Не отрекайтесь!

 (завещание внукам)

Пишу... и плачу от любви…
Но не от той, что кровь волнует.
До дна я выпила такую,
Ее все горести - мои.
Молюсь... и плачу от любви -
Ее томления не знала...
Святую - ядовитым жалом
Греха пронзала, да в крови
Страстей безжалостных топила

Нет сил...

Нет сил ни плакать, ни бороться,
ни погибать...
Хочу прилечь поближе к солнцу
и горевать;
согреться чтоб душой исподней
иль умереть;
проснуться, чтоб в саду Господнем
и песни петь.

Апрельское небо

Прозрачен воздух, аромат разлит,
И первые цветы желанней хлеба.
С улыбкой ясной с высоты глядит
Апрельское пронзительное небо.

Душа, постом окрепнув, голосит:
Греху не хочет покоряться слепо.
И не ее ль слезами моросит
По-зимнему нахмуренное небо?

Одежды мне бы светлые надеть
И, крылья распахнув, подняться мне бы,
Чтоб следом за молитвой улететь
В апрельское пронзительное небо...

Одиночество посреди многолюдности

Каждый день за церковным богослужением звучат слова: «Во Царствии Твоем помяни нас Господи...». Слова благоразумного разбойника, которые каждый христианин помнит наизусть. И перед приближением праздника Светлого Христова Воскресения, на протяжении Страстной седмицы, всё чаще и чаще вспоминается этот человек, о котором так мало сказано в Священном Писании. Разняться данные о его имени, да и не важным оно нам кажется. Сам поступок приговоренного к страшной смерти человека удивителен. Среди ужасов мучения он  не кричит от боли, не орет скорчившись о незаслуженности страданий, не ищет пусть последней уже попытки их прекратить. Последние свои силы он не истрачивает на бесцельный вопль и брань, напротив, он произносит слова покаяния и исповедует Христа во истину Богом.

Концентрированное Евангелие

Беседа о Страстной седмице

Страстная седмица — время духовно насыщенное, но и преисполненное многочисленными «недуховными заботами». Как не растерять пасхальный духовный настрой в суете? И вообще какой — нет, не должна: этот императив не применим к Празднику Праздников, — а хотелось бы, чтобы была Пасха Светлая? Об этом, и не только, мы беседуем с протоиереем Андреем Ткачевым.

— Наступила Страстная седмица — время, когда Иисус Христос идет навстречу человеку. В дни Великого поста человек шел ко Христу, продираясь сквозь собственные грехи и болезни сердца, а сейчас все это на втором плане, все сконцентрировано на Нем. Как пережить это время по-настоящему глубоко?

— Протопресвитер Александр Шмеман, вспоминая об архимандрите Киприане (Керне) — известном литургисте, которого называли «православным доминиканцем», то бишь ученым монахом, — писал, что отец Киприан жил только Страстной и Светлой седмицами. Он был несколько нелюдимым, сторонился общения. Будучи монахом, в любом семейном кругу чувствовал себя неуютно, старался скрыться, убежать. А вот на Страстной неделе оживал, расцветал. Мне кажется, это важные слова, характеризующие богослова, поскольку Страстная и Светлая — это концентрат наибольшей скорби и радости одновременно. А все остальное — этакая гомеопатия.

Небо Лондона

И еда зелёная. Задумчивый какой-нибудь кофе. Кофе «Канада» с апельсиновой цедрой и кленовым сиропом, поневоле задумаешься: кленовый сироп – дерево клён – лист дерева клён – допустим, красный на белом фоне – канадский флаг – Канада. Кофе «Элефант» с белым перцем, кардамоном, фенхелем и корицей. Кофейный слон в клетушке френч-пресса. Отдельно чашечка, объёмом пародирующая стопку, кусочки сахара на блюдце.

На ложе отчаяния

Пронзая белый потолок,
вдруг вижу неба синеву,
России милый уголок,
где родилась в свою весну.

Там над Окой стоят кресты,
там спит наш древний род,
и соблюдает все посты
любимый мой народ.

О, вымолите вы меня,
мои святые предки!!!
Спасёт Бог душу от огня
и дар даст веры крепкой.
1991
 

Нет, не осталось плача...

Нет, не осталось плача,
Выведут — полетим,
Всадники в красном скачут,
Шепот листвы затих.

Всадники рвут из ножен
Тонкий и острый меч,
Точно лишь так возможно
Мир от войны сберечь.

Мой беззаветный рыцарь,
Воин столетных битв,
Где нам от стрел укрыться,
Острых избегнув бритв.

Их время давно подорвано...

Там все звезды героев сорваны,
И думали — скрылись за временем,
А их время давно подорвано
От слепого и злого племени.

Виноваты — искали, глупые,
Но не ведали, как рассыпано
Меж ладоней с хромою скупостью,
То ли верными, то ли крысами…

То ли мыкались, то ли вырвали,
Знамя страшное — вот унылые!
То ли ров, то ли боль и вырыли,
А остались горбы постылые…

Война — страшное слово!

Война — страшное слово!
В сердце клокочет — колокол!
Плавится, льётся олово,

Жертву приносят Молоху:
Веру святую, родину.

Время без меры суровое:
Только начало пройдено.

Бисер, под ноги брошенный —
Зверствует враг непрошенный.

Заказная ложь на поражение

Ложь, повторенная тысячекратно, становится правдой
Йозеф Геббельс

Крыса, в разговоре с хомяком:
— Отчего такая несправедливость?! Мы оба — маленькие и пушистые. Но тебя все кормят и обожают, а меня норовят, то — палкой, то — кирпичом, а то — крысиным ядом!
Хомяк в ответ:
— У вас, у крыс, пиар плохой…
Анекдот последних лет

Считается, что первой на войне погибает истина. Но что, если на многих войнах современности истина уже была мертворожденной? Причем, не только в вооруженных конфликтах. В революциях тоже. Инициаторы этой лжи считают, что войну можно выиграть на поле боя, но проиграть ее в международных СМИ. Зачастую так и происходит.

Дай выплакать мою беду...

Дай выплакать мою беду
здесь, в тишине, пока никто не видит.
Потом я по дорогам побреду,
и, может быть, дороги не обидят.

Дай выплакать кровавую слезу
за всё что было и за то что будет,
иначе крестик свой не донесу,
озлоблюсь средь преступных судеб.

Слеза не катится,
грудь вспорота — кровит:
мой дом разграблен
и мой друг
убит.
Мне ангел в небе вострубил —
зовёт;
страна безумная идёт
на эшафот.

Рассвет рисует вербы и вокзал

п. Буды

Рассвет рисует вербы и вокзал,
И голубей на площади пустынной,
Небес плывущих синие глаза,
И магазинов линии простые.

Рисует он качели без детей,
Сны непробудные ночных кафешек.
Нет суеты тревожных, диких дней,
Где дух нечистый на дрожжах замешан.

А сколько здесь прошло родных людей!
А сколько здесь событий пролетело!..
Мой край и воспаривших голубей
Рассвет рисует красками умело…

Как больно, Господи...

Как больно, Господи, и трудно
Твоим сынам!
Отныне  почести  иудам
и ордена.
Предатели, вас покарает
любовь отцов!
Изменою вы изловчились
увлечь слепцов.
Надеждою святой на Бога
народ спасён,
и праведник над вами будет
превознесён.

Страницы