Омилия

Мгновением жизни мелькнули три года,
А, кажется, словно прожит целый век.
О, Боже, Тебя восхваляет природа
Из праха был создан Тобой человек.
А я без Тебя столько лет потеряла,
И жизнь проходила как тёмная ночь
Три года назад, наконец, я познала,
Что Ты мой Отец, а я блудная дочь.
Растратив наследство, к Тебе возвратилась
С пустыми руками, с больною душой
Живя без Тебя, я любить разучилась
Не матерью стать не смогла, не женой.
Детей заразила своими страстями
Душою страдая, болеет мой муж
Хочу попросить у Тебя я спасенья
Для наших грехами истерзанных душ.
Ты терпишь меня
Дай мне тоже терпенья
Сама потерпеть я совсем не могу
Хочу попросить у Тебя я смиренье,
Чтоб кротко смогла поклониться врагу.
Ты Сердцем Своим меня щедро питаешь,
Чтоб мне оправдаться на страшном суде
Ты Кровью Своею меня очищаешь,
Чтоб я не погибла в геенском огне
О, Господи! Милость Твоя бесконечна
И я пред Тобой в неоплатном долгу.
Себя на распятье предав,
Дал мне вечность,
А я Тебе дать ничего не могу.

Человек жаждет чуда. Эта банальная истина не требует каких-либо доказательств, объяснений или опровержений. Человек жаждет чуда всегда. И в век чёрной инквизиции, и в век государственного атеизма, и в век синхрофазотронов, компьютеров и мобильных телефонов. Самый-самый прожжённый невер, сидя у экрана своего телевизора, надеется, что безнадёжно проигрывающая футбольная сборная сейчас возьмёт и перевернёт ход матча. А вдруг? Академик, пишущий письмо Президенту России об опасности всеобщего клерикализма, также не лишён ожидания чуда. Пусть и называет он это чудо открытием. А уж в быту-то. А вдруг? Вдруг диагноз, поставленный врачами, окажется не совсем верным? Вдруг пойдут дожди и погасят лесные пожары, грозящие дачному посёлку уничтожением?

События своего раннего детства Эдуард помнил смутно. Помнил резиновую игрушку – рыжую лису на пластмассовых колесиках – мамин подарок. Помнил пляж, на котором его папа с мамой, еще совсем молодые и такие счастливые, играли с ним в мяч, а потом строили для него крепость из песка. Эти воспоминания казались ему почти сказкой. Но в то утро, когда мать разбудила его спозаранку, время сказок для него кончилось навсегда. Он еще не досмотрел какого-то очень интересного сна, и поэтому совсем не хотел вставать. Тогда мать схватила его за руку и вытащила из постели, окончательно разбудив несколькими шлепками. Потом, раздраженно шипя, заставила его одеться и потащила за собой по полупустым улицам. Он не успевал бежать за нею, поэтому то и дело спотыкался и падал. Она рывком поднимала его на ноги и заставляла бежать за собой, подгоняя шлепками, которые, по мере того, чем дальше они шли, становились все больней и больней.

Священное Писание — главная книга христианина. Известно, что преподобный Серафим Саровский всегда носил его с собой и прочитывал в течение недели весь Новый Завет. Поэтому аккуратная, но изрядно потертая Библия — лучшая похвала ее владельцу. В предыдущих статьях мы рассказали, как правильно выбрать и где приобрести Священное Писание. Теперь попробуем разобраться в информационных технологиях, состоящих на службе у читателей Вечной Книги.

 Научите детей молитве,
Научите вверять Творцу
Свои радости все и беды,
Как земному, родному отцу.

Научите детей молитве!
Компас веры вручите им,
Чтоб на жизненных перепутьях
Им блуждать не пришлось одним.

Научите детей молитве.
Пусть звучит с детских уст всякий раз
“Богородице Дево, радуйся”,
“Нас помилуй” и “Отче наш”!

Научите детей молитве,
Чтоб спокойной была душа,
Что, по жизни идя, как по бритве,
Призывать будут имя Отца.

Научите детей молитве –
Крепким посохом станет она
И в дороге не раз им поможет
Не спуститься до самого дна.

Научите молиться и верить,
Что призвав Самого Творца,
Непременно получат помощь
И почувствуют руку Отца.

Научите детей молиться
За ушедших уже и живых.
И тогда вы продлитесь вечно
В благодарных молитвах их...

08.03.2005г

Юный отрок на белом коне
С царской птицей в Марьиной роще.
Под иконой в древней стене
Есть народом чтимые мощи.

