Страницы
- « первая
- ‹ предыдущая
- …
- 2
- 3
- 4
- 5
- 6
- 7
- 8
- 9
- 10
- следующая ›
- последняя »
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Девчушка лежала на боку на асфальте, поджав к животу ноги в дешевеньких джинсах и неестественно вывернув кисти рук с длинными тонкими пальцами с посиневшими заостренными ногтями. Соломенные, стриженные в «скобу» волосы, рассыпаясь с затылка, уже стали приклеиваться к луже застывшей крови. С белого, как мел, лица смотрел незряче-жутко застекленевший, с уплывающим под веко зрачком, удивленный глаз.
Ропшин со своими думками спешил домой из редакции областной «молодежки», где работал немало лет после переезда из Городка, на кучу народа на перекрестке не обратил внимания, хотел просунуться сходу, чтоб перебежать улицу и увидел...
Девчушке, похожей на подшибленную камнем птичку, было не больше четырнадцати - пятнадцати лет. За обочиной валялся искореженный мотоцикл, и где-то далеко обезумевший шофер гнал грузовик с яркими красными пятнами на борту кузова. По краю дороги взад-вперед бродил, волоча ушибленную ногу, высокий парень в кожаных штанах и куртке, теребил в руках мотоциклетный шлем и бормотал что-то вполголоса. Отбросив «шлемак», парень упал на колени, воздел руки и, прокричав протяжно и страшно, обхватил голову, упал ничком, прижимая лоб к разогретому за день солнцем дорожному полотну.
Наехали, сверкая мигалками, машины ГАИ, «скорой». Ропшин, трясясь как в ознобе, побрел куда глаза глядят. Девчонку эту он видел вчера в магазине у перекрестка, столкнулся с нею в дверях. И вот...
Тротуар оборвался, под ногами оказалась усыпанная прошлогодней жухлой листвой тропинка с выползающими кое-где на ее поверхность узловатыми корнями деревьев, длинной задичалой аллеей тянущихся вдоль берега реки. За гущей свежей зелени кустов зажурчал, забулькал взбудораженный недавним паводком речной плес.
На взгорке средь невзрачных нежилых развалюх высился, пестрея выщербленным кирпичом в стенах, храм без куполов. Пустые провалы окон пугающе чернели. И тихо было кругом, лишь пересвистывались в кустарнике вечерние птахи, долетающие отголоски городского шума безнадежно гасли в кронах вековых лип.
Роман пробегал мимо этого места не раз и не два и как-то не обращал особого внимания: мало ли было в областном центре порушенных, приспособленных на скорую руку невесть под что, церквей. И здесь в прежнее время коптила небо фабричонка валяной обуви, пыхала дымом труба кочегарки, торчащая из алтаря.
Ропшин, преодолев кучу мусора, пробрался к окну нижнего этажа и отшатнулся от шибанувшего в нос едучего тяжелого запаха невыветрившейся канифоли и подвальной заплесневелой сырости. Он с надеждой поднял глаза, увидел лестницу и, рискуя загреметь с гнилых ступеней, стал подниматься по ней, карабкаясь почти на четвереньках.
Внутри храма был розовый мягкий полумрак: еще не закатившееся солнце щедро засылало лучи в двойной ярус высоких окон, и изъеденные кислотными парами голые кирпичные стены не казались мрачными, а словно бы светились теплом изнутри.
Роман осторожно ступал по храму, звуки его шагов отдавались где-то вверху гулкими отголосками; оттуда же доносилось воркование голубей, хлопот крыльев. Ропшин попригляделся и различил под самой крышей остатки лепных украшений: в углах ангелочки, надув забавно щеки и топорща крылышки, норовили слететь с места да никак не могли. На своде сквозь осыпавшуюся грязно-серую побелку проступал лик. Роман, задирая до боли в шее голову, долго разглядывал поначалу вроде бы темное пятно, но вот разобрал черты лица, и показалось оно на кого-то похожим, даже знакомым. Ропшин вспомнил друг старую фотографию у Ольги в руках, которую она выносила украдкой от отца. Схожи были лики неизвестного Роману святого на фреске и Ольгиного расстрелянного деда-священника...
