Небо ищет убитую птицу,
птице убитой небо снится:
воздух на крыльях, ветер в лапах,
в ноздрях земли безбрежной запах.
Синь океана в глазах таится
даже у мёртвой, забитой птицы;
даже у той, что летать боится
синь океана в душе ютится.
Птица и небо срослись навеки,
как андрогинные человеки,
как сообщающиеся сосуды.
Небо любви, поцелуй Иуды -
в птичьих глазах - никак не забуду.
Разбитое корыто
Разбитое корыто,
если и вправду разбито,
а не от лени треснуло -
если бы... Да, если бы
не было позабыто,
если бы было полито,
и посажено в землю,
проросло бы.
Внемлю и поливаю
рану корыта в надежде -
оно не будет прежним,
но живее станет.
Порастёт жизнью:
кривой, непрошеной,
взъерошенной.
Жажда не утолима:
не проходи мимо
разбитого кем-то корыта -
пусть оно будет политым.
Отгорела
Отгорела -
Огненной листвой
Сбросила с себя наряд ненужный.
Оголила -
Ветвей скелет свой,
Обнажая раненную душу.
И уснула –
Словно умерла
Иссушившись ветром и невзгодой.
Это всё зима…
Зима!
Зима?
Может, зря виню я непогоду?
Помоги нам, Николай
Белый белый снег ложится
Лишь дороги полоса.
У всего найдем границы
Кроме веры в чудеса.
И душа дойдет до края,
И перешагнет за край...
В день святого Николая,
В небе звезды узнавая -
Осязай и замирай.
Воздух колкий, запах хвои,
За окном грядущий год.
В жизни многое с лихвою
Лишь чудес не достает.
Слезы встанут в горле комом,
Но покажется на миг,
Как по городу ночному
Семенит от дома к дому
Еле видимый старик.
Вьется снег ему вдогонку
Свет из окон восковой,
А на старенькой иконке
Темный лик и профиль тонкий,
Взгляд глубокий и живой.
Небесная тень
Солнце встает над домами -
Над горизонтом из крыш.
Скоро исчезнет в тумане
Утра морозного тишь.
Вновь заведутся моторы,
Чтобы работать весь день.
Неутомимый наш город -
Града Небесного тень.
Здесь уживаются вместе
Тысячи разных людей.
Каждый поет свои песни,
Полон великих идей.
Не прекращаются споры
За перемычками стен.
Объединяющий город -
Града Небесного тень.
Парки деревьями дышат
На перекрестках аллей.
Благовест утренний слышен.
Гаснут огни фонарей.
На городские просторы
Льётся покой деревень.
Богоспасаемый город -
Града Небесного тень.
Человек — птица ленивая
А птица ли? Или всё же, скорее, тот самый ёжик из анекдота: ёжик птица ленивая, пока не пнёшь его — не полетит? Злой анекдот, потому что у ёжика нет крыльев по определению. Но анекдот-то о людях, а если это про людей, то правда. Человек, словно курица — носит в себе потенциальную возможность полёта, но не летает.
Я как-то видела в сети фотографию взлетевшей перед носом тигра курицы. В момент смертельной опасности она всё-таки вспомнила о том, что она не только несушка, не только поставщица яиц, окорочков и крылышек для магазинов, но и птица, т. е. существо, рождённое с крыльями — для полёта.
С человеком можно поступить таким же образом, как поступают с курами: направить в сторону супермаркета, а не в сторону Неба. И тогда получится «биография насморков, потребления пищи, сварения, прочих естественных отправлений; считать биографию эту моей — всё равно, что считать биографией биографию этих вот брюк. Есть другая: она беспричинно вторгается снами в бессонницу бденья; когда погружаюсь я в сон, то сознанье витает за гранью рассудка, давая лишь знать о себе очень странными знаками: снами и сказкой» (А. Белый, «Записки чудака»).
Другая жизнь
Знакомых незнакомцев развелось,
Как сытых летних мух на распродаже.
Сегодня сообща, а завтра – врозь,
И были ли они, не вспомнишь даже.