Трифон – мученик спас боярина,
Провинился тот на охоте:
Стал молиться, на лбу испарина –
Богу душу отдам к субботе!

Не горюй, - сказал всадник сокольнику.
Вернул кречета богомольнику:
Только солнце разбудит зарю,
Поезжай с этой птицей к царю.

Ты устрой здесь часовню строгую,
Пусть душа к ней идет с тревогою.
А поставив свечу, покается.
И очнется, заулыбается.

Верх взметнулась душа сокольника
И возвел он в честь Трифона храм,
Где стена хранит память как шрам,
И съезжаются к ней богомольники.
04. 08. 2010

Наши дети, внуки не будут в состоянии даже представить себе ту Россию, в которой мы когда-то (то есть вчера) жили, которую мы не ценили, не понимали,- всю эту мощь, сложность, богатство, счастье... (1919 год).

Окаянные дни. Иван Бунин

Толпа надменно ликовала
Над падшим скипетром царя.
Меж тем, над Русью восставала
Утрат кровавая заря.

Отжившим названо былое,
Чужое признано своим.
В надеждах грезится «Иное!..».
Но плод измен неотвратим:

В бегах, опале, заточеньи...
С убогой пищей на столе –
Царя припомнится правленье
Блаженным раем на земле.

4.03.2010 г.
 

Не бывает дыма без огня,
Не проходит праздника без света,
И земля плодов не даст без лета…
Без любви – Любовь не ждёт меня.

12.03.2010 г.
 

Библия — уникальная книга. В ней мы можем найти мудрый совет и утешение на все случаи жизни. Поэтому многие ежедневно читают Слово Божие и получают от этого огромную духовную пользу. Бытует ошибочное мнение, что увлекаться чтением и изучением Священного Писания — это удел сектантов. На это заблуждение Господь ясно говорит в Евангелии: «исследуйте Писания» (Ин. 5: 39). А святитель Игнатий Брянчанинов учит не только читать Священное Писание, но и заучивать его наизусть.

У кафе «Яблонька» стояло несколько автомашин. Значит, до ночи будет веселье, - рассудил дед Никита, проходя к своему подъезду твердой, но напряженной ветеранской походкой. Навстречу ему выпорхнула стайка мальчишек в майках, у каждого через плечо была надета красная ленточка «Выпускнику 4 класса». Ребята были взмокшие и перевозбужденные, они выбежали в майскую вечернюю прохладу освежиться. Дед недоуменно покосился на стеклянные двери кафе, - что у них там парник что ли, почему дети в майках?

Где бы я ни была, где б по свету меня ни носило,
Знаю точно, что есть в каждом городе место, где мне
Будут рады всегда. И сюда я спешу, что есть силы –
Здесь помогут согреться моей одинокой душе!

Православный собор – словно остров в бушующем море!
Измеренье иное – здесь жизнь замедляет свой бег.
И, измерено вечностью, меньше становится горе,
И по ней же сверяет свой путь на земле человек!

Дом Отца моего, дом любви и последней надежды,
Твои двери открыты, и трепетны блики лампад,
И слова, что звучат, сотни раз повторяла я прежде,
И знакомые лики пытливо мне в душу глядят!

Здесь не важен твой чин – все равны пред престолом небесным!
Здесь земное богатство тотчас превращается в прах.
Но душа только тут наполняется светом чудесным,
Если искренне верить и каяться в смертных грехах!

Здесь, отрекшись от зла, от безмерной духовной гордыни,
И дав Богу обет в чистоте свою душу хранить,
Ты познаешь любовь, что не знал и не ведал доныне,
И захочешь всем сердцем туда – в небеса – воспарить!

                           * * *
Что может в жажду быть вкусней воды?
А в голод что желанней ломтя хлеба?
А узнику за каменной стеной
Что может быть милей кусочка неба?

А мне же хочется душою всей припасть
К источнику живительного Слова,
В котором скрыты тайны бытия
И мироздания первоосновы!

А мне так жадно хочется черпать
В нем истину и мудрость, и надежду,
И веру в то, что, если захотим,
То воцарит гармония, как прежде.

А мне же, Господи, так хочется постичь,
Зачем же мы живем на этом свете,
И как нам надо жить, чтобы достичь
Гармонии начальной на планете?

А мне так хочется души моей струну
Так подтянуть, чтоб зазвучала чисто.
И пусть негромко, лишь бы в унисон
Звучанию божественных хористов.

Так дай же, Господи, измученной душе,
Уставшей от бессмысленного тленья,
Припасть к источнику и черпать силы в нем
Для жизни, для борьбы, для вдохновенья!

