Омилия

«Чужая боль становится своей» –
Так редко, мимолётно в мире нашем,
Который любит то, что видом краше,
Забыв проверить ценность ходом дней.

Делили б мы почаще с ближним боль –
Судьба и к нам была б не так жестока;
На склоне лет смятенно-одиноко
Мы б не кляли свою земную роль.

Кто рад принять на плечи на свои
Чужую боль – тот счастлив, кем бы ни был, –
На сей земле он станет сыном Неба,
Изведав свет Божественной Любви.

…И с высоты удела своего,
Проливши взор на мiра упованье,
Познает он с глубоким состраданьем
Всю пустоту, всю мелочность его.

18.02.2010 г.
 

Безвольный раб своих страстей
Гляжу вокруг и ужасаюсь:
Здесь грешники любых мастей.
Нет сил, поэтому не каюсь.

Горя в неистовом огне,
От боли и от сожаленья
Еще противней стали мне
Мои мирские увлеченья.

Я вижу грех и не могу
Сдержать себя от искушенья
К нему я руки протяну,
Но не приходит насыщенье.

Ах, как хочу – и не хочу
Сопротивляться нету мочи.
От безысходности кричу.
Но поздно… поздно..поздно очень.

И, если б только на земле,
Ну, хоть один да помолился.
По Божьей милости бы мне
Грешок какой-нибудь простился.

(17.05.2010г.)

Безвольный раб своих страстей
Гляжу вокруг и ужасаюсь:
Здесь грешники любых мастей.
(Нет сил) поэтому не каюсь.

Горя в неистовом огне,
От боли и от сожаленья
Еще противней стали мне
Мои мирские увлеченья.

Я вижу грех и не могу
Сдержать себя от искушенья
К нему я руки протяну,
Но не приходит насыщенье.

Мне б не хотелось стать приманкой
В нечистых дьявольских руках,
Печатью на фальшивом бланке,
С душой, холодной иностранкой,
Звездой в сомнительных делах.

А смерть – беззубая старуха,
Гонец невидимой войны,
Смеётся. Только я по духу
Уже не тот. Котлеты, мухи,
Давно в уме разделены.

Любовь! Имею ли я право
Писать в твой адрес светлый стих,
В слияньи душ, не для забавы,
О том, что не ищу здесь славы,
Но счастья, Неба для двоих?
2010

Ты погиб. И твои документы
Уничтожены жизнью навек.
Ты теперь в картотеку смерти
Занесен, как простой человек.

Предъявить ей попробуй медали,
Покажи ей свои ордена,
Что при жизни тебе не отдали,
Что хранить будет вечно жена.

Но к чему ему слава посмертно?
Нужно вовремя честь отдавать.
Мы пока, к сожалению, спешно
Научились лишь только терять.

До Миколи Семеновича Мудрика, завідувача нейрохірургічного відділення обласної лікарні, пацієнти товпились один поперед одного. Вже як Мудрик не зможе, то ніхто не поможе. Навіть всі близькі й знайомі головного лікаря лікувалися тільки у Мудрика. Всіх панів і полупанків головний пропускав через його очі і руки.

Та одного разу трапився пацієнт, якого головний доручив не Мудрикові, а рядовому лікареві Сліпченку.

— Вадиме Васильовичу, слухай, діло не те що важливе, а архи…архи, розумієш? – звернувся до Сліпченка. — І все, що я зараз казатиму має залишитися між нами.

— Обіцяю, Федоре Петровичу, авжеж. Язик на замку. Опломбовано.

— Ну, ну, без зайвої поезії… Справа незвичайна, зараз сам зрозумієш. Є один пацієнт в Одесі – хворий на голову. Середніх літ успішний бізнесмен, але… хоче померти! Тільки не по-справжньому віддати Богові свою грішну душу, а фіктивно! Чув про фіктивний шлюб? А це фіктивна смерть… Різницю вловлюєш?

— Не зовсім – пробелькотів Вадим, немов ковтаючи слину.

Застывшие стрелки… Хочется вечности.
Часы поломались, кукушка молчит.
Бедное сердце – куском бесконечности,
Из тела застрявшею пулей торчит.

Не трогать его, словами, советами,
Я чувствую слабо, потерянный рай!
За тишиной со своими секретами –
Едва различимый, пугающий лай.

Стирается время, всё перепутано,
Я падаю в небо, пробитый насквозь,
Года пронеслись,казалось, минутами.
Да было ли? Не было? Вместе ли? Врозь?
2010

Великим стал поэт благодаря страданьям,
Сомнениям и поиском истца.
Жестоким был подвергнут испытаньям,
Шел твердо до победного конца.

Взлетевши на подмостки дикой славы,
Достигший небывалой высоты,
Он принял с горечью заслуженные лавры
И восхищения достойные цветы.

Суетный век скоростей
Новых исполнен пристрастий:
Землю окутал своей,
Вовсе не сказочной властью,
Мир виртуальных идей,
Мир виртуального счастья,
Мир виртуальных друзей.

Этих заветных минут
Многие ждут с упованьем:
Как за реальность шагнут,
В сеть устремивши дерзанья;
Ближних оставив, войдут
За виртуальным признаньем
В свой виртуальный приют.

Голос манящий зовет
Вытеснить скуку за стены –
Ценности духа не в счет…
Данникам сладкого плена,
Тем, кто здесь счастия ждет –
Истинной жизни подмену
Мир виртуальный несет.

12.02.2010 г.
 

Кряхтит зима последними морозами,
Лежат не первой свежести снега.
За лирой января, невзрачной прозою
Вписал февраль прощальные слогá.