Другая жизнь, другие времена,
И, прошлую шумливость забывая,
Я знаю, что такое тишина
Звенящая. Блаженная. Глухая.
Прозрачна, будто озеро весной,
Доверишься – навеки приголубит.
И хочется, не споря с тишиной,
Уйти в себя, до самой-самой глуби.
А после горько плакать в черновик,
И словно низким рейтингом исхлёстан,
Очнуться, еле сдерживая крик:
«Как быстро всё закончилось, как просто»…
2016
Мы так боимся болезней, что сами заражаем детей
Можно ли подстелить соломку?
У моей близкой родственницы дочка почти с самого рождения страдала диатезом. Молодая кормящая мама не понаслышке знала все «прелести» этого недуга – сама все детство мучилась им «по полной программе», – и уж своего-то ребёнка решила защитить.
Поскольку девочка получала только материнское молоко, молодая женщина методично исключала из своего рациона один за другим «опасные» продукты, села чуть ли не на хлеб и воду. И диатез вроде бы начал отступать. Но до поры до времени: в какой-то момент он вдруг вспыхивал вновь без всяких видимых причин. Так повторялось несколько раз. Все возможные аллергены были исключены, никаких новых продуктов в рацион питания не поступало, и женщина была в недоумении.
Пока не взяла однажды медицинскую карточку дочки и не стала скрупулезно изучать и анализировать историю болезни.
Метаморфоза
Дмитрий Сергеич сидел на крылечке своего покосившегося деревенского домика. Только что он захлебнул кружку холодного пива, и теперь блаженство разливалось по всем его, уже немолодым, конечностям. Весь знойный день Сергеич провел за праведными трудами, и вот теперь долгожданная пора: тихий летний вечер, приятная усталость в теле, кошка Муська лежит на его коленях и мурлыкает свою кошачью песенку. Он закурил и задумался. «Это ж надо! Как все премудро устроено. Семя умирает и дает жизнь растению. Птицы улетают и прилетают. Все как-то, понимаешь… И вот травушка ведь тоже ж… И все ж так нужно, так связано. Ах, Божий мир». Слезы умиления подступили к глазам, в горле зашевелился комок. Вдруг Сергеич резко дернул рукой и ударил ладонью по предплечью.
Понять и пережить...
Понять и пережить
Беспамятство сердец,
Открыв в себе Исток
Божественного Слова...
И веруя в Любовь,
Услышать наконец,
Что нет другой судьбы...
Без часа рокового...
Досадуя на ложь,
Чадят календари,
Цикличностью умов,
Утративших надежду...
Ветер
Утихнут вчерашние страсти,
Проснёшься весёлым опять.
Когда ещё выпадет счастье
Журавлика в небе поймать,
Прочувствовать всё совершенство
Приснившейся лунной реки,
И с трепетным этим блаженством
Дожить до последней строки.
Не помнить, что век слишком краток,
И чаще, чем в сердце стихи,
Прикладами между лопаток
В душе отдаются грехи.
Какая мне польза от выгод
Любого удачного дня,
Когда дворовой забулдыга
Добрей и счастливей меня?
И пусть снова дождь на рассвете
Наглеет, не пряча лица.
Но ветер, сегодня – мой ветер
Поёт и поёт без конца.
2016
Прошу одно
Печальность осени, холодность снега,
Души порыв - всё Божья благодать!
Молитвы суть – беседы с Ним у брега
Реки , несущей свои воды вспять.
Пока живу, пока дышу и верю
Прошу одно, Всемилостивый Бог,
Подай молитву, возврати потерю,
Сердечного общенья сладких крох,
Слезы горячей. Плачут ими свечи.
А пустословье – слово без души,
Вложи свой Дух и силу в просторечье
И благодарность в сердце положи.
Родина берёзою плакучею
Ветер гонит тучу вслед за тучею,
В небе словно олово кипит.
Родина берёзою плакучею
В поле одинёшенька стоит.
Треплет косы ветер ей неистово,
Стройный стан всё силится согнуть,
Рвёт одежды и швыряет листьями, -
Не подняться и не воздохнуть.
