Здесь утро. Солнце. Даль. Россия.
И колокольчик на меже…
А там? А там педерастия
Не грех уже.
Там налицо процесс распада,
Туда нельзя мне и не надо
Ни под каким предлогом.
Я здесь останусь. С Богом.
Здесь утро. Солнце. Даль. Россия.
И колокольчик на меже…
А там? А там педерастия
Не грех уже.
Там налицо процесс распада,
Туда нельзя мне и не надо
Ни под каким предлогом.
Я здесь останусь. С Богом.
Ну, привет, камышовая кровля —
Символ старой и новой глуши.
Пожелай мне, старушка, здоровья,
Но а паче — спасенья души.
Ты молчишь понимающе-мудро.
Я достану из сумки вино:
Семь глотков, остальное — на утро.
Я надеюсь, наступит оно.
Вновь тебя поприветствую, кровля —
Символ старой и новой глуши.
Ты мне вновь пожелаешь здоровья
И, конечно, спасенья души.
* * *
Имею я неосторожность
Подумать: «Если вдруг – война,
То будет бо́льшая возможность
Не угодить нам в ад дана.
Ведь если мы умрем за други,
Или безвинно нас убьют,
То ждет небесный нас приют,
А не мученья в адском круге.
И от подобного расклада
Мне как-то легче на душе,
Чего нам всем сейчас и надо
На современном рубеже…
Если почва уходит
У нас под ног,
Может стоит
Над миром взлететь?
Это сколько же может
Преискренний Бог,
За ленивыми
Нами смотреть!
Прошлой жизни клубок
Ты сама размотай,
Оторвись
От него наконец,
Даже если ослаблены
Крылья — взлетай,
Как сорвавшийся
С ветки птенец.
Чиновники и профессионалы книжной отрасли обсудили проблемы популяризации чтения и поддержки литературы на законодательном уровне.
Промежуточные итоги Года литературы и перспективы развития книжной отрасли обсудили в Госдуме участники совместного заседания Совета по культуре при Председателе Госдумы, Оргкомитета по проведению в России Года литературы и Российского книжного союза.
«Развитие литературы, поддержка русского языка находится в числе стратегических задач государства, поскольку это неотъемлемая составная часть и национальной культуры, и национальной безопасности. Поэтому в Государственной Думе ко всем законопроектам, которые поддерживают русский язык, литературу — особое отношение», — заявил спикер Госдумы Сергей Нарышкин. Он также напомнил, что недавно на рассмотрение в парламент был внесён проект поправок в закон «О защите конкуренции», направленный на поддержку книжной торговли.
Иосиф, тайный ученик благообразный,
Аримафея похвала и слава,
Бог знает нрав твой безотказный
И благочестие того же нрава.
Приди и испроси у кесаря Пилата
Того Единого Избранного,
Кто не имел ни серебра,ни злата,
Ни приклонить главы где в пути странного.
Аримафей, подвижись Христа взять.
Когда же завершится Пиита,
Пусть не рыдает Его Мать
Над телом, снятым со Креста.
Со слов пророческих от старца Симеона
Оружие пронзило ей самой.
И только ты один с синедриона
На крест взошел с Ней сердцем и душой.
На заре человеческой истории возникло, было разрушено, но с тех пор существует как некий духовный архетип — государство, само имя которого, благодаря Библии, стало нарицательным. Но древний урок человечеству не пошел впрок. О «вавилонских истоках» сегодняшних событий и о строительстве глобального нового Вавилона, приходиться говорить и в наше время. И это все по-прежнему актуально.
Когда мы говорим о государстве, в нашем сознании возникают такие слова, как стабильность, надежность, защита. Даже, если оно не соответствует этим понятиям, мы хотим видеть его таким. Мечтаем мы также о крепкой руке, которая однажды установит нам железный порядок. Мы с трудом расстаемся с иллюзиями в отношении наших правителей, которые пребывают в растерянности еще большей, чем мы сами. В общем, большинство землян возлагают все надежды именно на государство. А может ли оно в нынешнем секуляризированном виде отвечать этим надеждам?
Для православных христиан государство это, во-первых Небесный Иерусалим, а во-вторых — земное теократическое Царство — монархия, основанная на Воле Божьей. Сегодня же в мире господствуют совсем другие принципы, корни которых весьма глубоки.