Исход зимы легко наскучит каждому,
К теплу и свету поторопят сны –
Чтоб наше сердце поскорей возжаждало
Нескучных дней затейницы-весны.

11.02.2010 г.
 

Я знаю, как души страдают от непостоянства
И жизнь вдруг становится грязной и мутной рекой.
И кто-то уходит в тяжёлое русское пьянство,
Входя добровольно в искусственно-ложный покой.

Часами, годами, веками хмельное коварство,
Владеет умами, сердцами, телами людей.
Но Кто-то сказал, что внутри тебя Божие Царство,
Где нет унизительно-подленьких очередей.

Я рад, что сегодня бушует плохая погода
И дождь разгулялся, похоже, на целую ночь.
Из грязи да в князи, по-быстрому, с чёрного входа,
Душа опьянённая к трону прорваться не прочь…

Но так не бывает и дождь утихает к рассвету,
Бессмертные мысли – как сказочный белый олень.
Докурена, к счастью, последняя здесь сигарета.
Учуяло сердце свой новый и искренний день.
2010

Мне дарят цветок виртуальный,
А во дворе так красиво
Цветёт одинокая слива.
Цветёт совершенно реально.

Я трогаю листья руками
И чувствую их безмятежность,
И сердце июньскую нежность
Пьёт жадно, большими глотками.

И легче, и лучше вдруг стало,
Невеста – цветущая слива,
Где лето дыханьем счастливым
Надолго мне в душу запало.
2010

                           Иисусе, вознесыйся от нас на небо, 
                          не остави нас сирых.
                                                     Акафист празднику Вознесения

И вновь Тебя, Господи, в небо вздымает
Зеленое облако юной листвы,
И легкое золото нежного мая
Украсило купольный свод синевы.

А Ты все возносишься выше и выше
И светлыми делаешь наши сердца,
Мы в ангельском пенье сегодня услышим,
Что Ты уже там – одесную Отца.

Прости нам беспечность. В сиянье сирени
Античные боги смущают легко.
И больно очнуться, и пасть на колени,
Вдруг чувствуя сердцем, что Ты далеко.

Пусто – когда не больно,
Сквозь время потухший взгляд…
Люди вокруг довольны,
А ты никому не рад.

Просто они не знают,
Не чувствуют эту вонь.
Ночь. Душа умирает,
Сжимается вмиг ладонь…

Пульс тут не нами задан,
Но стало родным: «прости!»
Ладан, зажгите ладан,
Хотя бы в конце пути!
2009

Наш мир жесток.
Не примет слабых век.
В нем каждый волк
Был в прошлом человек.

День Победы! Мне так хочется родиться
Много лет назад... (В 30-м, может быть?)
Чтоб стоять на Красной площади столицы
Вместе с теми, кто не мог не победить.

Я бы тайно (так же, как и прадед!)
Прям из школы на войну сбежал,
А с собой бы захватил Санька и Катю!
(Правда... маму было бы немного жаль...) 

Если б танки было не осилить
И на крейсер тайно не пролезть,
Мы б тогда в разведку попросились,
Партизанами пошли бы в лес! 

Я бы своей родине отважно
Жизнью или смертью послужил,
И не сомневайтесь, что однажды
Подвиг бы великий совершил! 

И... о, неужели я бы дожил
До победы радостного дня?!
Господи! О, Господи мой Боже,
Знаю: это Ты хранил меня... 

Грудь в медалях, старый-старый, как мой прадед,
Я сегодня гордо шёл бы по Москве,
Я стоял бы на торжественном параде,
Для меня салют гремел бы в синеве! 

...Иногда мечтаю о другом я -
Чтоб погибнуть рядовым бойцом,
Чтоб земли родной кровавой комья
Наспех набросали на лицо... 

Ночью ахи-страхи ходят,
В час, когда взойдет луна,
Только к тем, кто спать не хочет,
Долго вертится без сна.

Забираются в кроватку,
Начинают щекотать,
И хватают их за пятки,
Чтоб сильнее напугать.

Но боятся ахи-страхи,
Стороной обходят дом,
Где послушные ребятки
Спят уже давным-давно.

Парфенкову А. С.
«Сыновья пропивают награды примерных отцов»
Юрий Шевчук

Не веря в смерть, забыв про страх,
От Сталинграда до Берлина,
Отцы -- врага втоптали в глину,
Высокомерный пал Рейхстаг…

Но новый век, о чем грустит?
О том, что пропиты награды,
Что малолюднее парады –
Герои нынче не в чести.

И, слава Богу, что пока
О них мы вспоминаем к маю.
Но с каждым годом память тает,
И растворяется в веках...

Любовь людская – страсть на деле, -
Она слепа, глуха, пуста.
Любовь же Бога так чиста,
Что, поселившись в бренном теле, -
Она приемлет вид Креста.

(07.05.2010г.)

Павлу Пелевину повестка в военкомат пришла, как говорится, нежданно-негаданно, когда ему было 17 с половиной лет, и он трудился в тылу на лесохимическом заводе в Свердловской области. Тяжело было, но время военное, рабочих рук не хватало — никто не жаловался. С добрым юмором Павел Алексеевич вспоминает, как он из родного дома уезжал:

— Только пришел со смены,— отдохнуть прилег, с работы пришли, — меня спрашивают. А я на печи лежу — отдыхаю. Мне говорят: — Надо идти работать в ночь, — Так мне же завтра с утра в военкомат, — Надо, Павел, больше некому, за простой — штраф огромный сдерут. Наряд выпишем — мать потом деньги получит. Утром после ночной смены, Павла, отвезли на лошади в Невьянский военкомат, который отправил будущего бойца на полтора года в тюменское общевойсковое училище.