Мои первые иконы
«Что воздам Господеви о всех, яже воздаде ми?»
У меня дома много икон.
Первые из них появились очень давно.
Многие из святых изображений я приобретала сама, какие-то подарены мне друзьями, немало было куплено по просьбам детей (в раннем детстве мои детки очень любили ходить в церковь).
Иконостаса, как такового, у меня нет. Иконы стоят по шкафам, висят на стенах. Все они мне дороги, есть и особенно «намоленные»…
Но есть у меня «особенный» образок. На нем написаны лики святителя Николая Чудотворца и Пресвятой Богородицы с Младенцем Христом, и он со мной с 18 лет. Это подарок от Маринки, моей институтской подружки.
Воскресное утро
Папа целует в щеку.
Колко.
Он остригал усы.
— Времени сколько?
— Семь часов.
— Только?
— Ну, ты еще поспи.
Мама вздыхает,
Рукою шарит,
Ищет на стуле халат.
— С Богом, давай.
— До свиданья.
— Знаешь,
мы ждем тебя на чай…
Семь часов сорок,
Уже светает,
Есть время почитать.
Только лишь
одеялки поправить,
Лобики поцеловать.
— Ой, почти девять!
Мы опоздаем.
Мама детишек будить.
Дочка рыдает,
Сынок зевает,
Скоро уж будут звонить…
Два космонавта
в комбинезонах,
Носики только торчат.
Там на орбите — холодно очень,
Хоть говорят — минус пять.
— Может успеем! — надежда мамы,
Тащит детей за рукав.
Волк и козлята
Новая версия сказки «Волк и семеро козлят»
Жили-были на опушке
Семь козлят с козой в избушке.
Вот однажды вечерком
Мать ушла за молоком
И детишкам очень строго
Наказала у порога:
― Запирайте крепче дверь,
Чтоб не съел вас хищный зверь.
Открывайте только мне,
До свиданья, детки, ме-е!
Философско-аскетические фрагменты
* * *
Тепло, солнечно.
Легкие, шелковистые облака.
Немного взъерошенные.
Двигаются медленно-медленно.
Белые старички.
Старость, принадлежащая только небу.
Молчаливая, светлая, почти ангельская.
И земля – словно келия старца.
Новогоднее
Я расскажу вам сказку, да, простую сказку,
Где борется добро со злом.
В ней будет мчаться ветер, небесам подвластный,
Деревья крася серебром.
В ней будет плыть сквозь тучи месяц краснощёкий,
Путь освещая в темноте.
В ней будет лес белёсый и простор широкий,
И лучик солнца в высоте.
Патриарх Варфоломей пригрозил разрывом евхаристического общения с иерархами, критикующими Критский собор
Обнародовано письмо патриарха Константинопольского Варфоломея Архиепископу Афинскому Иерониму от 18 ноября 2016 года. Об этом сообщает Аgionoros.
Обеспокоенность предстоятеля Константинопольской Церкви вызвала деятельность ряда греческих клириков и мирян. По словам патриарха Варфоломея, своими выступлениями в СМИ и сети интернет, а также поездками в некоторые Поместные Церкви они подталкивают православный народ к «мятежу и оспариванию итогов прошедшего с успехом Святого и Великого Собора».
Предстоятель Константинопольской Церкви признает многочисленность противников Критского собора, но вместе с тем называет их деятельность «пагубной», «вызывающей смущение» и «нечестивой». Особое недовольство патриарха Варфоломея вызывает визит группы греческих священнослужителей во главе с почетным профессором Салоникского Университета протопресвитером Феодором Зисисом в Грузию, Болгарию и Молдавию.
Изнанка
Что за кошка прошла между нами?
Снова глупое прёт удальство:
Мы метелим друг друга словами,
Будто это важнее всего.
От бессилия падает планка
До каких-то незримых границ.
Охладевшего чувства изнанка
Вновь на жалком подобии лиц.
Страницы
- « первая
- ‹ предыдущая
- …
- 96
- 97
- 98
- 99
- 100
- 101
- 102
- 103
- 104
- …
- следующая ›
- последняя »