Допоздна бродил Ропшин по храму, останавливался, вслушиваясь в его гулкую тишину, и под скрывающимися в вечернем сумраке сводами чувствовал в душе сходившее откуда-то с выси успокоение. Отступило, оставляя в покое и зарубцовываясь, запекаясь на сердце, потрясшее Романа видение нелепой, ужасной смерти. Храм, будто огромный прочный колокол, защищал со всех сторон...
Ропшин знал теперь куда ему идти в горький час беды или даже просто растерявшись в жизни.
Обкомовские комсомольцы, в пламенных речах костьми готовые лечь за дело и процветание родной партии и народа, чуть припекло, шустро и молча разбежались заниматься прямо противоположным тому, к чему призывали простодушный молодняк. Кое-кто из них, поглупее, угробивший себя в застольях и оргиях на загородных дачах, пошел орать на углах среди нищих стариков и размахивать красным флагом. Никому не нужная газета - «молодежка» была на предсмертном издыхании; Ропшин с горькой усмешкой попрощался с последним фанатиком - ее редактором, объявившим в порыве отчаяния рассмешившую всех голодовку...
Он верил - Бог не оставит.
Ольга слушала рассказ Ропшина внимательно, в конце улыбнулась грустно:
- Я бабушку свою вспомнила... Она меня еще маленькой потихоньку от отца в церковь водила, учила креститься, поклоны бить. А дома... ни иконы, ни крестика, и отец при бабушке сам у себя спросит: что, мол, поп в церкви делает и ответит - дурака валяет. Так-то и жили!..
Ольга все-таки пришла в условленное место: на бережок Аленкиного омута.
Ропшин, вытащив из травы оставленную половодьем доску, пристроил ее на валунах - ладная получилась скамеечка да ждать на ней довелось долго. Он уж клял себя за необдуманно назначенное свидание - вот искушение-то, измучиться можно! Набрав в горсть галечника, Ропшин бросал камешки, стараясь достать до середины омута, смотрел на расходящиеся по поверхности воды торопливые круги и не расслышал даже как подошла Ольга.
- Ты и в гражданском неплохо смотришься! Солидный дядечка! - привычно уколола она, пристраиваясь на краешек скамеечки.
Ропшин вспомнил прошлый, скомканный и с недомолвками разговор и стал рассказывать о себе: обещал...
- А фотография деда твоего, та что в шкатулке. сохранилась? -спросил он после недолгого молчания у задумавшейся Ольги.
- Нет, - покачала она головой, - отец нашел и сжег. Перед смертью признался маме. Я все не понимала: почему он так деда Андрея ненавидел, а оказывается вот что... Он сознался, что деда-то «сдал» в тридцатых, донос написал. Теперь мучился, прощения просил то у мамы, то у деда безвинно убиенного... Мама не в себе стала, заговаривается. Догадывалась раньше да страшилась спросить. Вдвоем с ней и живем.
« Что же Леха ваш к вам не возвернулся...» - с проснувшейся некстати застарелой ревностью мстительно подумал Ропшин.
Незабвенного Алексея Сергеевича он встретил, вскоре по приезду заглянув на прежнюю работу в редакцию «районки». Леха, изрядно пооблезший, все в том же костюме-тройке и при пестром галстучке, отнесся к встрече радушно- деловито: разговаривая, вроде бы поблескивал с интересом глазами, но и часто потирая лоб рукой, многозначительно собирал губы в «титьку», мыча. Ропшин догадался, что это он интервью берет, сейчас за ручкой и блокнотом потянется, если диктофон втихаря еще не включил. От встречных , о себе, вопросов Леха искусно уходил, увиливал, и вскоре Ропшина потянуло побродить по другим кабинетам в поисках знакомых.
