Омилия

Жил ­был художник один. Местность, в которой он жил, была лесная глушь, в которой щедро водилась разная дичь, а по болотам росло много клюквы. С остальным миром соединяла эту местность старая и тоже, конечно, лесная дорога, проезжая всего несколько месяцев в году — когда скует землю мороз и когда летом долго нет дождя.

Обитатели этой глуши жили себе нехитрыми трудами — ловили рыбу в озерах, которых, пожалуй, даже слишком много было в пересчете на квадратный километр местности — в других местах о таком богатстве, небось, только мечтают. И в самом деле: версты три прошагал — озеро, еще в сторону пошел версты две — опять тебе озеро. А там — еще одно, провальное, как про него говорили, будто целая деревня когда­то провалилась, давно, и дна будто нет, меряли мужики веревками, не достали.

Ни ночь, ни день, двуглавые шевроны.
Кто там с улыбкой смотрит сквозь прицел?
Дурацкий сон – кругом одни погоны,
На улицах и в душах беспредел.

Эфира нет, молчат радиоточки,
Им просто надоело, видно, врать.
Солдаты пишут кровью своей строчки:
Зачем вы нас послали умирать?

Они идут…Они уже подходят,
Но легче жить средь мыльных пузырей,
А мальчики рождаются в народе,
Спаси Господь солдат и матерей!

Я, лишь, во сне увидел, как иконы,
Не просто могут плакать – а рыдать!
Дурацкий сон – кругом одни погоны,
За что вы нас идёте убивать?
2009

Посвящается иерею
Владимиру Колобанову,
клирику храма
святителя Николая Мирликийского в Кленниках.
которому 4 января исполнилось 55 лет

Перед Образом свеча,
Как печаль растает.
Храм, души моей причал!
Вьюга вновь стихает.

А лампадный огонёк,
Тонкий лучик света,
Протянулся за порог,
Светит до рассвета.

Освятился каждый дом.
Прочь ушла тревога:
Ведь родился в мiре сём
Сын Предвечный Бога.
 

6-7 января 2010 года

Москва

Всякие чудеса случаются на Рождество. И нет на христианской земле такого человека, который бы не верил в это. Рассказывают, что как-то в одной бедной семье совсем не было ни яблок, ни орехов, чтобы украсить ими ёлку.

Несчастный глава семейства ходил по соседям и просил у них в долг хотя бы пару скромных плодов, чтобы повесить их на праздничное дерево. Но никто не хотел давать ему яблок бесплатно. Из одного богатого дома его даже выгнали с криками и бранью.

         *  *  *
«Господи, помилуй,
Господи, прости.
Помоги мне, Боже,
крест свой донести.
Ты прошёл с любовью
Свой тернистый путь,
Ты нёс крест безмолвно,
Надрывая грудь»
(Протоиерей
Николай Гурьянов)

Молитвою согреем мы сердца…
Не будет дружбе и любви конца.
Не будет расходящихся дорог.
В делах благих нас окормляет Бог!

Господи, помилуй!
Господи, спаси!
Пусть в душе не меркнет
Свет Святой Руси!
Господи, помилуй!
Господи, прости!
Помоги по жизни
Крест мой пронести!

Как много расходящихся дорог.
И расставанья попускает Бог.
Когда ж придет единство на Руси?!
От разобщения нас, Господи, спаси!

«Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордит-ся, не бесчинствует, не ищет своего, не раздра-жается, не мыслит зла, не радуется неправде, но сорадуется истине…» (1 Кор. 13:4-6).

Наш век грехам утратил счет,
Страстей земных играя кровью.
Не ту священною Любовью
Он с видом гордым признает…

Любовь, что Господом дана,
Влечений низменных превыше –
Его глаголы чутко слышит
В стремленьях праведных она.

Любовь не ищет своего,
С корыстью мелочной не дружит –
Но жертвой чистой людям служит,
Не став рабой ни для кого.

