Беда у бабушки произошла с уткой Крякой, и у Жучки — тоже беда.
Утка бросила своих утят, пробегала где-то целый день, а сейчас забилась в уголок стайки, раскрыла клюв и сидит. Бабушка хоть и жалеет утку, но ворчит:
— Сроду не держивала таких уток, которы своих дятёнков бросают… ты, поди, окаянная, по помойкам шастала, на берегу ядовитой дряни нахваталась… хорошо, утятки целы… поешь, вот, творожка, да молока попей…
Ах, как печаль ревнива к счастью,
Как колки мнимые мечты,
И точно с глупостью на ты -
Близка к пустому сладострастью.
Ах, как раздольны мира речи,
Так, будто жизнь – реки разлив,
Случайной страсти перелив
Звенит по памяти картечью.
Ты взойди на старенький мой порог,
Где скрипит по ночам половица,
Я – подруга сотен твоих дорог,
Но чужих не ждала, только лица
Дальних – проходили по сердцу вскользь,
Вдаль меня – и ни улыбки редкой!
Как ходят по сцене – душою врозь,
Мимо неузнанной их соседки.
Ставрогин взглянул на него наконец и был поражен. Это был не тот взгляд, не тот голос как всегда или как сейчас там в комнате; он видел почти другое лицо. Интонация голоса была не та: Верховенский молил, упрашивал. Это был еще неопомнившийся человек, у которого отнимают или уже отняли самую драгоценную вещь.
— Да что с вами? — вскричал Ставрогин. Тот не ответил, но бежал за ним и глядел на него прежним умоляющим, но в то же время и непреклонным взглядом.
— Помиримтесь! — прошептал он еще раз. — Слушайте, у меня в сапоге, как у Федьки, нож припасен, но я с вами помирюсь.
Мы с Алёнкой идём из храма, держимся за мамины руки: мы — не маленькие, просто нам весело.
Я на исповеди сказал батюшке про свои грехи — не могу остановиться, дергаю Алёнку за косу, дерусь с мальчишками, а ещё стрелял из рогатки в птиц.
— А что делали птицы, когда ты в них из рогатки целился? — Спросил меня батюшка.
— Сидели на дереве и пели свои птичьи песни.
Величайшие святые и величайшие скептики равно принимали реально существующий грех за отправной пункт своей аргументации. Если правда (как оно и есть), что человек может получать изысканное наслаждение, сдирая шкуру с кошки, то приходится отрицать либо Бога, как атеисты, либо нынешнюю близость Бога и человека, как христиане. Новые теологи, кажется, считают, что разумней всего отрицать кошку...
Совершенно мирские люди не понимают даже мира, они полностью полагаются на несколько циничных и ложных изречений. Однажды я гулял с преуспевающим издателем, и он произнес фразу, которую я часто слышал и раньше, — это, можно сказать, девиз современности. Я слышал ее слишком часто — и вдруг увидел, что в ней нет смысла. Издатель сказал о ком-то: «Этот человек далеко пойдет, он верит в себя».
«По вере вашей да воздастся вам.»
Да где бы взять и зачерпнуть в ладошку -
Хоть капельку, хоть искорку, хоть крошку...
Заветный исцеляющий бальзам.
По вере нашей... Истина проста.
Но не отмыть одежд и не утишить
Скорбящее... Скребутся мысли-мыши,
Подтачивая комель у креста.
Вижу море в небе синем,
Тишь на нём и благодать.
Дай с утра мне, Отче, силы
Зло любовью побеждать.
Поднесу рюкзак старушке,
Не спеша спущусь в метро,
И помчится в ночь послушно
Поезд, вновь ища перрон.
А когда седым простором
Побежит мой тихий взгляд,
Поклонюсь незримо морю
И пойду сквозь тень преград.
Отойти в закулисную тень,
За границу порочного круга,
Где, хватая, заносишь кистень
Осужденья на брата, на друга, –
Отойти и, поодаль от «я»,
Его низких и грубых вибраций,
Посмотреть на театр бытия
так целительно, нежели "драться"!
Без Адамовых ветхих оков
Ты оценку не выставишь другу
И, другим, обретя себя вновь,
Не вернёшься к порочному кругу.
Cтынет небо.., глазурью холодной
расписали простор облака.
В той дали, от печали свободной,
слышно – плещется тихо река.
Что-то шепчет камыш пожелтевший
одинокому лебедю в сон...
Дышит свежестью лес опустевший,
Дарит осень последний поклон.
О чем ты? — спросишь, — это Пушкин-то одинок?.. Весельчак Пушкин, всю жизнь окруженный любящими друзьями и прекрасными женщинами?.. Открытая настежь во все стороны душа, Пушкин, умевший найти общий язык и с князем, и с ребенком, и с последним бродягой?.. Переполненный любовью к жизни, всепонимающий Пушкин — и одиночество?..
Да, мой Друг. Безграничное... Видение этого одиночества как под микроскопом, чему сам Пушкин и помогает — его микроскоп! — позволяет мне местами решаться на дерзость: не только прозой о Пушкине говорить.
