Лета бабьего нежность
Октябри, октябри.
Как Судьбы неизбежность
У открытой двери.
Пачки глянцевых книжек
На костёр разорви.
С каждым часом всё ближе
Холода нелюбви.
Догорит день осенний
До последней строки.
Никаких впечатлений
От огня у реки.
Глава 3
МЕРКАТОР ПУТНИКУ
Объект поставлен под наблюдние. Выйти на владельца пока не представляется возможным. Пытаюсь выйти на источник информации по наносимбиотам.
Если вы думаете, что все конфликты в мире происходят спонтанно, то вы глубоко ошибаетесь. Спонтанна только ваша реакция на заданную схему происходящего. Схемы конфликтов всегда типичны и рассчитаны на полное отстутствие понимания его причин. Если вам говорят, что поддаваться страстям можно, а иногда даже и необходимо, то поверьте, кто-то очень хитрый ведет вас проторенной дорожкой саморазрушения. Все мировые революции в своей основе базировались на банальном желании изменить существующий порядок вещей в сторону удолетворения самых примитивных желаний: комфорта, обильной еды и для особо утонченных натур — возможности крутить колесо истории в «справедливом» для них направлении.
Мы с тобою так быстро взрослеем, —
Нам всегда так хотелось быть взрослыми,
Реет детство под облаком белым,
Оставляя дожди над покосами.
И шумят они где-то грибные
В нашей памяти тихими грозами,
То короткие, то проливные
В такт стаккато по крыше со скосами.
Посмотри на качели в тенистом саду,
С переспевшими в нем абрикосами,
Что под взмах от цепи на траву упадут,
Как на скатерть поспешно разбросаны.
В невесомости небо моих дочерей
Отражалось в глазах их раскосых.
Подрасти им хотелось как можно скорей,
Чтобы с веточек снять абрикосы.
Когда-то давно Калифорния принадлежала Мексике, а ее земли — мексиканцам; а потом в страну хлынула орда оборванных, не знающих покоя американцев. И так сильна была в них жажда земли, что они захватили эту землю — завладели землей Саттера, землей Герреро, захватили большие поместья, искромсали их, дрались каждый за свой кусок, рыча, как освирепевшие, изголодавшиеся звери, и охраняли захваченное с оружием в руках. Они построили там дома и сараи, они вспахали землю и засеяли ее. И стали считать себя хозяевами этой земли.
Мексиканцы были народ слабый и сытый. Они не могли отстаивать свои права, потому что не было для них в мире ничего такого, к чему можно тянуться с той жадностью, с какой тянулись к земле американцы.
И с годами скваттеры стали уже не скваттерами, а собственниками; и дети их выросли и народили детей на этой земле. И они утолили свой голод, звериный голод, сосущий, терзающий внутренности голод, утолить который могли только земля, вода, благодатное небо над этой землей, зеленые всходы, набухающие соками корни. Они владели всем этим в столь полной мере, что перестали что-либо видеть вокруг себя. Их уже не терзала тоска по акру плодородной земли и по блестящему на солнце плугу, по семенам и по ветряной мельнице, помахивающей крыльями. Они уже не вставали до зари, прислушиваясь к первому чириканью сонных птиц, не чувствовали на лице утреннего ветерка, не дожидались первых лучей, чтобы выйти на милое их сердцу поле. Все это отошло в прошлое; урожай исчислялся теперь долларами, земля оценивалась как основной капитал плюс проценты, урожаи покупались и продавались еще до посева. И теперь неурожайный год, засуха и наводнение стали для них не смертью, на какой-то срок обрывающей течение жизни, а всего лишь убытком. И деньги измельчили их любовь к земле, и их страсть каплю за каплей высушили проценты, и они стали теперь не фермерами, а мелкими лавочниками, торгующими урожаем, мелкими фабрикантами, которые продают прежде, чем производят. А потом неудачливым лавочникам пришлось распроститься со своей землей и уступить ее лавочникам более деловым. Как бы человек ни был разумен, как бы он ни любил землю и зеленые всходы, это не помогало ему уцелеть, если из него не получалось лавочника. И с годами землей завладели крупные дельцы; и участки становились все крупнее, но число их уменьшалось.
В творчестве, как и в жизни, всё самое главное происходит случайно — как бы само по себе. Правда, за случайностью внимательный человек зачастую обнаруживает руку Божью, подталкивающую его в нужном направлении. Так случилось и в этот раз: работая над одной из статей, я допустила случайную опечатку, заметив которую пришла в изумление.
Оказывается, «верующие» от «врущих» отличаются всего парой букв. Точнее — присутствием буквы «е» в корне слова. Это весьма символичная разница, т.к. в церковнославянском алфавите букве «е» присвоено имя «Есть». Можно говорить о полном согласовании богословия и филологии в данном конкретном случае. Выходит, что верующие — это те, кто есть на самом деле, а врущие — те, кто лишь кажется, кто НЕ есть (кого по-настоящему ещё нет). И ведь Бог христиан — это Тот, кто Есть на самом деле1, в полноте, именно Он передаёт верующим свойство Жизни быть, а не казаться.