Творцом питаема Живым,
Любовь в трудах не увядает;
Чужому горю сострадает,
И счастьем делится своим.

Любовь гнушается наград,
Смеясь проходит мимо злата –
Ведь Неба щедрые палаты
Надежно ей принадлежат.

Храня в смирении уста,
Любовь честна и откровенна;
Не зная страха, дерзновенно
За Слово выступит Христа.

Светлой памяти Ольги Головкиной (Пикельник) и её дочери Михаилы, 13 лет,
трагически погибших в ночь с 9 на 10 июля 2009 года во время пожара
в подмосковном селе Ильинский Погост

1

Автобус то взлетал, словно самолёт, то проваливался в «воздушные ямы», из которых не спешил выбраться. На грунтовке он то и дело повизгивал: в мешках подавали голос поросята, что пассажиры везли с рынка для откорма.
Асфальтовый же отрезок пути, несмотря на «пробки», преодолели довольно сносно. Хотя и здесь давно не ремонтировавшаяся дорога в ряде мест оставляла желать лучшего.
Илия Печников ехал к родителям.
Кто знает, добрался бы до «Рассвета» автобус? Или пришлось бы топать до села своими ногами, оставив на произвол судьбы «бедную Лизу»?

Какое счастье пить вино
И славить Бога, славить Бога!
Моей судьбы веретено
Опять зовет меня в дорогу.

Я снова буду ночь не спать
И думать о житейском хлебе,
Но утро даст мне благодать
Увидеть жаворонка в небе.

Он воспевает Божий мир
Я у него учусь примеру:
Благодарить. Я пассажир
В вагоне еду: грязно-сером…

Вдруг открываются глаза:
Господь заглядывает в душу
И в землю падает слеза -
Прости. Расти трава на суше!
Ночь 04. 01. 2010

Став известным писателем уже в начале ХХ века, И. С. Шмелев вместе со всем русским обществом пережил в годы после октябрьского переворота огромную духовную и личную трагедию. В начале 1990-х его книги, написанные в изгнании, были изданы в России. Сейчас они стали неотъемлемой частью духовного возрождения нашего общества.

Предсказание

Иван Сергеевич Шмелёв родился в Москве 3 октября 1873 года в глубоко православной, патриархальной купеческой семье.
Детство, проведенное в Замоскворечье, стало главным истоком его творчества, всю свою жизнь он черпал из этого неоскудевающего источника.

Случается, что слово простеца
Рождает в нас глубокие раздумья,
А, между тем, доводят до безумья
Пленительные речи мудреца…
…
В сей жизни ближний может стать врагом,
Забыв добро, пойдет путем расплаты;
Но есть пример, бесспорно, и в другом, –
Когда с врагом сближаешься как с братом.

Бывает: некто в жизни знаменит,
Но смерть отдаст его на поруганье;
А вот умрет безвестнейший пиит –
И обретет всеобщее признанье.

Как объяснить: кто был весьма речист,
Умен и ярок – быстро вниз сорвался?
Другой казался сер и неказист,
Но до вершин блистательно поднялся.

Опасный шаг – поверить лишь в себя, –
Расчет земной, бывает, в глушь заманит.
…
Стремись к Творцу!
А Он, приняв тебя,
И сохранит, и в Истине наставит.

12.12.2009 г.
 

Говорят, будто русский писатель Михаил Афанасьевич Булгаков любил, ещё в бытность свою Мишей, повторять по-латыни: «Огнём природа обновляется». Вот так, бывало, ходит по комнате и повторяет. Igne, говорит, Natura Renovatur Integra. И что будто бы оперу Гуно «Фауст» Михаил Афанасьевич слушал сорок раз! А может быть, даже сорок два.
Ну, слушал или не слушал – нам в точности не известно. Зато известно доподлинно, что Морошкин Богуслав Никандрович, 1968 года рождения, перечёл один из романов Михаила Афанасьевича тридцать три раза! Другими словами, Морошкин был большим поклонником Булгакова, как сам Булгаков был большим поклонником Гуно.

