Омилия

Смотри, Он на радостных лицах,
Он тень на горячей земле.
Он свет на мелькающих спицах,
Свеча на больничном столе.

Заметь Его в травах на склоне,
В дыханьи пшеничных полей.
Замри на мгновенье в поклоне,
Коснувшись ладонью стеблей.

В чистоте себя не сохранив,
Многие впадают в сеть подлога —
Не приемлют Истины от Бога,
Путь порока лаврами покрыв:
Называют «Жизнью» пыл страстей,
«Радостью» — духовное паденье,
«Смелостью» — в словах Творца сомненье,
«Благодатью» — негу праздных дней;
Не стыдятся ложь излить в глаза,
Губят сердце в чарах пышной лести…

Жуткую историю болезни
Наших дней —
                     читают Небеса.

22.06.2011 г.

За рекою старый дом.
Птицы в доме том живут.
Лишь стемнеет все вокруг -
Птицы смолкнут и заснут.

Часто эту песню мать
Мне поет про старый дом -
Что бы я ложился спать,
И заснул спокойным сном.
              (Иоганн Себастьян Бах)

В детстве мне часто снился удивительный сон. Мама тихо напевала старинную колыбельную песню и я, успокоенный и совершенно счастливый, улетал в чудесную страну радужных снов.  Словно тёплые воды бескрайнего моря уносили мою детскую душу далеко-далеко, к таинственному старому дому, неизменно хранящему чьи-то тайны...

Жила в то время в деревне нашей одна пара. Гапка – баба здоровая, работящая, гренадёрского роста и силушки недюжинной. И мужик её, точнее, мужичок, - небольшого росточка, не видный такой, всегда в рубашонке-косоворотке пёстрой одет и в неизменном картузе. С детками как-то не заладилось у них, а хозяйство было исправное. Со всеми делами управлялись они дружно. Люди были незлобивые, всех привечали, и на зло добром отвечали. Жили себе потихоньку, но … Что-то произошло в сердце у Агапии.
На мужа глядеть перестала, грызла его и грызла. Муженёк сначала ничего не понимал, то с одной стороны к ней подступится, то с другой, в глаза ей заглядывает, потом смекнул, что лучше вовсе удалиться пока в летнюю кухню.

В этот чýдный Крещенский вечер, накануне праздника Богоявления, пошёл, повалил снег — пышный, степенный — обильно засыпав надоевшую бесконечно вчерашнюю грязь.

У многих, вероятно, появилось ощущение новизны, некоего очищения — зима пришла, в конце концов! Да, это уже похоже на зиму — зиму настоящую, славянскую, не испоганенную чуждой нашему сердцу пустыней, пылью и слякотью.

Наша память порой складывается в причудливые узоры: осколки воспоминания — быль, а сложенные вместе — уже сказка. Как знать, может и это воспоминание — сказка. Маленькая Крещенская сказка.

Я помню, день выдался морозным, солнечным. К нам в монастырь приехал из города батюшка. После службы мы пили все вместе чай, и кто-то вспомнил про схимниц.

— Что-то они давно не приходят на службу! — заметила мать Варвара.

Вот, внученька, ты спрашивала — как я к вере пришла?.. К вере-то подойти, бывает, и подойдешь, а вот, допустит ли Господь в неё?..

Трижды я подходила к вере, и трижды увиливала — увижу закоулок поцветистей, думаю — вот здесь она, вера настоящая. И вправду, вроде как занимательно — там тебе про царство всеобщего разума расскажут, про завихрения в теле человеческом, которые ему поведение диктуют: овладей ими и ты уже не человек больше, а и произнести страшно... Так вот, таких переулков было у меня много — любила я не в простоте слово слышать, а чтоб позаковыристей да понепонятней. И убрела я, скажу тебе, далеконько — увидала в себе необыкновенные способности. И прельстилась сама собою — не просто женщина, а чудо какое-то...