До Нимрода государств на земле не существовало. Он — внук Хама и первый сын Куша — был «сильный зверолов» и противник Бога Иеговы, узаконивший идолопоклонство. Само имя Нимрод означает «бунтовщик, мятежник, возмутитель». Он первым воспользовался Господним разрешением есть мясо животных. Это был плотоядный, кровожадный, гордый человек. После военной победы над потомками Иафета хамит Нимрод объединил в единое царство такие города, как «Вавилон, Эрех, Аккад и Халне в земле Сеннаар» (Быт. 10:10).
Пока шуршат по тротуарам шины,
Металлом бамперы машин блестят,
Так точно блеск от времени не скинуть
И в город вновь из города летят,
Куда — неведомо прохожим, мимо
Как будто время — ветра пантомима.
Пока зовет лихая твердь асфальта,
А всех стеклянных окон темнота
Не вспыхнет, и февраль коснется марта,
И от бетона города устав,
Вздохнут, собрав охапку радуг дали
В витрины с манекенами из стали.
У меня есть польские корни. Если сильно поискать. Каких только корней не найдешь в человеке, если сильно поискать! Особенно польские. Огинский, написавший «Полонез», был поляком, и Пржевальский, поделившийся именем с лошадью. И Циолковский тоже. Обрусевших поляков в России множество. И у меня есть реально польские корни (хотя бы корешки), но при этом у меня нет желания быть поляком. А если бы было? А если бы было, то я начал бы искать документальные подтверждения своих польских корешков, нашел бы их и с ними бы пошел в посольство Речи Посполитой. Там бы прошел собеседование с каким-то господином, который назвал бы меня «паном», прочел бы отрывок текста из польской газеты (для любого родившегося во Львове это никакая не проблема), ответил бы на пару вопросов по истории этого народа. Разумеется, на хромающем польском. Дальше мне бы выдали «карту поляка» — документ, свидетельствующий мою кровную и ментальную связь с этим народом и страной, а значит, облегчающий получение Шенгена, вида на жительство и чего-то там еще.
Но вот я русский — и хочу быть только русским. Не вопрос доказать, что во мне как минимум половина русской крови. Это в десятки раз больше, чем у Даля, Лермонтова, Фонвизина или Беллинсгаузена. Для меня не составляет труда прочитать без акцента отрывок из русской газеты и пространно побеседовать со специалистом об извилистых путях отечественной истории. Я даже сны вижу в гамме из трех цветов — белого, красного и синего. И что? Дают мне тут же некую карту или ламинированную бумагу, в которой написано, что я кровно и ментально связан с Россией? Дают ли мне право облегченно и ускоренно получить вид на жительство или что-то в этом роде? Дулю мне дают. Самую настоящую хохляцкую дулю или русский патриотичный шиш. Будь ты хоть три раза православным, знай ты всех царей по именам и по годам правления, предпочитай ты ржаной хлеб белому и пей квас вместо пива — это и всё другое тебе не поможет. Становись в очередь за бумажками со всеми прочими, кто хочет быть русским по документам: киргизами, таджиками, афганцами...
Некоторое время я воздерживался от того, чтобы комментировать ситуацию с конфликтом между «Дождем» и приходом о. Димитрия Смирнова. Дело в том, что я тут явно предвзят. Я вообще большой грешник. Я не имею в своем сердце любви к людям, использующим звукоусилительную аппаратуру на очень большой громкости. Я даже недолюбливаю евроремонтников и мощные их электродрели. К мотоциклистам, проносящимся под окнами принципиально без глушителей, я тоже не испытываю душевной теплоты. К компании молодежи на скамеечке, поющей что-то под пиво, я отношусь с чуть большим пониманием, но без одобрения. Любительские группы поющие по английски вызывают у меня острое (и, несомненно, греховное) желание натравить на них все силы свободы и демократии — я сам говорю по английски с душераздирающим акцентом, но я же не пытаюсь на нем петь, да еще публично, в уши гражданам, которые не сделали мне ничего худого!
Но я искренне попытаюсь отложить мою предвзятость и эмоциональную реакцию, которую вызывают во мне несущиеся с потолка (или с улицы) мелодии и ритмы современной эстрады, и изложить мой взгляд на проблему спокойно.
