Инна Сапега. Миниатюры

«В половине седьмого утра метро — молчаливое место. Сонное. Сесть бы да вздремнуть еще хотя бы остановочку… А еще лучше — лечь» — так рассуждал большой черный пес, забегая в вагон московского метро зимой рано утром.

«Эх, все занято! Коленки, коленки… А это что так вкусно пахнет?» — пес остановился и стал обнюхивать брюки пожилого мужчины с кожаным чемоданчиком. «У меня тоже собака, друг!» — будто оправдываясь перед псом, а вернее — перед человеческими пассажирами, бормотал мужчина — «ну не такой как ты, пудель у меня, маленький…» Нанюхавшись вдоволь, пес побежал по вагону дальше, весело виляя хвостом. Дружелюбный мужчина его обрадовал, хороший видимо, повезло пуделю!

— Выходи, выходи! — показал псу жестом на двери юноша в красной спортивной куртке — а то ведь уедешь, что делать будешь?

Обида

Я обиделась на Тебя, Господи! И дуюсь на Тебя весь день. Во-первых, потому что сколько я не просила у Тебя — Ты не берешь меня к Себе, говоришь, что мне еще рано и совсем не полезно это, а во-вторых, Ты хочешь, чтобы я сделала то, что мне делать не хочется, то, что мне тяжело делать. Тяжело, а Ты хочешь. Не хочется, а надо. И я обиделась. И с Тобой уже весь день не разговариваю.
А Ты рядом, совсем рядом, никуда от меня не отходишь, я чувствую. Я же отворачиваюсь. На службе стою и не смотрю на Тебя. Будто Тебя и нет совсем.

Был человек, который не жил. Как не жил? А просто – жить он не любил, ведь жизнь требовала переживаний, чувств, мыслей, перемен, а человек наш любил однообразие и монотонность. Он построил себе в дремучем лесу дом без окон и целыми днями сидел в нем и плел корзинки, а потом расплетал их и заново плел. Ел он очень мало и то – самое простое – хлеб и воду. А еще он спал – впрочем, спать он тоже не любил, ибо боялся снов, которые порой навещали его, нарушая выработанный покой его бытия. Потому спал он лишь для подкрепления сил. И так наш человек был себе побывал, пока в один день, когда он сидел за работой в своей темной хибаре, он не услышал странный звук. Звук этот походил на журчание двух ручейков – звонких, веселых и переливчатых. Человек насторожился. Звук становился все громче. Ручейки уже звенели около самой его двери. Человек зажал руками уши. Послышался стук. Сначала робкий, слабый, потом стук стал сильнее. Ручейки громко зазвенели колокольчиками, дверь распахнулась. Человек встал. Солнце больно резануло по глазам, отвыкшим от света.

Разговор со старицей.

Что замуж собралась? Дело хорошее, конечно. Ежели со Христом – любой муж ни по чем! Бога любить никто не помешает. Аще взыду на небо – Ты тамо еси, аще сниду во ад – тамо еси… Ничто не отлучит нас от любви Божией. Да… Вот у нас, бывало, говаривали «девки – дуры, а бабы – мудрые", "с мужем поживешь – ума наберешь». Видно – тебе так. Не всем ведь дано – подвиг девичества нести, кому-то и детишек рожать для ЦЕрквушки надобно…
А венчать вас кто будет? Сам отец-настоятель? Ну, он – святой человек, он повенчает, конечно. Наденет на вас венцы, хор «мученицы» пропоет, и станете вы в плоть едину. Что же делать – такой удел.