Я приеду, а там всё по-прежнему –
Та же ясная тихая грусть,
И открыта простору безбрежному
Деревянная милая Русь.

Я увижу святое и вечное –
Ту былинную даль на заре,
Сердце лёгкое, сердце беспечное,
Покосившийся крест на горе…

И тропинки в лесу незаметные,
Воздух сладкий прохладный сырой,
На болоте поляны заветные
И деревья с шершавой корой…

Возвратившись, увижу всё прежнее,
Ту же светлую грусть в тишине;
И родное, прекрасное, нежное
Что-то снова проснётся во мне!

Да исполнится любовью моё сердце!
Да очистится смирения слезами!
Да увижу я себя в душе младенцем,
С неотмирными небесными глазами!
А пока что, я, увы, не обретаю
Естества, что только избранным даётся,
Во грехах и искушеньях обитаю,
Но надежда на спасенье остаётся.
Да не буду я отчаянно унылым!
Да не быть во мне пред Господом позора!
Да не станет входом в ад моя могила!
Да отверзнется она ещё не скоро!
2007 г.

Повесть о Святителе Филиппе, Митрополите Московском, Соловецком чудотворце

ГОВОРИТ АВТОР:

Среди Соловецких святых есть один необычный святой. Необычный прежде всего потому, что его почитают не только в Соловецком монастыре, где он прожил более двух десятилетий, оставив по себе память, сохранившуюся до наших дней. И не только в Москве, где когда-то, в далеком 16 веке, он был митрополитом Московским и всея Руси, но и по всей России. И память его празднуется не один раз в год, как у большинства святых, и даже не два, а гораздо больше. Потому что имя его включено в сонм угодников Божиих не только Соловецких и Московских, но и Карельских, Новгородских, Тверских… Но и этого мало.

Этой ненастной февральской ночью о. Иоанн опять увидел во сне свою жизнь. Только не такой, какой она была на самом деле, а такой, какой она могла бы быть. В этом сне он, почтенный протоиерей с серебристой сединой в густых волосах, в светлом шелковом подряснике, сидел после праздничной Литургии в уютной, залитой солнцем горнице и с наслаждением тянул из блюдечка с розовыми цветочками горячий ароматный чай. А его матушка Мария, беззаботно смеясь, отирала цветным полотенцем измазанные малиновым вареньем пухлые мордашки двоих, а то даже и троих шаловливых детишек. И отец Иоанн, преисполненный и опьяненный радостью, смеясь, протянул руки, чтобы покрепче обнять жену … и проснулся в своей одинокой, холодной постели, под вой ветра за окном. Тогда он сел, спустив босые ноги на пол, и, не замечая, как веет холодом из щелей между гнилых половиц, погрузился в свои горестные, безысходные думы. Потому что уже много лет счастье приходило к нему только во сне.

Распустила Русь пшеничные свои косы.
Замесила тесто из дорог, обжаренных солнцем.
И над кринкой августа первые осы
Вьются и садятся на медовое донце.

Прилипают лапками к стенкам посуды.
Замирают в ожерелье застывшей смолою.
А когда-то весть о камушках была чудом,
Долетела в наши дни каленой стрелою.

Распустила Русь янтарные свои косы
И глаза васильковые смотрят с тревогой
На молочные, прохладой звенящие росы,
На пустую, опаленную зноем дорогу.

Не грусти по мне, дорогая отчизна.
Я вернусь корнем в песчаную землю.
  И пускай враги  празднуют тризну
На кургане, что душе плачущей внемлет.

31 июля 2010 года, Наталья Трясцина
 

Данный рассказ основан на реальных событиях

Утро выдалось необычно теплым. Густой туман ватным одеялом укутывал деревья, кусты, мягкими клубами ложился на траву и пробирался в землянку через приоткрытую дверку. Валя сидела на лежаке и смотрела как туман игриво обвивается вокруг люльки – грубой сплетенной из лозы и прикрытой обрывком посеревшей от старости простыни. В ней было все, что у нее осталось, последняя память о муже, сгинувшим где-то под Смоленском – маленькая Катька.

Долгими вечерами Валя сидела у люльки и напевала колыбельную едва слышно, почти неразличимо, словно легкое мурлыкание раздавалось из груди. А по утрам подходила к дочке и долго разговаривала, как со взрослой.

- Эх, Катька, ты у меня расти быстрее, слышь-ка, вот кончится война, знаешь как заживем. Крепко заживем. Папка вернется… ты только верь, Катька, что жив он, а там… Куплю тебе кроватку настоящую, и погремушку… хочешь побрякушку, а? будешь у меня как королевна.