Вы здесь

Светлана Коппел-Ковтун. Миниатюры

Вопрошающий

Человек по природе — вопрошающий. Он — пустой сосуд, наполняющийся тем или  иным содержанием, в зависимости от своего вопрошания.

Говорят, для появления великих поэтов и писателей необходим великий читатель*. И, наверное, дело не в том, читают этого автора или он пишет пока в стол, важно наличие такого читателя в принципе. Всё человечество выступает в роли читателя, и, если есть хоть один великий читатель среди массы бездарных и равнодушных потребителей, небеса подарят человечеству великого автора.

Человечество — вопрошающий. О чем оно вопрошает ныне? О смысле? О счастье? Пытается ли оно понять свою суть, чтобы следовать ей, или оно довольствуется «свиными рожками» низменных инстинктов?

Образ Божий в человеке — вопрошающий небеса о подобии.

Как мы смотрим на мир?

То, что мы видим, зависит от того, как мы смотрим.

Чей-то взгляд ограничен дверцей его холодильника или, в крайнем случае, входной дверью в его дом.

Другой видит город, в котором живёт, и людей, которые рядом живут и работают.

Третий, глядя в окно, видит страну с её проблемами и народ этой страны.

Четвёртый способен видеть мир и происходящие в мире процессы...

Мировая скорбь

Никак меня не отпустит мировая скорбь, ухватила за глотку и держит. И что ей надо от меня? Сердце вот-вот разорвётся на множество мелких кусочков. Ох уж это сердце! До всего ему дело...

Ну, живи ты себе как люди живут: радуйся, путешествуй, кушай удовольствия всех мастей, резвись! А оно, глупое, плачет. Глупое, глупое сердце...

Оно слышит рёв и ярость надвигающейся на мир волны, оно слышит подлость мира — в себе, и плачет. Его песня — плач.
О сердце, в тебе столько радости сокрыто, и вся она — прогоркла: к ней примешалась горечь  слёз и преступлений.

Сердце плачет, ибо скоро и слёзы высохнут от страданий, для них не хватит жизни. Плачь, плачь душа, пока можно утешайся хотя бы слезами. Я не буду тебя корить за слёзы...

Тени и вещи

Кладу на стол ручку, а вместе с ней и тень её кладу. Тень в нашем мире всегда преследует предметы.

Но далеко не всегда тень легко обнаружить. Надо хорошо высветить предмет, чтобы заметить и его тень. Тени прячутся, они не любят выставлять свою теневую суть напоказ. Теням хочется казаться предметами. Хочется быть больше и значительнее предметов.  И, при случае, они непременно попытаются обмануть наблюдателя. На то они и тени, чтобы быть понарошку.

И нельзя ничего создать, чтобы не появилась следом за созданным и его тень. Таковы правила игры. Главное — не перепутать тени и вещи.

Маленький поэт

— Ты кто?
— Поэт...
— А-а-а, это такой большой?
— Нет, наоборот, маленький...
— А правда, поэты живут на небе?
— Не знаю, я живу в траве.
— И что ты делаешь?
— Слушаю...
— Кого?
— Как трава слушает небо.
— И всё?
— Разве этого мало?
— И что ты слышишь?
— Небо в траве.
— Ты про них пишешь?
— Нет, просто записываю их голоса.
— А-а-а, потому ты и маленький?
— Тссссссс! Слышишь?
— Нет.
— Тссссс...
— ...

Искренность

Искренность — благословение и проклятье.  Быть иль не быть тебе? Странный  вопрос: если можно не быть, то какая же это искренность? Искренность — это неспособность к лукавству, даже когда оно необходимо. Искренность — это открытость.

Но как глуп хозяин дома, держащий свою дверь всегда нараспашку? Глуп, ужасно глуп. Но и свят: свят  детскостью, прямодушием — его путь к Господу прям.

Душа без маски — вот что такое искренность.