Когда я читаю о том, что о. Дмитрий с прихожанами «ворвались на чужой праздник», я нахожу такую трактовку происшедшего односторонней. Я боюсь, что это сначала праздник ворвался в храм к отцу Дмитрию. Возможно, Вам не нравится, что посторонние люди, которых Вы не звали, являются на тусовку, где Вы веселитесь с друзьями, и выдвигают какие-то требования. Это понятно. Но другие люди тоже имеют права — и мне хотелось бы о них напомнить.
Если бы мне пришлось одним словом выразить впечатление от личности отца Сергия Булгакова, я без колебаний выбрал бы эпитет «невместимый».
Так уж устроен человек: нам комфортно и уютно, когда всё удобно классифицировано, разложено по полочкам, распределено по ролям, подведено под ближайший род и соответствующий вид. Спиноза — пантеист, Монтень — скептик, а Фихте с Гегелем — идеалисты: один трансцендентальный, другой абсолютный. И всем хорошо. И всем спокойно. Птенцов разложили по гнёздам.
Но всегда находятся неудобные люди, некомфортные идеи, неуютные мысли, которые отказываются распределяться, не хотят занимать своих мест, потому что эти насиженные гнезда не вмещают их, никогда не приходятся впору, своей величиной или узостью лишь подчёркивая неуместность и невместимость человека или учения. Таков отец Сергий Булгаков. Невместимый мыслитель, неуместный богослов.
* * *
Я ощущаю иногда,
Что становлюсь с собою дружен,
Что улетает ум туда,
Где никогда он не был нужен.
Там все к отплытию готово,
Окончен бал и прерван пир,
И красотой креста Христова
Весь многосложный дышит мир.
Как был мой рассвет лучезарен
Не видно за дымкою лет.
Ничтожно мой век разбазарен.
Хоть в этом сомнения нет.
Была ли любовь? Я не помню, —
Так память моя коротка.
А жизнь продолжает упорно,
Бесстыдно идти с молотка.
Не место в стихах моих розам,
И счастья не будет, не лги.
Одним я терзаюсь вопросом:
«Кто выставил жизнь на торги?»
Парад собак состоится в рамках первого арт-фестиваля, посвященного известному произведению Ивана Тургенева «Муму», сообщили в администрации Орла.
Арт-фестиваль «Муму-Фест» организуют совместными усилиями общественный фонд «Культурное движение» и интернет-портал «Литературная столица». Он пройдет 1 августа 2015 г. в Орле при поддержке властей города. В программу включен парад собак, причем организаторы предложили сделать его «дворянским».
Как сообщили в пресс-службе мэрии, владельцы четвероногих питомцев могут надеть наряды тургеневского времени. Собак, а привести можно животных любой породы, тоже рекомендовано чем-нибудь украсить — если не сюртуком, то хотя бы шляпкой. Координатором парада выступит общественная группа помощи животным «Кот и Пес».
На всех пятерых стряпать,
Самой ухватить кусок.
В ладони лицо спрятать,
Под челку седой висок.
Неужто любовь канет
Последним стихом в тетрадь
И ляжет любовь камнем,
Чтоб вечно под ним спать.
Доплакалась доигралась,
«Нет подвигов на земле!»
Усталость одна усталость
В наследство досталась мне.
На всех пятерых , что же
Опять сочинять обед
На всех пятерых, Боже,
Богаче меня нет.
Хватило бы только веры,
Сквозь скорби да в светлый рай.
Богатство мое без меры,
До края и через край.
Жаль, что не прочтут оболваненные укропатриоты откровение Эдварда Лукаса, редактора «The Economist» и большого друга Украины. В одном из последних номеров «The Times» он прямо говорит: «Украинцы — единственный народ, который умирает ради экспансии Европейского Союза».
А если и прочтут, разве услышат? Прошло их время слышать, наступает время отвечать за принятые в сердце помыслы, за отвергнутые истины, за слёзы и кровь, к которым они причастны, даже если собственноручно не убивали.
«Зло всегда забегает вперёд, но не одолевает», — утешает прп. Амвросий Оптинский. Однако это не всегда работает в отношении народов и государств: те и другие порой гибнут. Достаточно оглянуться назад, в историю, чтобы неоправданного, самонадеянного, не подкреплённого делами оптимизма поубавилось. Верно это не только в отношении Украины, но и, как ни грустно, России.
