов было хорошо видно, как дымя огромной трубой, по рельсам двигалось настоящее чудовище с огромными колёсами и круглой будкой наверху.
Паровоз тащил за собой несколько красивеньких голубых вагонов, где из окошечек выглядывали нарядные дамы и господа, а из самого последнего вагончика высунулся мальчик в матросском костюмчике и приветливо помахал Тимке рукой.
«Ишь, рассмотрел, глазастый», — Тимофей выбрался из своего укрытия и побрёл по шпалам вслед удаляющемуся поезду.
От первых двух поездов Тимка ещё шарахался, как конек-стригунок
от первой упряжи, а потом попривык, и стал присматривать, куда бы прицепиться, чтоб тоже проехаться.
Наиболее подходящим для этого местом, ему показалась приделанная к последнему вагону небольшая лесенка.
Мысль показалась Тимофею дельной, и когда очередной поезд, обдав паренька паром неспешно проплывал мимо, он дождался последнего вагона, изловчился и вскочил на тонкие покачивающиеся ступени.
Ехать на настоящем паровозе, пусть даже и на весу, было так здорово, что Тимофей забыл обо всём на свете: и о выжигающем нутро голоде, и о злющей тётке Мане, и о пережитом недавно испуге, и даже о своей горькой сиротской доли.
В первые минуты ему хотелось во всё горло кричать от радости, но поразмыслив, он благоразумно решил промолчать и правильно сделал, потому, что у него над головой хлопнула дверь и на площадку заднего вагона вышли два человека.
-Видал, Колян, господинчика в третьем вагоне. Саквояж у него знатный, похоже, что из крокодиловой кожи. Да и сам одет не бедно, пенсне в золотой оправе.
Как думаешь, возьмём на гоп-стоп?- спросил один.
-А что ж, — отвечал ломкий юношеский голос, — это нам завсегда с большим удовольствием. Тем более что ты, Максимыч, дело знаешь, ещё никогда не бывал с пустыми руками.
-Да не забудь у него ещё и часы срезать, — назидательно сказал старший и сплюнул вниз, прямо Тимке на голову.
Парнишка вздрогнул и сжался в комочек.
«Разбойники»,- догадался он и нахмурился.
Родители всегда учили своего Тимку жить честно, а батюшка в церкви говорил, что воровство и разбой — это смертный грех.
Пусть плюют сколько угодно, он всё равно себя не выдаст
и обязательно предупредит мужчину в третьем вагоне, что его хотят ограбить.
Тимофей хорошо знал, что слово «гоп-стоп» обозначает украсть, потому, что среди его деревенских друзей были в ходу байки про знаменитого сыщика Путилина, направо и налево вступавшего в схватку с ворами и душегубцами, а дачников сынишка Лёвка даже показывал про него целую книжку с картинками.
Вскоре лес по сторонам дороги поредел, кое-где стали встречаться домишки, прижимавшиеся к самым обочинам дорог. Замелькали подводы, гружённые дровами, крестьянские телеги, и, наконец, поезд дал длинный гудок.
Приближалась станция.
По тому, как состав замедлил ход, Тимоша сообразил, что близится конец пути. Это было как нельзя кстати, потому, что вцепившиеся в лесенку пальцы совсем одеревенели, а портки, подвязанные тонкой пеньковой верёвочкой, то и дело норовили свалиться вниз.
-Это что за пострелёнок! Я тебя ужо в полицию сдам!- услышал Тимофей истошный крик мужика в чёрной форме, торопливо соскочил с лесенки и юркнул за плавно остановившийся вагон.
Краем глаза наверху дома он увидел крупные буквы, которые сложились в слово «ГАТЧИНА».
Куда бежать? Где искать третий вагон и господина, на которого охотятся два бандита?
«Барин должен быть в пенсне и с саквояжем», — успел подумать на скоростях Тимошка и сразу его увидел.
Мужчина неторопливо шёл по перрону, держа в руке красивый новый чемоданчик, который называется «саквояж», совсем такой, какой был у заезжего в их деревню господина из города. На носу у него поблескивало небольшое пенсне из-под которого рассеянно поглядывали добрые светлые глаза.
-Дяденька барин, берегись! — отчаянно выкрикнул мальчик и тут же почувствовал сильный толчок в спину. Больше Тимошка ничего не помнил. Сразу поcле этого наступила темнота.

