За лесом, за морем напасти,
за горьким покоем судьбы
беглец словно-обухом-власти –
Шаляпин сердито забыл
ловитвы змеиной насмешку,
земного убийства расклад;
пусть лёд подаётся в кафешках,
хотя бы и льда полон ад.
А некогда, мимо работы
до хлеба, до тёплых имён,
искал на московских частотах,
заранее скучно смущён, –
чем слышится миру пучина,
посмешище чопорных стран,
тщеславно восставшая глина,
упитанный смертью обман?
На радиоволны из плена,
в широтах широкой – родной
какая-то баба запела.
А голос как будто такой…
А песня явилась святая:
без хитрости, плоти и зла,
что сердце не скоро устанет
лететь из грудного угла;
умеет ли шумно и ясно
знакомой рекою взыграть,
нелепой надежде причастна:
мол, не навсегда ж умирать…
Случилась им русская встреча.
Транзистор умолк, зашуршал
брехнёю, привычно заплечной,
Шаляпин ещё не дышал.
Когда ж воздохнул, обернувшись
на комнату и на свой час,
от слёзного тока опухшим
лицом посмотрел возле нас:
текучесть людских поколений
работает тайне любви,
не сгинет, сама не изменит,
найдётся, зови не зови…
2016
