Прильнёт душа к живому Слову,
И полетит в созвучии живом.
Как беспризорница – к родному крову,
К отрадной звоннице в краю родном.
Пробьётся луч сквозь пепел мира
И озарит заблудшие сердца:
Лети, душа, ты Истину открыла -
В ней Царство без начала и конца...
Найду тебя средь тысячи зеркал,
В тебе узнаю образ позабытый,
Ты сам себя когда-то потерял
В бою за жизнь –
предательски открытый.
И раны рваные, саднящие внутри,
Узнаю как свои, и слёз потоки
Сольются вместе, злобе вопреки,
Рождая в свет живительные строки.
Пишу слова в изменчивой судьбе,
До бесконечности взывая к Небу.
И наша песнь, звучащая во тьме,
Восхвалит скорбь –
День ушедший будет плакать в небеса -
Сокровенною слезой умоет твердь,
Перепаханная злобою земля
Завтра будет от бессилия болеть.
И укутает несчастную собой
Белоснежный, долгожданный первый снег.
Он, нетронутый, не знает, что покой
Навсегда оставил в Небе человек.
Не со мной случилось, не со мной:
Войны, голод, мор – прошли как будто
Незаметной, тайной стороной...
Я ещё живу – ежеминутно.
Я живу и умираю в том,
Что ещё случилось не со мной:
Нелюбовь взяла за горло. Ком.
Я в духовной коме гробовой
И во тьме встречаю снова утро.
Полосатый бурундук
Под пеньком нашёл фундук.
Спрятал в ямку под сосною
И глядит теперь с тоскою:
«Есть так хочется – нет сил!
Кто б орехом угостил?
Мой фундук – припас на зѝму,
Потому его зарыл!»
Время шло, зима настала,
Землю снегом укрывала,
Бурундук, буравит снег:
Ищет, ищет свой орех!
Потерял в лесу фундук
Полосатый бурундук!
Подумаешь, скажет некто, эка невидаль — срок годности: всё когда-то начинается и когда-то непременно заканчивается. Даже клятвенно обещая любить друг друга вечно, в пытливом уме нет-нет да и промелькнёт мыслишка о том, что это всего лишь красивые слова — не более того!
Посмотришь по сторонам, а в особенности налево, а там... Бродят несчастные человеки в поисках нового счастья, ведь срок годности их прежней любви истёк. Мается человек, подбирает себе новую «пару», как какую-нибудь обувку или перчатки. Кстати, порой срок годности обуви гораздо больше, чем у человеческих взаимоотношений. Не успевают сапоги износиться, а «любовь» уж несколько раз успела закончиться и вновь начаться.
Кому-то хлеб — обыденное слово,
Куски и крошки брошены под стол...
Так просто ложь рукой лжеца-портного
Кромсает жизнь, кроит свой приговор.
Кому-то луч глаза до боли режет,
Вселяет страх реальности — рассвет.
Внутри — тоска, червём изъеден стержень.
И в том, что было оправданий нет.
Источник зла вливает в души ярость:
Сосуд души наполнился вполне.
Бесследно в людях исчезает радость
И память сердца о Великом дне...
В одном небольшом городке жила молодая девушка, стройная, длинноволосая, с большими красивыми карими глазами.
Глаза... Прохожие часто засматривались на красавицу-девушку, задерживая взгляд на её счастливых глазах. Им было невдомёк, что один глаз девушки с рождения был слеп и все попытки родителей что-то изменить, исправить, найти хороших врачей, заканчивались неудачей.
А девчушка росла умной, забавной, любознательной. Она чувствовала всем сердцем родительскую заботу и любовь. Удивительно было и то, что ни словом, ни делом родители никогда не давали понять и почувствовать дочери, что она какая-то не такая, что в ней что-то не так.
Убита правда выстрелом в упор:
Из настоящего – в седое завтра.
Из года в год рисует приговор
Убитая лжецами правда.
Рисует так, что страшно посмотреть:
Реальность отразится в одночасье.
В холодной тьме сердца̀ не отогреть,
Не обрести желаемое счастье.
Убита правда – плачет кто о ней?
Смешон любой, кто о великом плачет.
Скорбит душа во царствии теней,
И правды боль в скорбящем сердце прячет.
Клякса чёрная брошена злобою —
Заслонила живое слово.
Очернила.
Боль на вкус я уже не пробую.
Эта горечь давно знакома —
Лечила.
Сердце крошится — камни падают,
Забивают живое дó смерти,
Дóчерна.
Капли жизни, спасая, — капают,
Разрывая стальные сети.
Ждёт — Весна...
Когда наступит сумерек пора,
Не видно станет чётких очертаний:
Всё словно растворится до утра
За гранью иллюзорных расстояний.
Лишь звуки сердца сердцем уловлю,
на ощупь трогая души безмерность.
Замрёт и воздух в слышимом:«Люблю!»
Предельный звук рождает откровенность...
На том вина кто вырвался из плена,
Ему свободы этой не простят.
Воскликнет мир
из недр земного тлена:
«Да будет раб немедленно распят!»
Тельцом златым пленённая прислуга
Играет «в жизнь» в раскрашенных гробах.
Но Жизнь — Господь.
Внутри живого Круга
Не снегом жизнь запорошена,
Присыпана солью – слегка,
В чужую сторонку заброшена
И просит и ждёт огонька...
Печали проходят и радости,
Как шорох упавшей листвы...
К незримой небесной сладости -
Сквозь горечь живой воды.
Жизнь -
пунцовая
линия
К светлому, честному -
Имени.
Сердце кричит:
"Спаси меня!"
Даль бесконечная
Синяя...
В небо стрелой -
Линия
Всё по земле -
бескрылое
Всё под землёй -
постылое...
Поздно кричать:
«Прости меня!»
Пульс... Остановка...
линия...
Покрой, Владычице, главу покорную,
В скорбях непрошеных нам помоги.
Кричат неистово над миром вороны,
Молитвой светлою жизнь сбереги.
Звезда Пресветлая, о Богородица,
Ты материнскую любовь излей.
Молитвой чистою душа возносится
К небесной кротости, Красе Твоей.
