Вы здесь

Инна Сапега. Поэзия

Шел Сильверстайн. Избранные стихи

МАЛЕНЬКИЙ МАЛЬЧИК И СТАРИК

Маленький мальчик сказал: «Порой я роняю ложку!»
Старик ему отвечал: «Я делаю также, крошка».
Потом мальчуган прошептал: «Я могу описать штаны!»
Старик захохотал: «И в этом похожи мы!»
«Еще я могу зареветь!» — признался малыш тогда.
«И я!» — закивал старик — «и я реву иногда!»
«Но хуже всего, то — мальчик проговорил. —
Что взрослым нет на меня ни времени и ни сил!»
Сжимает ладошку с теплом морщинистая рука:
«Тебя понимаю, дружок!» — тихий ответ старика.

Война

Нет, война не излечит,
только съест изнутри.
Когда умирают дети,
когда братья друг другу - враги,
когда поругана старость,
и проклята даже мать,
когда святости не осталось,
злобы не занимать.
Каинский грех довлеет,
воплем кричит земля,
враг же не одолеет,
даже когда война
проиграна, разбиты
храмы и города,
и мы с тобой убиты,
даже тогда, да,
Божия Правда пребудет,
Божий настанет мир.
Так оно всё и будет.
Пусть тяжело - верь.

Путь в родную реку

В наш океан впадает тысяча рек,
тысяча рек, речушек и ручейков,
переплыла их всех я за свой век,
но не забыла вод тех берегов,
тех берегов, где я точкой была,
маленькою икрой в иле речном.
Тех берегов, где мать,
мать моя умерла,
там только я найду вечный покой.
Мне бы успеть, доплыть,
вновь увидать,
мне бы понять, простить
мне бы отдать,
жизнь бы свою отдать
за берег тот,
я бы переплыла тысячу вод.
Камни мне режут грудь,
хвост и бока,
это последний путь,
это судьба.
Так суждено,
должно,
так стало быть –
там умереть,
где ты
начал
жить…

Что нам надо с тобою, милый?

Что нам надо с тобою, милый?
Чтобы утром солнце всходило,
А роса орошала землю на рассвете,
И дул бы ветер
Южный, северный или восточный,
Чтобы звезды светили ночью,
Чтобы песня душу щемила
О счастливой любви соловьиной,
Чтобы в доме всегда пахло хлебом,
Молоком и, конечно же, небом -
Небом чистым, дождливым, осенним,
Снежным небом иль небом весенним -
Тонкий запах едва уловим,
Чтобы дожили мы до седин,
Вместе,
Рядом,
Плечо к плечу.
Больше я ничего не хочу.

Наш флаг

Давай с тобою флаг сошьем!
Это так просто, милый мальчик.
Молитву мы с тобой возьмем
и белым цветом обозначим:
как куст жасмина, что цветет
весною рядом с домом нашим,
как белых голубей полет,
как крылья ангела - раскрасим.
Затем отрежем лоскуток
от голубого небосвода,
как ключевой воды глоток,
как незабудок хороводы,
как папы нашего глаза -
цвет синий будет в этом флаге,
как материнская слеза,
и как чернила на бумаге.
А напоследок - красный цвет,
откуда взять его нам, милый?
Цвет красный - будет нам рассвет,
тюльпанов алых вся равнина,
яиц пасхальных чудный блеск,
первой любви румянец алый,
и пусть не будет крови цвет,

И взвыла земля

И взвыла земля от пролившейся крови,
и баба завыла, чей сын был убит.
И слово "война" закричало от боли,
и эхом прошло от кладбищенских плит.

И был в миг убит не один и не двое,
Теперь, друг, на свете не счесть уж смертей.
Нам больше не страшно, что нас похоронят,
страшнее, что вовсе не станет людей...

Убили...

Срывали одежды,
плевали в лицо,
били, не разбирая,
куда попадет удар,
били наотмашь, в кровь.
Грубо смеялись.

Лоб украшали венцом,
терновым,
будто короной,
провозглашали – царь!
И гоготали
словно стая,
стая черных ворон.
В спину пенали.

Волочили по улице,
через весь город,
в рубище,
босиком,
насмехались:
пускай смотрят люди.
Люди…

Люди молчали,
шли за своим Царем,
за былым царем,
царя своего распинали.
Сами.

Вбивали гвозди
в запястья рук,
в стоп сухожилья…
Ритмично вбивали.
Тук-тук.
Ждали.

Вряд ли...

Если бы Бог пришел ко мне,
как бы я Его встретила?
Омыла бы я Его стопы слезами,
открыла ли бы новый сосуд с драгоценным маслом,
чтобы умастить ноги Его?
Вряд ли...
Я бы как Марфа, засуетилась,
ворча про себя, что мне ничего не сказали,
что дом не прибран,
хлеба последний кусок остался
(что Он подумает обо мне, как о хозяйке?),
столько всего надо успеть,
а мне никто не помогает!
Я бы бегала по кухне,
по комнатам,
придумывая себе тысячу дел,
а на самом деле лишь желая увидеть Его
и боясь столкнуться с Ним взглядом,
(вдруг Он узнает мою пустоту!).
Я бы обижалась на всех и втайне плакала, что я не могу

В вербное воскресение

Не кричи, мой милый мальчик,
потерпи еще немного.
В храме душно, знает мама,
знает, что толпа народу,
что толкают нас с тобою,
видит вербу под ногами...
Я тебе секрет открою,
милый мальчик, понимаешь,
мы с тобой встречаем Бога.
Он к нам едет на ослёнке,
в переполненный наш город,
в храм, стоящий возле стройки.
Он зайдёт - преобразятся
эти стены, лица эти,
Он проедет среди храма,
нам с тобой Его бы встретить!
Потому не плачь, не надо,
улыбнись, сынок мой милый.
Мы поднимем с пола вербу,
чтоб ее не раздавили.

Лазарь сегодня умер

На улице - солнце,
острова зеленой травы
уже пробили плешь земли весенней,
где-то громко зовет синичка,
ветер играет с тонкими ветвями ивы.

Я иду и считаю шаги,
просто мне нравится чувствовать твердь под ногами.
Я дышу, улыбаюсь,
я никуда не спешу,
это редко теперь бывает.

А сегодня, я думаю об этом,
сегодня Лазарь умер,
брат Марии и Марфы.
Давно умер,
почти две тысячи долгих –предолгих лет,
но он умер сегодня.

Я не знала Лазаря,
конечно,
но о нем мы в Церкви читаем.
Он умер в эту среду,
сегодня,
а в субботу Лазарь воскреснет.

Страницы