Омилия

Это лето мы проводили на даче. Недалеко от Питера, у бабушки с дедушкой здесь был солидный дом и просторный участок. Лето стояло жаркое и ребята любили развлекаться, поливая друг друга водой. Мне эта затея скоро прискучила, и я ушел в дом читать книгу. Чтобы спастись от жары, она были раскрыты настежь. Возле одного из них я и примостился с книжкой.

Обе ставни были распахнуты наружу. Подняв голову, я увидел в оконном стекле отражение. Это был младший братец с полной банкой воды в руке. Он явно намеревался подкрасться к окну и окатить меня. Поганец, ведь и книгу мог загубить! Ну, ничего, найдем на тебя управу.

Я встал на цыпочки и осторожно отошел от окна. Прокрался на кухню, где стояли полные ведра колодезной воды, зачерпнул полный ковш и также тихо вернулся. Посмотрел в оконное стекло: братец был на месте, в позе затаившейся кошки. Я тихо высунулся наружу и вылил полный ковш холодной воды ему за шиворот.

Такого визга я не слышал давно. Собирался человек незаметно окатить водой брата, а тот его так подло опередил. Братец выронил банку с водой, которой собирался меня окатить, потом зачерпнул воды из лужи под окном и выплеснул ее на оконное стекло.

Октябрь горит костром в городском парке. Пылает ярко-оранжевыми, красными, желтыми, бордовыми бликами. Обжигает промозглым воздухом. Кружит искрами — листьями. Дует, срывает с деревьев листву ветер. И с каждым днем деревья стоят всё тоньше, всё прозрачнее пока почти уже не растворяются в промозглом осеннем воздухе.

Тучи синие набегут. Повиснут над парком. Вода в пруду сразу потемнеет — из голубой станет изумрудной. И радостно загогочут утки, встречая дождь.

Гогочут утки, ныряют парами под воду, соревнуются, кто дальше проплывет. Бьют крыльями по рябой от измороси зеркальной поверхности, окатывая себя и друг друга брызгами. Играют под дождем.

А на берегу под синим зонтом кто-то остановился и зачарованно смотрит на них.

* * *

Более пристально старика Кирпичникова Лена рассмотрела на второй день знакомства, когда после работы прибежала его кормить.

Вчера она избегала прямого взгляда на впавшие щёки, орлиный нос и свалявшиеся волосы, больше похожие на приклеенный к черепу кусок грязной мочалки. Её казалось, что старик должен стесняться своего запущенного вида.

Не сумев распутать колтуны, она обстригла их под корень, и заодно обкорнала тощую бородёнку из трёх неопрятных кустиков. Чистый, умытый и накормленный, Олег Иванович выглядел почти прилично.

Самые большие трудности пришлось пережить перестилая диван. Пружинный матрац, продавленный в середине, источал запах, от которого неприятно холодело в желудке, а к горлу подкатывал горячий ком.

— Олег Иванович, давайте я вас переложу в спальню? — рискнула предложить Лена. — Я видела у вас двуспальную кровать.

«Не нам, Господи, не нам,
но имени Твоему даждь славу». Пророк Давид (Пс. 113:9)

Восторг мирских похвал — мираж — дыханье Леты.
Обманет. Лик его, что маска у шута.
Достоинства гранит ему отнюдь не ведом.
Апломб велик, а суть — проточная вода.

Гордыни яд вкусив, убьёшь в себе поэта.
Алтарь не там, где лесть куёт свои уста.
Святыню бросив псам — в час высшего суда
Изгоем станет всяк, кто Дар пустил аредом*.

Ты хочешь спрятаться, но яркий свет
От молний, что пронзают землю,
Всё озаряет.  В  мире больше нет
Лазейки,  чтоб укутать тело.

Давно забытое хлестало по щекам,
«Проснись!» – кричал рассвет нежданный.
Осталось облако надежды там,
Где голос шепчет покаянный.

Рукой не дотянуться до небес, не взять,
Не оторвать ни дюйма чистоты.
В висках пульсирует: «Бежать! Бежать!»
И падать...  Жить судьбой листвы.

Где эта жизнь? Где Небо? Где же ты?
 

Встречая сердце,
обращаюсь к сердцу.
Встречая маску,
обращаюсь к сердцу.
Встречая злобу,
обращаюсь к сердцу.
Встречая подлость,
обращаюсь к сердцу.
Встречая гордость,
обращаюсь к сердцу.
Встречая низость,
обращаюсь к сердцу...

Я сердце —
знаю только сердце.
Прости меня,
кто с сердцем не знаком.

За столом родные и друзья,
На столе еды навалом, водка ...
Для меня собрались - только где же я?
Тело в землю закопали, вот как.

А душа моя витает здесь,
Слушает пустые ваши речи:
Был, мол, дескать, я, да, только, вышел весь,
Стало, жить мне было больше нечем.

И отец разлуку залечить...
Утолить ее желает "горькой";
Сколько рюмок он успел уж "пропустить" ,
Но, увы, ему больнее только.