1

У каждого из нас — свой образ Отечества.
Для меня Россию, ее жизнестойкость и красоту символизирует простой цветок, который в нашей стране широко распространен. Это — иван-чай или, как его называют ботаники, кипрей.
Ощущением «с чего начинается Родина» (мое поколение любило эту песню!) ненавязчиво одарила меня сама природа. Оно возникло еще в детстве и, к счастью, осталось с годами неизменным.

2

Сколько раз горела Россия — и в огне отечественных войн, и в огне междоусобных распрей!
Но Бог милостив: никакие враги никогда не смогут сжечь Россию дотла. Она — безсмертна! В это я твердо верю.
Россия спасается и возрождается из века в век. И из века в век одним из первых на гарях, руинах вырастает иван-чай, заживляя раны Русской Земли.

3

Земные войны – отражение брани небесной. Наши предки всегда чтили доблестных воинов, защищавших Отечество, восстанавливавших попранную справедливость и полагавших жизнь за «други своя». Но человеку с оружием очень часто нужен мудрый совет и духовная поддержка. Именно поэтому римские воины спросили Иоанна Крестителя: «А нам что делать?». И услышали в ответ: «Никого не обижайте, не клевещите, и довольствуйтесь своим жалованьем» (Лк. 3, 14). Сейчас, как никогда, в духовной помощи нуждается наша украинская армия, наследница славного запорожского воинства. Как тогда, так и ныне Церковь стремится помочь своим защитникам. Усилия многих священнослужителей координирует Синодальный «военный» отдел. Их воодушевляет пример святых воинов – покровителей Вооруженных Сил.

Ночь начинается, ночь начинается
Лунный кораблик плывет по реке.
Жизнь не кончается, жизнь не кончается
Желтый фонарик держу я в руке.

Рыбками плещутся, рыбками плещутся
Звездочки чистые в темной воде.
Сном померещится, сном померещится
Жизнь, проведенная в честном труде.

Волнами гулкими, волнами гулкими
Ночь неспокойная в стекла нам бьет.
Ходит проулками, ходит проулками,
Жаждой томимая, город наш пьет.

Мы скрыты шторами, мы скрыты шторами
Наших домов, что стоят на ветру.
Жаркими спорами, жалкими ссорами
Ночь со всем войском отступит к утру.

Утро обнимет нас, утро обнимет нас,
И я скажу: «Просыпайся, дружок!»
В небо смотри сейчас, в небо смотри сейчас,
В нем поднимается солнца флажок».
 

Эта трагедия русской словесности произошла в 1918 году: в советской России была введена новая орфография, которой мы пользуемся до сих пор.

Большевики не были оригинальны. Они использовали старую идею (переделывать орфографию начали еще при Петре I), преследуя при этом и чисто политические цели: книги, журналы, газеты, изданные до октябрьского переворота, люди, обученные новой орфографии, могли читать только после определенной подготовки. Для большинства людей оказались чуждыми основа основ прежней жизни — Православие и огромный пласт дореволюционной литературы, истории, политики.

Почти ежегодно в России, Белоруссии, на Украине, в других местах, связанных с жизнью и творчеством Константина Георгиевича Паустовского, проходят его литературные праздники. Проходили такие праздники и в украинском селе Пилипча-Городище, где была усадьба Паустовских, на родовом кладбище похоронен отец. В Пилипче-Городище на базе сельской школы создан музей выдающегося русского писателя и «украинского письменника», объединившего современные литературы и культуры двух братских славянских народов. Такие музеи есть также в Москве, Одессе, Крыму… В 1939 году, находясь в Ялте, Паустовский записал в дневнике: «Самое тяжелое в наши дни — это стремительный рост пошлости». Интересно, что бы он сказал сегодня?!

В Кузьминки, к Паустовскому