Люди привычно носят маски — маски приличия, маски ума, маски благородства, маски святости, маски искренности... Носят и маски лукавства, гнева, обиды — есть же люди, притворяющиеся, чтобы их не трогали или ради вразумления ближних? Наверное, есть.

Душа приходит в мир без маски — открытая, распахнутая навстречу. Но, по мере взросления, она начинает рядиться во что принято. Много масок приходится перемерить душе, пока найдет свои, наиболее подходящие.

Руки

Человека видно по рукам. На них остаётся след от всего, что делает человек. Пишет ли он анонимки, кляузы или оды прекрасному — всё знают руки. Они — как ветви дерева, стремятся к солнцу человека. А солнце — у каждого своё.

Один всего себя отдал искусству (неважно, какому), и его руки верно служат высоким устремлениям своего господина. Другой — всецело отдан интригам, задача его рук всегда — грести под себя. Чем бы он ни занимался, руки его умеют только одно — ловить выгоды. Даже рукопожатие такого человека полно корысти.

Руки любящие — нежны, они — продолжение любящего сердца. Руки недоброго человека — равнодушны и жестки. Руки злого — порой злее его самого, и он развивается во зле, следуя за своими руками. Но и руки доброго человека ведут его вперед, развивая в добре.

Руки творческого человека жаждут творить, нетворческие — вытворять. Всякие гнусности — творчество рук нетворческих людей.

Яке ти дерево?

На русском языке здесь

Цим  запитанням, чисто «гороскопічним» на перший погляд, може задатися й християнин, якщо тільки міркуватиме він про древо, що всередині нас. Не думати про нього, мабуть, небезпечно і навіть злочинно.

Усередині кожного з нас росте і розвивається дерево. Воно неодмінно має розквітнути й дати плоди, причому, не обов'язково у свій природний час. Нерідко явити плід треба, незважаючи на терміни, — за вимогою долі й потреби ближнього, щоб не бути проклятим, як неплідна смоковниця.

Всередині одних людей проростає хресне Древо Життя, посаджене Спасителем, і плід його — Сам Христос в нас. В інших зростає юдине Древо Смерті, плодом якого колись став сам Юда, повісившись.

Насіння обох древ чекає на свій час всередині нас: яке з них почне живити людина своїми бажаннями, вчинками, думками, почуттями, усим життям своїм — і тим проростить?

«Посмотри на меня!»

«Посмотри! Посмотри на меня!» — кричала  Добродетель одного человека. Но мне хотелось отвернуться или хотя бы зажмуриться.

«Посмотри на меня!» — умоляло Горе другого. И я смотрела, чтобы утешить и обласкать его. Но Горе тут же срывало маску и оказывалось Тщеславием.

«Ну, посмотри же на меня!» — требовала Гордость третьего. И я бежала прочь, чтобы не видеть и не слышать.

«Посмотри на меня!» — взывало Страдание четвёртого. И я несмело поворачивала голову в его сторону, сострадая. И между нами являлась Милость, словно затем, чтобы удостоверить подлинность происходящего.

«Посмотри, посмотри на них! — просила Милость. — Они нуждаются в том, чтоб их увидели по-настоящему».

В чуланчике изношенных вещей...

В старом чуланчике у Бабушки Сказки много разных вещей: изношенных, истрёпанных временем, выброшенных своими владельцами за ненадобностью. Но она их бережно хранит, потому что старые вещи помнят много красивых историй. А откуда же Сказке черпать вдохновение, если не из таких повестей жизни?

Бабушка Сказка подолгу перебирает вещи вместе с приходящими к ней гостями: поэтами, художниками, всякого рода творческими натурами — кудесниками... И каждая вещь в чуланчике раскрывается перед ними сказкой.

Как-то раз, поздним зимним вечером к Бабушке Сказке пришёл новый посетитель. Он представился Поэтом, и его сразу впустили. Вид его был мрачен, взор — затуманен, так что старая мудрая Сказка сразу поняла: Поэт болен. Заподозрить его в обмане было невозможно — не всякий человек мог отыскать её скромный домик.

Страницы