Вы здесь

Светлана Коппел-Ковтун. Публицистика

Сотворённый Богом мир был хорош. Нынешний — нет, ему предстоит погибнуть, и причина нехорошести этого мира — грехопадение людей. Мир не сам по себе зол, он по нашей злобе стал таким. Следовательно, чем больше в этом мире будет действительно хороших людей, тем лучше будет и мир. Он, конечно, всё равно обречён, но от нас зависит как быстро несовершенный мир превратится в совершенный ад. По крайней мере, христиане призваны быть тормозом процессов деградации мира, ведь дело веры — личными усилиями осуществлять на земле желаемое и ожидаемое Христово Царство (рай). Осуществлять как акт личной воли, веры и личного делания, т. к. «вера без дел — мертва»...

Хороший — как хорошее яблоко

Каждый в предлагаемых жизнью обстоятельствах делает, что может. А если не делает, то либо не может, не умеет, либо не желает, либо требуемое вообще находится за гранью его разумения. Потому нелепо требовать от другого: будь таким как я считаю правильным. 1) Если мы сами действительно правильны (праведны), то мы должны делиться с другим праведностью, а не своими претензиями. Любить — это говорить другому: будь счастлив, а не требовать: сделай меня счастливым...

Корысть против любви, или Почему мы глупеем

Психология

Публицистика

Религия

Время, в котором мы живём, богато неприятными сюрпризами. Один из них — всеобщее оглупление. И это не эмоции, а научный факт, подкреплённый множеством исследований, в т.ч. генетических. Даже бред шизофреников, как сообщают специалисты, стал заметно более примитивным, скучным — плоским.

Мышление теряет объём и становится плоским. Причём плоскоумие создаёт массу затруднений не только в понимании тех или иных истин, событий реальности, но и в общении. Мы перестали понимать друг друга именно по причине уплощения ума, т. е. упрощения, утраты вертикального измерения мышления и существования. И касается это не только далёких от церковной среды людей, но и воцерковлённых — мы все вовлечены в единое социальное пространство.

Мир требует, чтобы человек встал на животные рельсы игры в доминантность

Психология

Публицистика

Религия

Не от мира сего

Мир требует, чтобы человек встал на животные рельсы и стремился к доминантности. Доминантностью вечно озабочены звери. Но Христос предложил иной путь — подставь себя под удар, а не бей: не стремись доминировать.

Этот мир избивает всех, кто не дерётся за доминирование, люди этого мира втаптывают в грязь того, кого принимают за слабака — он не доминирует. Отказ от доминирования — это отказ от животного поведенческого модуля в пользу действительно человеческого.

Люди-звери знают только два статуса: либо ты, либо тебя, потому не чувствуя, что в некоем пространстве есть доминирующий, автоматически, на уровне рефлексов, себя назначают «царём». А если не могут сами доминировать, то стараются быть как можно ближе к тому, кто доминирует, стараются сделать себя приближенными.

Играть в доминирование скучно, даже дружба и любовь людей-зверей не выходят за рамки доминантности: либо ты, либо тебя. Это дружбы, построенные на подчинении одного и доминировании другого. Дружить по-настоящему, без игры в доминирование, способны очень немногие. Они-то и есть - не от мира сего.

Земля и небо. Об одном заблуждении

Психология

Публицистика

Религия

...Христианин подобен небесной нити, которой Господь прошивает земное существование людей, но для этого надо не брезговать погружаться в проблемы этого мира — латать его дыры небесной нитью. Если же нитки отдельно, а ткань мира отдельно, тогда нет смысла в этих нитях. Нитки не для того, чтобы лежать в шкатулке, нитки не существуют сами для себя, их надо пустить в дело — ими надо шить и сшивать то, что разошлось по шву или латать порванное злыднями мира сего. «Что отдал, то твоё» — это об этом, талант даётся не для того, чтобы его зарыть, а чтобы пустить в дело. Небесные, благодатные нити в любящих руках христианина — это лечение мира, без которого этот вечно болящий стоять не может и сразу падает в тартарары...