4

Время от времени Тимошка открывал глаза и видел над головой венок из белых цветов. После этого глаза сами собой закрывались и цветы пропадали.
Его телу было тепло, мягко и уютно. Только голова сильно болела.
«Наверное, я уже умер, — подумал он однажды, когда сквозь пелену забытья сумел расслышать чьи-то тихие голоса. — Нежто так говорят ангелы?»
Он начал вслушиваться в сливающийся в сплошной гул разговор и постепенно стал различать отдельные слова.
-Андрей Иванович, что вы думаете насчёт трепанации черепа?- сказал кто-то невидимый.
-Как вам сказать, Пётр Сергеевич, положение, конечно, серьёзное, но всё же давайте ещё немного подождём. Детский организм гораздо выносливее взрослого, даже несмотря на то, что ребенок порядком истощён.
Хотя удар головой об рельсы был очень сильный.
Вы не узнавали, задержали ли тех подонков, что столкнули мальчика под поезд?
-Говорят, ищут.
Голоса стали звучать громче, и Тимка приоткрыл один глаз, чтобы подглядеть, как выглядят ангелы.
«Вдруг это не ангелы вовсе, а черти пришли по мою душу» — опасливо подумал он и хотел было снова закрыть глаз, но любопытство пересилило.
Оказалось, что голоса принадлежали совсем не ангелам, а двум господам.
Один был одет в мягкую куртку, а второй в красивую военную форму.
-Смотрите, Андрей Иванович, вы были правы, он открыл глаза, — обрадовался барин в куртке и надел пенсне, чтобы лучше рассмотреть Тимофея.
«Человек в пенсне из третьего вагона!» — озарило Тимку и он вспомнил свой побег от вредной тётки, железную дорогу, воров и удар в спину.
-Ты меня слышишь? — спросил офицер.
-Да,- попытался ответить ему Тимка, но губы совсем не слушались.
На всякий случай он снова смежил веки, чуть-чуть подглядывая в щёлочку между ресниц.
-Он слышит, пытается отвечать. Это великолепно, Пётр Сергеевич
-Ну, слава Богу,- размашисто перекрестился господин в пенсне,-то я уж начал тревожится. Всё- таки мальчик три дня лежал без памяти…
Теперь быстро пойдёт на поправку.
Сима, Сима, иди сюда, — позвал он, и в комнату немедленно вошла пожилая женщина с приветливым лицом.
-Сима, мальчик очнулся. Напои его, пожалуйста, водой и накапай вот эту микстуру.
Если его не стошнит, то можно будет дать бульон.
Пётр Сергеевич протянул женщине бутылочку и вслед за Андреем Ивановичем вышел из комнаты.
Женщина торопливо взяла из рук Петра Сергеевича микстуру и опустилась на стул рядом с Тимошкой.
На него повеяло тонким запахом цветущей черемухи.
-Очнулся, голубчик! Вот и хорошо. Вот и молодец! Сейчас тётя Сима тебя обиходит,- приговаривала она мягким голосом. И сама она казалась такой мягкой и нежной, что Тимофей не стал больше таиться и широко распахнул оба глаза.
Тётя Сима ответно улыбнулась на его доверие и, придержав больному голову, напоила из чашечки с носиком, наподобие заварочного чайника:
-Сейчас кушать будем. Хочешь тёпленького?
Тимка сглотнул микстуру и понял, что хочет есть больше всего на свете.
«Варёный лапоть бы съел» — говорил в таких случаях его отец.
Тётя Сима ушла и вскоре вернулась с красивой белой чашкой в руках и принялась осторожно кормить Тимку чуть тёплым, солоноватым варевом.
Какая вкуснота! Тимошка даже зажмурился от такого блаженства. Нет, не зря он подумал, что очутился в раю. Ну, чисто рай!
Сразу после еды к столу подошёл Петр Сергеевич с каким-то блестящим молоточком в руках и осторожно погладил паренька по грязным, спутанным волосам:
-Изрядно напугал ты нас, дружок. Считай, второй раз на свет родился.
Он покрутил в руках молоточек и поднёс его к Тимкиному носу.
«Бить будет!» — ужаснулся мальчик.
Пётр Сергеевич, заметив его испуг, усмехнулся и попросил смотреть глазами на самый кончик молотка.
Тимка заворожено следил, как мужчина водит его из стороны в сторону и думал, что всё это очень загадочно: и чужой господский дом, и барин из третьего вагона с молоточком в руках, и то, что его кормит с ложечки незнакомая тётя Сима.
Сергей Петрович как будто бы прочитал Тимошкины мысли. Он удовлетворённо отложил молоточек в сторону и прищёлкнул пальцами:
 — Так я проверяю, в порядке ли твой мозг и зрение. Я, видишь ли, доктор.
Зовут меня Пётр Сергеевич. А тебя как?
 — Тимка.
 — Ну вот, Тимофей, я подобрал тебя на вокзале без сознания и взял к себе на квартиру. Но скоро ты выздоровеешь и сможешь пойти домой. Там уже вероятно тебя с полицией ищут.
Тимошка попробовал отрицательно помотать головой, но тут же поморщился от резкой боли в шее.
 — Некому меня искать, -глядя в глаза доктору выговорил он запёкшимися губами. — Сирота я, никому не нужный. Сам себе голова.
Сергей Петрович нахмурился и постучал себя молоточком по ладони:
 — Голове ещё полежать требуется, а с твоей персоной мы что-нибудь придумаем. Я постараюсь похлопотать насчёт сиротского приюта. А ты спи пока, набирайся сил.
Приют. Это страшное слово заставило Тимку снова забиться под одеяло. Он слышал, как заезжая барыня в их деревне всегда кричала своим расшалившимся дочкам: «Не будете слушать маменьку — сдам в приют».
«Зря я признался, что сирота, — подумал Тимошка про себя, — ну да ладно. Наступит ночь — убегу».

Комментарии

Ольга Клюкина

 Ира, мне по-прежнему очень нравится Тимошка! Так интересно читать - не оторвешься. И время узнаваемо, и хочется продолжения. Отличная книга вырисовывается! 

Мария Коробова

Ирочка, ну что за прелесть! И эпоха с трех строк угадывается, и колорит, и доктор прямо  чеховский какой-то... Я бы не задумываясь сказала, что это Лидия Чарская, но у тебя плюс по сравнению с ней - нет слащавости.

А вообще страшно хочется узнать продолжение. Кстати, и название удачное - "говорящее", лаконичное, веселое.

Вот умница - сразу видно, что из нашего цеха - из дошкольников!