Тополёк ещё сызмальства, с первой почки, прослыл у своих мечтателем.
─ К чему укореняться? ─ любопытствовал он. ─ Вдруг да удастся куда-нибудь перейти?
─ Вздор. Чепуха. ─ Ронял дедушка Дуб. ─ Расти, где взошёл. Отовсюду тяни прибыток.
─ Где пробился, там и заколосился, ─ поддакивала трава.
Но Тополёк согласиться с ними не мог и в запале бурлил соками так, что дрожала каждая ветка. Разобиженные соловьи, прихватив птенцов из трясущихся гнёзд, покидали его.
Но мечты, если уж они подселились, запросто не прогонишь. Вот и грезилось Топольку: отрясает он с корней последние комья и пускается в путь. Свобода! Никто тебе не указ, иди себе и иди.
С тем он и засыпал.
Окружила из тёмных углов
Тишина безответная.
Упадёшь на кровать —
Ни надежд, ни имён.
У неправды не выудить слов —
Это тема запретная.
И приходится ждать
Снова лучших времён.
Непроглядных дождей вечера
Стерегут одиночество.
Недописанный стих,
Наполняющий грудь,
Гонит внутренний медленный страх,
Что без имени-отчества.
Словно маленький штрих,
Может всё зачеркнуть.
Так, вырастив плеяду
«Талантливых людей»,
Мы дали фору аду
В сумбурности идей.
Рублёвы и Рембрандты
Наивны и стары,
И чёрные квадраты
Малюют маляры.
Негнущиеся выи,
Щетины и клыки…
И выставки срамные
Обходят «знатоки».
К сонате и сонету
Попсы прилипла муть.
Но мнится нам, что к свету,
Выводит тёмный путь.
Попробуйте услышать тишину.
Она кричит вначале буйством мыслей,
Потом молчит загадками и смыслом,
Храня души святую глубину.
Впусти её в себя, и жизни бег
Останови — круженье карусели!
Лишь перейди поток её веселья
По броду тишины к душе на брег,
Услышишь шёпот Ангелов в ночи,
Внезапный плач молитвы покаянной,
И сердце вдруг познает Бога явно
Под треск огня оплавленной свечи.
Попробуйте услышать тишину...
Юбилей Литературного объединения «Муза при свечах».
Литературное объединение «Муза при свечах» создано в Хабаровском городском Доме ветеранов им.Соболевского (ул.Пушкина,60) знаменитым дальневосточным поэтом и музыкантом А.Федотовым 20 лет назад. В настоящее время А.Федотов, отметивший со своим родным коллективом свое 85-летие весной 2015 года, продолжает заниматься поэтическим творчеством.
15 лет назад объединение возглавил известный дальневосточный поэт, прозаик, журналист-пограничник В.Захаров, к сожалению безвременно ушедший из жизни. История жизни и творчества В.Захарова (1939-2013) – отдельная страница литературной жизни дальневосточной столицы. На сайте детской библиотеки города Комсомольска-на-Амуре имеется биографический очерк о поэте. В.Захаров состоялся как детский поэт и писатель: его детские книги известны на Дальнем Востоке и в стране если не всем родителям и детям, то очень многим: «Я живу на границе» (1981); «На границе я хозяин» (1984); «У меня зеленая фуражка» (1987); его произведения опубликованы в хрестоматии «Веселые бубенчики» - первом издании такого направления для маленьких читателей на Дальнем Востоке. Он принял активное участие в его подготовке и издании.
Осень, осень, ты — баба пёстрая,
Баба крепкая во плоти.
Спелым яблокам — матерь крёстная,
А земелюшке — палантин.
Баба пёстрая да капризная:
То костры на древах зажжёшь,
То подуешь, да с укоризною,
То рассеешься в мелкий дождь.
Баба-осень — судьба печальная,
Предвечерняя ты заря,
И иссохшая, повивальною
Станешь бабкою декабря.
Когда тоской захлестывает мой зрачок,
Когда дыхание запирает от боли,
Спасибо, Господи, за то, что так горячо.
За то, что ворон кружит над моим полем,
И ждет, когда стану его, гада, кормить,
Яблоком человечьим упаду в пажить.
Смешно. Но летящим в пропасть хочется жить,
Семечками звенеть, бродить, будоражить.
Пусть из меня сделают яблочное вино,
Или кислый уксус, совсем на худой конец.
Даже если я упаду на самое Дно.
Черного Ворона не пускай ко мне, Отец.
24. 09. 2015
Туманами стелется осень,
Накидкой из сетки дождя
Скрывает последнюю просинь,
За серостью солнце храня.
Срывает ветрами одежду
С деревьев сентябрь босой.
Уже чуть живую надежду
Бросает под ноги с листвой.
Ещё красотою нелепо
На клумбах цветут ноготки,
В них спряталось нежное лето,
Считая свои лепестки.
О нём прослезится с дождями
Душа, красоту хороня,
И всё же прославит стихами
Создателя нового дня!
Снова плачет перепелка —
От гнезда уводит в жито…
Хлеб и плевелы на поле.