Он всё отдал,
ладони опустели —
так быстро и не ждал...
Теперь — бедняк:
уж дышит еле-еле,
дух переводит в скорби
кое-как.
А люди ждут даров —
им ждать привычно,
а не давать.
Толпа алкает вновь...
О Господи, подай же дар
последний:
да превратится нищета —
в любовь!
Взирая на него тускнеют лица —
не может он ничем им пригодиться.
Лишь нищетой своей,
да проку нет им в ней...
Подари мне розу разлуки,
Соловья голосистого пенье,
Шелест листьев неслышимых звуки
И цветов луговое цветенье.
Я тебе подарю эти зори,
Облаков завитушек кудри,
Мы придумаем кучу историй,
Чтоб о нас позабыли люди.
Станем песней шального романа
И мехами болтливой гармошки
Для легенды любви без обмана,
В городке, где судьба на ладошке.
Колись у сиву давнину було на світі царство. Жили в ньому люди добрі, працьовиті. Царя свого любили, поважали, батьком звали, слухалися, бо так робили їх батьки та батьки їх батьків.
Родюча земля та сади квітучі були у тому царстві. Діти, як усі діти, часом бешкетували, часом вередували — на то вони й діти. Але ніхто їх не бив, не ображав. Вміли ті татусі та матусі щось таке сказати своїм діточкам, мабуть, якесь слово чарівне знали, що діти одразу стихали, пригорталися до батьків, як котики-муркртики, в оченятах згасали дикі вогники та засвічувалися тихі лампадочки, рученята складалися долонями, а у серці відчувалося таке батьківське тепло та материнська ласка, що вже більше не хотілося діточкам сваритися, кричати-тупотіти та ображати курча або кошеня.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ: ПЕРВАЯ СМЕРТЬ
ИЗГНАНИЕ ИЗ РАЯ
По навету самого сатаны люди ослушались Бога. Они преступили заповедь и совершили грех.
В тот момент, когда они его совершили, они поняли, что изменились. Что в них теперь появилось зло. Как ты думаешь, это знание было хорошим?
Нет, совсем нет.
На алой розе — капельки росы.
На черной розе — капли алой крови...
Жизнь, розу черную мне в руки принеси,
Чтоб я смогла согреть ее любовью...
И в вазе роза черная стоит,
И ветерок играет лепестками.
А роза алая на мостовой лежит,
Растоптана чужими сапогами.
Росла в саду большая старая яблоня. Каждый год она зеленела. Цвела и давала большой урожай вкусных яблок. Но наша сказка не о большой яблоне, а об одной ее маленькой дочке. Итак…
На одной из веток старой яблони жила-была кругленькая плотненькая почка. Всю зиму она проспала под снегом вместе со своими сестричками, а весной солнышко стало пригревать – она и проснулась. Ах, как хорошо, как красиво было кругом, как радостно пели птицы, прощаясь с морозной зимой! Почка вдыхала свежий прозрачный воздух, ловила солнечные лучи – и росла, росла с каждым днем.
Тебя поэтом не признали,
Не выдали тебе медали.
Не дали на квартиру ордер.
На грудь не прицепили орден.
Твои друзья на иномарках
Меняют доллары на марки.
И зарабатывают бабки.
А ты стоишь, как Гоголь, в арке
И вопрошаешь, сняв бейсболку,
— Куда несешься, Русь, без толку?
Зачем галопом по Европам?
Зачем холуям и холопам
Арабский нос. Монгольские скулы. Да, девушка в зеленом пальто — шахидка. А то, что она помахала перед носом кондуктора синим студенческим билетом — в этом нет ничего особенного. Такой сейчас можно купить на каждом углу. Надо только знать, у кого покупать.
Вы обратили внимание, как она вошла в автобус? Крадучись. Как кошка. Вы посмотрите, как она стоит! Зачем она так напряжена? Пальцы нервно стучат по поручню. У меня мороз по коже от ее жестов. Это точно шахидка.
Странно. Очень странно. Почему никто на нее не обращает внимания? Невысокая. Худенькая. В черной шапочке. С раскосыми жгучими глазами. Ее взгляд прожигает. Настоящая шахидка. Еще немножечко: и она нажмет кнопку. Мы все взлетим на воздух. Девушка буквально в метре от меня. Сколько граммов тротила она прячет?
13 ноября в сирийской провинции Хама в окрестностях города Саламия были обнаружены тела двух женщин, убитых выстрелами в голову. Оказалось, что это — те самые, которые были похищены 8 ноября террористами. В тот день в селении Хнейфис крестьяне мирно собирали оливки, когда на них напали вооруженные «оппозиционеры».
Как рассказал один из чудом выживших в той бойне, ранним утром группа из 40 террористов напала на крестьян, обстреляв их из автоматов. Восемь человек были убиты, еще несколько — ранены. Угнав автомобиль, который принадлежал труженикам, боевики увезли на нем двух похищенных женщин. И вот спустя несколько дней этих мирных крестьянок нашли мертвыми. Хладнокровно расстрелянными.