Не быть чёрной точкой на небе Господнем

Публицистика

Религия

Когда тёмной безоблачной ночью мы смотрим в небо, желательно за пределами мегаполиса, перед взором разворачивается величественная картина примерно из полутора тысяч звёзд. О чём размышляет человек, созерцая эту космическую красоту?

Возможно о том, что в галактике, являющейся нашим космическим домом, насчитывается около 200 миллиардов звёзд, а в обозримой области Вселенной около 100 миллиардов. Но в день Преображения Господнего думается, скорее, о том, что и мы, люди, подобны звёздам, только некоторые из нас горят светом тёплым и живым, другие — холодным и мёртвым, отражённым, а есть изгнавшие из себя дарованный Богом свет и ставшие просто чёрными точками.

Преображение в том, чтобы обнаружить и явить миру свой внутренний свет, который суть Христос в нас. Преображение в том, чтобы стать светом миру, лежащему во зле, стать зовом ко Творцу и быть присутствием Бога в мире людей.

Извне или изнутри?

Психология

Публицистика

Религия

Все мы кривы, все нуждаемся в исправлении, но ещё больше каждый нуждается в понимании, в заботливом внимании и любви, в поддержке, а этого днём с огнём не сыскать. Умников поучающих — толпы, а друга, на которого можно опереться в трудную минуту, не найти. Друг — это я другой, с ним можно поглядеть и на меня с другого ракурса. Друг — это не тот, кто говорит приятности, не тот, кто льстит моему самолюбию, друг — это тот, кто видит то же, что и я, но с другой точки. Вместе с другом мы становимся вдвое объективнее, вдвое умнее, вдвое рассудительнее.

Как стать другом ближнему? Как помочь другому быть самим собой, а не навязывать ему себя? Как спасти, а не подтолкнуть в пропасть упавшего? Как стать орудием Бога в деле спасения?

По сути есть всего два варианта воздействия на другого: извне и изнутри. Извне — это наш обычный метод, человеческий, когда мы лупим друг друга по острым углам, которые нас царапают и/или ранят. Вполне приемлемый метод, если не впадать в крайности, правда, малоэффективный, т.к. отбитые в житейской драке наросты нередко нарастают на душах вновь — по внутренним причинам.

Однако внешний метод всё чаще становится банальным зверством — мы стремительно утрачиваем чувство меры, утрачивается уважение к человеку как таковому, тем более согрешающему. Свои грехи не ранят нам сердце, потому легко забываются, зато чужие — абсолютизируются. На наших глазах происходит расчеловечивание и последующее за ним обесовление, потому путь внешнего воздействия утрачивает свою созидательную силу в обществе.

Отменить Христа?

Миссия

Публицистика

Религия

Очередной скандал вокруг ролика с о. Андреем Ткачевым вскрыл множество проблем современного православного сообщества России, о которых стоит поговорить. И первое, что приходит на ум: «Мир во зле лежит», а зло — в нас.

Как-то так получается, что у нас, православных, все друг другу враги. И по отношению к той или иной ситуации народ делится на два лагеря: «нападатели» и «защитители». И те, и другие действуют с пристрастием, из каких-то своих соображений. Вполне приличных, но любви — не видно, желания спасти другого — нет. Есть желание ужалить побольнее, отомстить, выставить, подставить, посыпать солью рану или, наоборот, «отмазать» своего, оправдать всё, даже то, что оправдывать не стоит. Своих, понятых по-мещански узко, защищаем, даже если те неправы. В итоге защищаем не ценности, а просто шкурные интересы.

Впору вводить новую заповедь: «Не покусай ближнего своего!». Конструктивный диалог в принципе невозможен. Для него, кажется, даже нет структур в головах ратователей за ту или иную правду. А что есть? Судилище. И для судилища все пути прописаны и «дорожные карты» всегда под рукой. Ничтоже сумняшеся все судят всех. А где же милость? «Милости хочу, а не жертвы» (Мф. 9:13), но милости нет ни у кого.

