Омилия

Из гроба жизнь видней,
а рай — из ада.
Сквозь тысячи скорбей
тебе я рада.
Сквозь страх и боль,
сквозь ужас человечий,
приветствую любовь
простосердечий.
Вся жизнь — следы,
былого счастья тога,
попутчики звезды,
встречавшей Бога.

Было это давно или совсем недавно – неважно. Да только пришел в одно селение путник. И остался в нем жить. Мудрый был человек. Людей любил, а особенно деток. А уж руки золотые! Такие игрушки мастерил, что ни на одной ярмарке не сыщешь. Да вот незадача – поделки-то слишком хрупкие. Обрадуется ребятня забаве, а она возьмет да и разобьется. Поплачут дети, а мудрец им новую игрушку смастерит. Да еще более хрупкую.

– Что же ты, мил человек, такие подарки детям нашим делаешь? Ведь ты мудр и любишь их как родных, – спрашивали у мастера родители. – Дети стараются играть аккуратно, а подарки ломаются. Сколько слез-то!

Я больше не буду ходить в зоопарк:

Там львы за решёткой утратили гривы,

Там бурый медведь на вас смотрит трусливо

И просит подачки горбатый верблюд.

МАМА ПТИЦА

А когда уснет малыш под твоей рукою,

Будешь ты уже не ты – птицею большою.

Под твоим крылом птенец –

Беззащитный, хрупкий.

Оторвались, наконец,

В клюв сложились губки.

Мама-птица всё не спит,

Греет своё чадо.

Если песню похитят —
следуй за песней,
не теряй её из виду,
иначе умрёшь, как вошь,
завоешь, как волк,
и убьёшь себя и другого.
Не так важно кого убить,
если начнёшь убивать.
Песня рождает тебя и другого,
храни свою песню.
Отнимающий песню, помни,
хочет забрать и жизнь.

Не делающие судят делающих,
не знающие — познающих,
стоящие на месте судят идущих,
не падающие только потому, что никогда не вставали, судят упавших и встающих,
мёртвые, никогда не знавшие жизни, живущие в смерти, судят смертельно страдающих в жизни.
Карнавал смерти закружил многих. Зачем эти лживые маски, имеющим шанс обрести лица? Разве под «фиговым листом» скроешь срамоту пустоты?
Пустота взыскует пустоту, а полнота — полноту; знающие — узнают, а не знающие — не хотят знать. Живые оживают, а мёртвые пребывают мёртвыми, потому что выбирают смерть.
Подобное познаётся подобным, как познать Тебя, Господи, если Ты Сам не расскажешь о Себе Сыну Твоему? Ты познаёшь нас во Христе, и мы познаём Тебя во Христе. Христос — мост, на котором возможна Встреча. Но кто ищет её?
Не знающие — не знают, что не знают. Не ищущие не ищут. Не рождённые не желают родиться. И только жизнь болит в каждом живом. Жизнь — болит и поёт. Песня и боль — одно?
Желающих петь много — это красиво, но люди бегут от страданий и страдающих, боясь заразиться болью.
Люди плюют на слабых, не зная, что песня делает слабым. Поющий силён только пока поёт.
Песня — мост, как и Христос. Человеческое братство возможно только в песне, но для этого надо возлюбить страдающего, как самого себя. Страдающий — тоже мост: от себя мёртвого к себе живому.

На черных ветках дремлет белый снег.
Он озорной пушистый котик.
Его не трогает ни спор синиц за семечки на пне,
Ни скрежет в зубках беличьих орехов оболочек.

Зато, как только солнце свой покажет лик
Иль ветерок плечом зацепит ветки,
Он сверху мне на шапку лихо – прыг,
Когда уютно я устроюсь на скамейке.

Девочка с огромными глазами

Смотрит в мир, как на хрустальный шар,

И зачитываясь Мураками,

Ловит взглядом заревой пожар.

Мокнет осени графика.
Как-то страшно черна.
Как настроение трагика,
Как беспросветность окна.

Каплями падает небо.
Рушится… Остановись!
Будет до боли нелепо,
Если вдребезги – высь.

Мне старая снилась тоска
О времени без мимолетности,
Без частых секунд – там легка
Материя сердца без плотности.

В утробе любви – немота,
Привита здесь любящим фобия,
Рекламная пленка пуста,
Хоть рая зеркалит "подобие".

А утром - жилище и боль,
Усталость и жизнь, как условие
Успеха, придумана роль,
Но весь диалог - пустословие!

Но помню иной разговор,
Адам, дивный мир нарекающий,
На Млечном Пути нам укор -
Мир подлинный и ускользающий…

Не миновать потери.
Хотя каждый верит,
Что это его не коснется.
Реальность смеётся
Попытке за двери
Выйти, поверить
В то, что не воплотить.
Смотри, тянется нить
Фантазий из прошлых веков
Мертвых и дураков.
 

Нет, не Творца велением,
Нет, не по плану гения
Мелочность правит бал. 
В слабости душ, в растлении
Общества потребления
Век на земле настал.  

В обществе потребления
Не высоки стремления,
В суетном – счастье дней.
В обществе потребления
Краткие наслаждения
Правят умом людей.

В определенном возрасте начинаешь чувствовать, как стремительно бежит время. Раз – и нет недели, два – месяц пролетел, три – опять лето наступило. Еще вчера казалось, что все события текут сами собой, а сегодня понимаешь, что пора принимать какие-то эпохальные решения.

Бадри Тевзадзе, 38-летний мужчина в самом расцвете сил и в меру упитанной наружности, решил жениться. Своей карьерой в Министерстве юстиции он был вполне удовлетворен и стал всерьез рассматривать возможных претенденток на звание калбатони Тевзадзе.

Прожить нам хотелось иначе,

Да вышло своим чередом.

О нас даже ангелы плачут –

И капают слезы дождём.

День закончившийся скомкан,
Темнота коснулась крыш.
Давит ночь-головоломка
И, естественно, не спишь.

У каждого человека неспроста две руки. Одна из них щедрая, а другая — жадная. Вот бывает махнёт человек щедрой рукой и осчастливит кого-то. Но тут же скажет себе: какой я дурак — никто этого не делает, я один, осёл! И так замашет жадной рукой, что всю щедрость из его души, как ветром сдует.

Большинство людей такие, потому и мир таков, как есть. Люди боятся своей щедрости. Уж лучше бы жадности боялись, ведь не дать нужное вовремя страшнее, чем дать. Не сделать должного вовремя — считай погубить.

Хлеб икрою чёрной мажут
Рыцари подхалимажа.
С барственных столов подачки
Подбирают, как собачки.

Лизоблюдству — честь и слава.
Чуть нагнулся, прыг в халяву.
Коль спина не гнётся, что же...
В дар прими Прокруста ложе.