Ты войдёшь однажды в Божий храм,
Не поняв, что это сердца зов.
Без молитвы, без креста, но сам…
Постоишь, не скажешь нужных слов.

Перед ясным образом Христа
Ты свечу затеплишь: вдруг спасёт?
Ты ещё не знаешь, что настал
Обращенья к Богу твой черёд.

Долгим эхом в Небе прозвучал
Самый важный шаг в твоей судьбе:
Перед Богом чистая свеча
В тихом храме плачет о тебе.

25.02.2011 г.

Несётся вдаль визгливое авто
На красный нервно злясь,
                          как бык на тряпку,
А с клёна лист осенний за листом
Слетают, следуя миропорядку.

Что им до канувших в минувшем дней,
Что им до страха перед днём грядущим?!
Есть миг сейчас, и нет его сильней –
Миг предстоянья перед Вечным Сущим.

Разлучили с матерью дитя,
Для ребёнка это - хуже пытки:
Без тепла, без маминой улыбки
Станет злом "казённая семья".

Сколько слёз холодная рука
Вытрет, равнодушно улыбаясь,
Деловито другом притворяясь,
Чтобы успокоить малыша...

По ночам от страха и потери
Он кричит, зовёт родную мать,
А она теперь не может спать,
Сидя у пустой родной постели.

Подбирая крошки от чужих,
Будет он искать родные руки...
Маленького сердца боль и муки -
Никому ненужный серый штрих.

Чтоб забыл ребёнок отчий дом,
Станут дети дорогим "товаром".
Это зло распространяет даром
"Гуманизм" с убийственным лицом!

У любви не бывает названий,
Кроме тех, что дала ей любовь,
И никто никогда не обманет
Ее правду неправдою слов.

Я мамочку милую очень люблю.
Я на ночь ей песенку тихо спою.
Псалтирь почитаю, поправлю лампаду,
Медаль шоколадную дам ей в награду.
Для мамы не жалко любимых игрушек:
Я всё ей отдам! Даже мишку из плюша…
А ночью я мамочке возле кровати
Поставлю икону – там Божия Матерь.
Пусть смотрит на мамочку ласковым взором,
От бед защищая Святым Омофором.

Я Бога за милую маму молю,
Чтоб Он приготовил ей место в Раю.
А мне, чтобы маму от зла уберечь,
Подарит Господь послушания меч.
И с этим мечом, под защитой у Бога,
Я вырасту скоро.
Осталось – немного!

Память 7 апреля, 9 октября и в первое воскресенье после 7 февраля в день собора новомучеников и исповедников Русских

Патриарх Тихон (в миру Василий Иванович Белавин) родился 19 января 1865 года в Торопце Псковской губернии. Отец его — тамошний священник — предвидел великое будущее своего сына.

Духовное образование Василий получил в Псковской Духовной Семинарии, где товарищи шутливо, но прозорливо называли его Архиереем. В Петроградской Духовной Академии он продолжил свое обучение, и здесь его прозвали уже не иначе, как Патриархом, что наглядно свидетельствует о том, как любили и уважали его товарищи.

Подлость возвращается не вдруг,
Тенью по ночам вползая в душу,
Закрывая крепко дверь наружу,
Замыкает мрачной жизни  круг.

Оставляет подлость злую боль -
Всё кричит, калечит чьё-то сердце,
Никуда от этой тьмы не деться –
Не сыграть судьбе иную роль.

Как часы перевернулся мир -
Подлость торжествует, но напрасно –
Вечность только Господу подвластна,
Избранных ведёт Христос на Пир!
 

(повесть о святой преподобномученице Евгении)

…Вот мы с вами и дождались Рождества. И завтра все вместе будем радоваться приходу в мир Христа Спасителя. Великая тайна: Господь, Царь Небесный, приходит в мир во плоти, рождается от Девы… Бог становится Человеком. Но у этого Праздника есть еще одна тайна. Я узнала ее давным-давно, когда была примерно одних лет с вами. И воочию убедилась: это не просто слова. Это — правда. Тогда-то я и стала христианкой. Об этой тайне я и хочу рассказать вам сейчас, накануне Рождества. Пусть мой рассказ станет и данью памяти моей тете Евгении, венчавшейся в этот день от Господа мученическим венцом…

О, западня ума!
Глухая клеть,
где стены, стены, стены…
Тупик везде,
но есть альтернатива:
пройти сквозь них,
и это просто,
как по воде пройти…

Я тебе в приданое отдам
грошик счастья,
пять пудов добра
и одно дождливое вчера,
слез три меры,
маленький пакет
                       из улыбок нежных,
да букет
              незабудок свежих, полевых,
а еще тебе отдам я стих,
                           что учила в детстве наизусть,
от шкатулки старой новый ключ,
солнца блики,
искорки костра,
и сервиз столовый серебра,
                          что оставил мне еще мой дед
и веселый звонкий детский смех,
подарю вечернюю печаль,
черный с бергамотом чай,
пару трюфелей,
пастилку сладких снов.
Я отдам тебе свою любовь.