Два здания – сто метров друг от друга.
Фонтаны привокзальные по кругу.
Парад из сумок и машин.
И шаурму продать спешит
Неумолкающий «джигит».
Вдруг – дождь и радуги магнит,
Что стала зданиям на крыши,
Как будто приглашал Всевышний
Пройтись по небу, словно по земле.
Но крепок притяженья тленный плен,
И вмиг исчезла радуга во мгле.
 

Капельки влаги
На перышках трав.
Камни. Облако. Ельник.
Здесь нет и намека
На сонную роскошь квартир.
Здесь был только ветер,
Да старый отшельник
Молился за проклятый мир.

Если небо меня не слышит,
если дует опять норд-ост,
если вечер печалью вышит,
а на небе не видно звёзд,
схоронилась во тьме дорога,
одиночества мерзок хруст,
значит я потеряла  Бога!
Без любви Его, дом мой пуст...
Ты послушай, как небо дышит!
В суете разве слышен вздох?
Если небо меня не слышит,
значит, думаешь, Бог оглох?!
Нет! Не так! Это я у края!
Это я,  глуха и слепа!
Потеряла ключи от рая
и грехом заросла тропа.
Воззову! И сквозь толщу крыши -
«Бог Господь, что на небеси!»
И на цыпочках к небу… выше…
«не оставь, защити, спаси!»

  Есть в нашем семейном альбоме одно любительское фото. На нем моя бабушка, молодая и улыбчивая, стоит на кухне с полотенцем в руках и вытирает только что вымытую тарелку. Халатик на ней такой черный байковый с белыми и красными горошками. Помню, бабушка его любила очень: он был  мягкий и удобный.  Так вот, разглядываю я эту фотографию, а сам вспоминаю одну  историю…

Когда я был маленьким, то как-то однажды спросил у родителей:

— А скоро я вырасту?

Мама улыбнулась и ответила:

— Не успеешь оглянуться.

ВИЗАНТИЯ

Белым бела моя бумага,
Хитон мой грязен, пуст мой рот.
Я византийский доходяга,
Космополит и патриот.

Рука невидимая рынка
Определяет жизнь мою.
Мой завтрак – бледная сардинка,
Обед – поэзия в раю.

Хожу, голодный и свободный,
Цепями ржавыми звеня,
И Константин Багрянородный
Как брата чествует меня.

Небесным голубем снега
Укрыли землю,
Рассыпались в моих руках
И воспарили в небо.
В огне волнующей зари
Растаяли слезой Любви,
И вновь замёрзли в небесах,
Забыв про боль,
Забыв про страх,
Забыв про то, что на земле
Их снова ждёт земной удел,
Что может только в тайных снах
Их дух свободен,
Но не прах земной удел готовил им.
Слеза Божественной Любви
В водах земли течёт,
Не растворяясь в суете,
Всей твари жизнь даёт,
Течёт, забыв про боль и страх,
Течёт, забыв про ложь,
И к Новой Жизни нас зовёт,
И исцеляет плоть!

Рука Твоя Звездой с Небес
Нас нежно по-отцовски осеняла.
Струился Свет,
Рождался лёгкий снег,
И падал в высоту,
Туда, где Жизнь, Начало.
Туда стремились все:
Волхвы и пастухи, и скот,
И все, кто видел Свет,
Кто слышал первый вздох.
Рождение Света,
Любви Святой Рождение,
Начало и Конец,
Земли Благословение.

О, жизни ледяные воды -
Страданий полная купель.
Небес непостижимых своды
Внимали боль земных потерь.
Пришёл народам во спасенье
На землю Любящий Господь.
Святое принял Бог крещенье -
Взяла грех мира Божья Плоть.
И Дух Святой очистил воды,
И воссияла благодать!
Чтоб радость истинной свободы
В крещенье человеку дать!

Мужчина вошёл в храм, перекрестился, купил у Анны Сергеевны три свечи, отправился к аналою. Анна Сергеевна невольно залюбовалась им. Вспомнился фильм с Анни Жирардо. В институтской молодости обожала эту актрису. Считала эталоном французского шарма. Женственность, ум, естественность в каждом движении. Подобного не встречалось у экранных англичанок или американок, или итальянок.