Ждите жатвы…
Жатвы ждите…
Вышел пахарь сеять семя —
И взошел на крест Спаситель.
В том миру, где правит время,
Ждите жатвы…
Жатвы ждите…
Тихо поле зарастает —
Благодати зерна жаждут.
Что — на камне…
Что — у края…
…Ждите жатвы…
Ждите жатвы…
Ровно за 25 лет до описываемых событий Странник, которого тогда звали Максом Робертсоном, устроился на работу в одну ничем не примечательную компанию под названием «Магнум», занимавшуюся разработками в сфере информационных технологий. С виду это была безобидная организация, в штате которой работали с десяток мирного вида айтишников, нейробиологов, пару барышень неопределенной профессиональной ориентации и обширными познаниями в парапсихологии, и пожилая дама, выполнявшая функции секретаря и связующего звена между загадочным владельцем бизнеса и коллективом. Среди разработок компании были и нейрокомпьютерные интерфейсы — системы, декодирующие сигналы мозга и преобразующие их в команды для внешних устройств. Но о том, что сигналы могут посылаться и в обратном направлениии: от внешних устройств в мозг, предпочитали умалчивать, так как работы в этом направлении велись непрерывно и под грифом полной секретности. Единственным заказчиком выступала загадочная частная корпорация, зарегистрированная на Каймановых островах.
В Уфе выступил Максим Мошков — создатель крупнейшей интернет-библиотеки на русском языке, лауреат Национальной интернет-премии, человек, которого называют легендой Рунета — российского сегмента всемирной сети. На встрече с читателями и библиотекарями, организованной городским телеканалом UTV, он поделился своими взглядами на будущее электронных и бумажных книг. Эта встреча стала одним из последних мероприятий литературного фестиваля «Горящая гора», который проводился шесть дней на разных площадках Уфы и в санатории «Янган-Тау».
Вопрос о будущем книги вызвал горячие дискуссии среди участников встречи. В частности, уфимский писатель, представитель оргкомитета фестиваля Игорь Фролов предрек ей смерть, поскольку на смену чтению постепенно приходят «видео- и аудионосители произведений искусства». Максим Мошков отверг такой пессимистичный сценарий, в том числе и потому, что, например, производство кино стоит дорого: «Нет таких денег во Вселенной, поэтому кино никогда не заменит книжку». По его словам, книгу как «текст, который линейно читается, запоминается и вызывает эмоции», не вытеснит ничего, в том числе и входящие в моду аудиокниги. Их Максим Мошков назвал «хорошей вещью для автолюбителя и бесполезной для читателя», поскольку текст таким образом воспринимается в несколько раз медленнее.
Любимец Божий: я могу
Увидеть тайные причуды —
Движения духа красоту
И в небе звёздные запруды.
Взглянул в себя, поднял глаза —
Весь замысел Творца изложен!
Бездонна неба красота
И мы с Создателем так схожи!
Прекрасен мир для наших благ:
Душа и дух, Земля и тело —
Овладевай умно и смело!
Но помни — только этот шаг
В иную жизнь к иному небу
Соткёт для вечности потребу.
Член партии «Единая Россия», руководитель проекта «Комфортная правовая среда» Рафаэль Марданшин предложил внести «деятельность независимых журналистов» в перечень видов предпринимательской деятельности. Депутат Госдумы подготовил поправки в Налоговый кодекс, которые предполагают введение патентов, пишет газета «Ведомости». Идея патентовать независимых авторов принадлежит челябинскому Союзу журналистов.
Под «деятельностью независимых журналистов» подразумевается работа авторов, которые занимаются фрилансом или, будучи в штате одного СМИ, пишут для других изданий. Введение патентов, по мнению парламентария, «позволит стимулировать самозанятость граждан и станет актуальной мерой поддержки со стороны государства».
«Если журналисту платят гонорар, то немалая его часть уходит на налоги. Если купить патент на квартал за 1,5 тысячи рублей, то экономятся деньги, появляется пенсионное обеспечение и легализуется доход», — объясняет челябинский депутат Семен Мительман.
Прощённый всё простит другому,
Не вспомнит прошлого — смолчит.
Обиды горькую оскому
Молитвой сердца окропит.
Не забредёт без стука в душу,
Чтоб раны там разбередить.
Другого радость — не нарушит,
Не разорвёт надежды нить.
Но часто, вглядываясь в лица,
Я силюсь тайну разгадать:
Как сложно сердцу научиться
По-настоящему прощать!
«Я есмь лоза, а вы ветви; кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода» (Ин.15:5).
Зрелая лоза,
Гроздья твои надо мною спелые
Знают рук заботливых старания умелые,
Запах матери-земли с ее теплом объятия,
Слез, страданий, неизбежного распятия
В недрах истощенного плода.
Зримая лоза,
Как в тебе вода
Кровью истекает Нового Завета на твоих плодах?!
Сладость рая разольется на моих устах,
Терпкость на исходе свяжет вкус моей гортани.
Смерть крепка! Но с ней мой грех увянет.
Свет Твой присносущный вижу я.
Мне тогда и жизнь - Христос, и смерть - приобретением станет!