Он узнал, что Леха остался один как сирота казанская, подкармливался то ли у дядьки, то ли у тетки, но свою манеру кружить возле бабеночек не забросил. Теперь были они, конечно, поплоше и с детками и порхавшего возле них мотыльком Леху, разнюхав, что он - ни рыба ни мясо, скоро прогоняли.
С Ропшиным Леха распростился так же как и встретился: ни обрадовался, ни огорчился...
- Пора идти! - Ольга зябко передернула плечами и встала.
Едва закатилось солнце и с реки потянуло свежим ветерком; Ропшин тоже продрог в легком пиджачке.
- Прости, что исповедалась. Легче своему-то, чужому бы не смогла. Когда уж под пятьдесят, а жизнь проходит... Не провожай!
Ольга торопливо пошагала прямо по росной холодной траве. Ропшин, топчась на берегу, то смотрел на черную гладь омута с закрывавшими свои лепестки и уходящими на ночь под воду кувшинками, то следил за удаляющейся одинокой фигуркой Ольги. На сердце разливалась жгуче запоздалая жалость к ней, больше ничего.
Грехи отцов падают на детей.
Страницы
- « первая
- ‹ предыдущая
- …
- 2
- 3
- 4
- 5
- 6
- 7
- 8
- 9
- 10
- следующая ›
- последняя »
Комментарии
Я не знаю как правильно
Кира, 11/11/2008 - 22:00
Я не знаю как правильно написать коментарий, но хочется, чтобы о.Николай знал, что написанное им берет за душу. На одном дыхании прочитала. Замечательный рассказ! Чувствуется, что автор хорошо знает людей
Отец Андрей
Елена Чепенас, 06/11/2008 - 04:13
С радостью приветствую нового омилийца диакона Николая!
То, что к нам пришел интересный автор, совершенно очевидно - так высказались и раньше меня. Профессиональный автор.
Да, рассказ не страдает нарочитой стилистической привязкой к описываемому времени, а потому каждое несовременное слово играет всеми гранями, как хрустальный шарик на солнце. Но в целом язык повествования мне показался тяжеловатым, может быть, за счет обилия причастий и деепричастий в одном предложении: "Пленили сброшенного взбесившимся конем князя; он в ярости бессильно скалился под навалившимися молодцами и брошенный поперек седла, связанный, в обрывках своего алого корзна, норовил упрятать лицо под лошадиный бок."
Согласна с Сергеем, что для одного рассказа двух видений многовато будет. Кроме того, мне думается, сюжетно вещь не вполне выстроена, оттого и конца - чтоб задело чем-то, обожгло или утешило - нет. То, что о.Андрею предстоит смерть лютая, а за стойкость в вере - венец, было понятно из всего вышесказанного. И предсказание из далекого прошлого тут не заиграло.
А все равно радуюсь!
мне кажется, в этом цикле
Сергей Шалимов, 05/11/2008 - 16:58
мне кажется, в этом цикле собраны разные произведения? Я поначалу решил дочитать до "последней страницы", прежде чем высказываться с личными оценками, но единая картинка впечатлений рассыпалась уже на 3 страничке и я решил остановиться... поговорю о "Видении отца Андрея".
В основном - очень хорошо. Удалось удержаться на тонкой грани стилизации без завала в кич и профанацию, но при этом покоробил дубль с "видениями". Два видения для одного небольшого произведения - это многовато.
Из более конкретного - "Жителям Городища иссохший, с веригами на теле , в ветхом одеянии монах примелькался скоро..." - это место просится на то, чтобы переставить слова в более строгом соответствии с "правилами английской грамматики". В данном повествовательно-вводном месте совсем ни к чему такое усложнение фразы. Ну, мне это место корябнуло нарочитостью и неестественностью.
Далее по страницам - не могу отделаться от впечатления, что это сшитые в один текст незаконченные файлы из папки "заготовки" (у меня такая тоже есть в компьютере)... Кусочки без начала и конца с претенциозным обозначением "глава N". Не увидел я там глав. Хорошие зарисовки с хорошими перспективами стать хорошими произведениями - да, но не главы...
Страницы