Первая книга историй про Винни-Пуха и его друзей в переводе знаменитого писателя Бориса Заходера была подписана к печати 55 лет назад, 13 июля 1960 года, и вышла в издательстве «Малыш», которое тогда называлось «Детский мир».
«Это была большая красивая книжка в авторизованном пересказе Бориса Заходера повестей английского писателя Алана Милна с рисунками художницы Алисы Порет. Она называлась «Винни-Пух и все остальные», а впоследствии была переименована в «Винни-Пух и все-все-все». В предисловии Борис рассказал, как этот плюшевый медвежонок, живший в Англии, появился у нас, и как нелегко было писателю научить его и его друзей говорить по-русски», рассказала вдова писателя Галина Заходер.
В течение последней недели из Китая поступают тревожные сообщения, касающиеся ситуации на фондовом рынке этой страны. С 12 июня по 7 июля китайский фондовый рынок потерял примерно треть от своей капитализации, или 2,8 трлн. долларов. Чтобы оценить масштаб падения, скажем, что указанная сумма превышает капитализацию фондовых рынков Испании, Италии, Швеции, Голландии и России вместе взятых. Сегодня внимание мира приковано к Греции, но, между прочим, ВВП этой европейской страны составляет всего 180 млрд евро, что в 15 с лишним раз меньше, чем зафиксированные потери на фондовом рынке Китая. Согласно опросу Bank of America Merrill Lynch, 70% управляющих глобальными фондами считают, что на китайском рынке надулся «пузырь». Правильнее сказать, что «пузырей» в китайской экономике несколько — на рынке недвижимости, кредитный и финансовый (на фондовом рынке). Все они взаимосвязаны. Вопрос заключается в следующем: произойдет ли резкое «схлопывание» «пузырей» или же китайским властям удастся плавно их спустить? При первом варианте пострадать может вся мировая экономика.
Памятник русской поэтессе Анне Ахматовой 11 июля был открыт в сицилийском городе Таормина в присутствии представителей местных властей, дипломатов, журналистов, а также студентов и российских соотечественников.
В своей приветственной речи мэр Таормины Элиджо Джардина поздравил «великую русскую поэтессу со счастливым возвращением на Сицилию». Анна Андреевна действительно бывала здесь полвека назад. В 1964 году «великая княгиня русской поэзии», как окрестили ее итальянцы, была удостоена престижной литературной премии «Этна-Таормина».
Эта премия, основанная в послевоенный период, в 70-е годы была забыта и вспомнили о ней лишь два года назад, когда по инициативе многих российских и итальянских энтузиастов, в том числе профессоров Литературного института имени Горького, и при поддержке генерального консульства РФ в Палермо было решено возродить традицию и основать Международную поэтическую премию «Этна — Таормина» имени Анны Ахматовой, передает ТАСС.
Жизнь Исаака Бабеля окутана мифами, которые он сам охотно поддерживал, а его творческое наследие легко свести к нескольким клише — к чему резкий, афористичный стиль Бабеля располагает. «Что сказать тете Хане за облаву. — Скажи: Беня знает за облаву». Или еще более знаменитое: «Мы оба смотрели на мир, как на луг в мае, как на луг, по которому ходят женщины и кони». И, наконец, открытый манифест, в том же узнаваемом стиле: «Уже в ту пору — двадцати лет от роду — я сказал себе: лучше голодовка, тюрьма, скитания, чем сидение за конторкой часов по десять в день. Особой удали в этом обете нет, но я не нарушал его и не нарушу. Мудрость дедов сидела в моей голове: мы рождены для наслаждения трудом, дракой, любовью, мы рождены для этого и ни для чего другого».
Вообще-то когда писателя можно узнать по одной фразе — это признак его класса. И к Бабелю это грубоватое правило относится в полной мере. Никто из целой плеяды писателей-одесситов 1920-х годов (от Багрицкого до Олеши и братьев Катаевых) не сделал так много для создания и закрепления имиджа «Одессы-мамы» — места вавилонского смешением народов и, как следствие, центра невероятной жизненной силы, нашедшей свое законченное воплощение в «Одесских рассказах» Бабеля.