Христианство для себя

Психология

Публицистика

Религия

Отношения Бога и человека, Христа и души человеческой мы привычно сравниваем с брачными. Но можно ли представить себе ситуацию, когда девушка подаёт в суд на юношу за то, что он в неё не влюбился, хотя это, по её мнению, единственно верное для него решение? Абсурд! Почему же нам не кажутся абсурдными всякого рода претензии к социуму, к окружающим людям, за нелюбовь к христианству? Не мы ли та «закваска», благодаря которой должно бы «вскиснуть» всё социальное «тесто»? Не с себя ли надо спрашивать? Любовь, которую дарит нам Христос, разве не должна быть отдана вовне — нуждающимся?

Это разновидность неофитства, когда ригоризм направлен не на себя и свои пороки, а на другого — так проще. И кажется, что можно дубиной закона так жахнуть по душам, что они уверуют. Или, если быть более честными перед собой, начнут уважать или хотя бы бояться.

Но смысл разве в этом? Разве Христу нужна любовь по принуждению? Или это мы, как привилегированный класс, ищем утверждения и подтверждения своего статуса — и только?

Третий путь — единственный и невозможный?

Публицистика

Пока в СССР на практике проверяли позитивные и негативные стороны коллективизма, Запад, в противовес, изучал дискурс индивидуализма и т. н. индивидуальных свобод. С исчезновением Советского союза конец пришёл тому и другому, главным трендом становится человеконенавистничество.

Перед размышляющим о судьбах мира человеком как бы лежат две отыгранные карты: коллективизм и индивидуализм, лишь христианство предлагает ему нечто иное, в некотором смысле соединяющее в себе то и другое — соборность. И тем оно так неприятно нацеленным на фашизм сильным мира сего. Христианство как третий путь должно быть ликвидировано всеми доступными способами, в том числе путём подлога, искажения его сути, потому надо особенно внимательно следить за этой стороной борьбы, менее всего бросающейся в глаза.

В чём суть соборности понятно из слов самого Христа «Где двое или трое собраны во имя Моё, там Я посреди». То есть, для осуществления этого принципа достаточно самому взаимодействовать с другими во имя Христово, в измерении любви, и тогда каждый, кто способен ответить во Христе — ответит.

Не только Писание. Постмодерн — русское время

Публицистика

Название статьи отсылает читателя к главному тезису протестантизма, с которым тот вышел на историческую арену: «только Писание». Желая очистить путь верующим людям от всего ложного и лукавого, от «бабьих басен», придуманных развращённым властью, жадным до наживы клиром, Мартин Лютер (1483-1546) не нашёл ничего лучшего, как смести в мусорную корзину всё, кроме самого текста Священного Писания. Его понять можно, ибо, как заметил свт. Игнатий (Брянчанинов), «в Церковь Римскую вкрались многие заблуждения. Хорошо бы сделал Лютер, если б он, отвергнув заблуждения латинян, заменил эти заблуждения истинным учением Святой Христовой Церкви (т. е. Православием — С.К.); но он заменил их своими заблуждениями; некоторым заблуждениям Рима, весьма важным, вполне последовал, а некоторые усилил» (Лютеранизм. Письмо от 1 марта 1844 г.) Мог ли Лютер на практике осуществить сказанное свт. Игнатием — вопрос, одно очевидно: развитие западной цивилизации происходило под знаменем предельного рационализма, а «уму не под силу долго разыгрывать роль сердца» (Франсуа де Ларошфуко). Хотя, из того же сугубо рационального корня выросло прекрасное дерево западноевропейской философии, она в итоге, по признанию самих же западноевропейских философов, зашла в тупик — именно по причине следования не тем путём. Провозглашённое Мартином Хайдеггером (1889-1976) «назад к досократикам» — это как раз об этом: о том, что русская духовная традиция сохранила, благодаря памяти, что источниками вероучения являются Священное Писание и Священное Предание, и что одно без другого — неполно. «Святыня веры благодатно передаётся из поколения в поколение. И эта благодатность передачи стала возможной только потому, что, как сказал Григорий Богослов, „теперь (т.е. со времени Сошествия Св. Духа — С.К.) Дух Святый живёт с нами, сообщая нам яснейшее предание о себе“»2. Славянофил А. Хомяков (1804-1860) полагал, что Предание — это жизнь Святого Духа в сердцах людей, не прерываемая на протяжении веков.