Ты меня помнишь...И плачешь,
И видишь во сне.
Ты для меня много значишь -
Доверься весне!
Ты мое солнце в бокале -
Жизни земной.
Счастье увидишь едва ли
Столкнувшись со мной.
Кожей и век замираньем -
в пределе конца,
Горьким горишь ты желаньем,
Не прячешь лица.
Нет нам нельзя воедино
Петь и летать.
Свет для тебя - Магдалина,
Для меня - Божья Мать.
28 мая 2010 года
Над Закамском звучат соловьиные трели
И румяный рассвет протирает глаза.
Скоро будем мы ждать тополиных метелей,
А пока отгремела ночная гроза.
И насытилась Кама небесной водою
Прикрывая волною жилище свое,
Где счастливая радость вперемешку с бедою,
С пятном радужным нефти, губящим ее.
Сколько рыбок мы видим с распятыми ртами,
Умирающих в мутной и грязной воде.
Как же все изменилось со злыми годами,
Мы ответим за это на Страшном Суде.
Мы ответим за желтую хвою еловых,
За надгробья деревьев в мертвом лесу.
Погибающим рыбам – последнее слово:
Я к губам их холодным микрофон поднесу.
Над Закамском звучат соловьиные трели,
Тополям обрезают ладони ветвей.
А дождемся ли мы тополиных метелей –
Пусть про это споет нам слепой соловей.
май 2010 года
Павлу Пелевину повестка в военкомат пришла, как говорится, нежданно-негаданно, когда ему было 17 с половиной лет, и он трудился в тылу на лесохимическом заводе в Свердловской области. Тяжело было, но время военное, рабочих рук не хватало — никто не жаловался. С добрым юмором Павел Алексеевич вспоминает, как он из родного дома уезжал:
— Только пришел со смены,— отдохнуть прилег, с работы пришли, — меня спрашивают. А я на печи лежу — отдыхаю. Мне говорят: — Надо идти работать в ночь, — Так мне же завтра с утра в военкомат, — Надо, Павел, больше некому, за простой — штраф огромный сдерут. Наряд выпишем — мать потом деньги получит. Утром после ночной смены, Павла, отвезли на лошади в Невьянский военкомат, который отправил будущего бойца на полтора года в тюменское общевойсковое училище.
Моя душа над городом летит:
Отбрасывая призрачную тень,
Восторженно встречая день,
Заглядывая в солнечный зенит.
Любуясь панорамою с высот,
Играя с облаками в звонкий мяч.
Рассматривая, как из пчелиных сот
Выходят шут, циркач или палач.
И начинают строить новый мир;
Кого развеселить, кого сослать
И ульи наших северных квартир
Я буду непременно вспоминать.
Моя судьба над городом летит:
Цветут сады и грезят о плодах.
И, кажется, что в воздухе звенит
Мелодия о прожитых годах.
И в памяти затейливо встают
Квадраты улиц, хороводы лиц –
Они в толпе друг друга узнают
По профилю похожему на птиц.
Моя душа над городом летит…
Ночь 28 апреля 2010 года
Поздравляю всех с Неделей Жен-Мироносиц...
Посвящается Марии Коробовой…
Вы с Ним стоите у Креста,
Сердца звенят колоколами!
И эта музыка чиста
И обжигает душу пламя
Той чистой, искренней любви
Пример которой, вдруг увидев,
Смирив кипение в крови
И фарисеев не обидев,
Мы говорим, - Господь простит.
И лица обращаем к свету:
И высыхает след обид
И песня до конца допета.
21апреля 2010 года, Наталья Трясцина
Моя русская душа
Плачет в Пермской клетке!
Эх! Хлебнем из Ковша
Зажуем конфеткой…
Без любви и прописки
Я живу, я дышу.
Эх! Спасибо Ковшу
Зажуем ириской!
В храм пойду, не спеша
Попрошу прощенья.
Из Христова Ковша
Приму Причащенье.
И пойму, наконец,
Жить на свете стоит!
Так велит мне Отец.
Его Божья воля.
Вчера, 16 апреля, в городе Перми состоялась презентация сборника стихотворений, рассказов, воспоминаний и эссе поэтов и писателей Творческого Объединения "Серебряный ковш", представленного к 65-летию Великой Победы. Предлагаю стихотворение из этого сборника:
Когда услышим в мае перекличку птиц,
То вспомним о священной той войне,
"Вернемся " - прочитаем на стене,
Увидим, как во всполохе зарниц
Багряных, и, в ромашковой пыли
Стоит Россия в платьице из ситца.
И нашим воинам хочу я поклониться,
Что защитить ее от гибели смогли!
Когда на землю к нам пришла беда,
Объединив народ одним дыханьем:
К Победе! К ней стремились города
Через преграды, волны, расстоянья.
Сквозь горькие разлуки вижу мать,
Что плачет втихомолку на погосте...
Мне так Спасибо хочется сказать,
Минуту помолчав, без всяких тостов…
2010 год Наталья Трясцина
С почтового ящика Неба
В ладонь упадут телеграммы,
Как крошки небесного хлеба –
Невидимых клавиш гаммы.
Я слушаю, им внимая,
Читаю глазами строчки
На книге, где птичьи стаи
Сливаются в черные точки.
О, синюю книгу небес!
Я вижу распахнутым зреньем,
Где Моцарта полонез
Смешался с церковным пеньем.
О, синяя книга судьбы!
Смотрю на твои страницы.
Уставшая от ходьбы,
Взлетевшая в небо птицей!
Вот письма и телеграммы –
Свидетели птичьей драмы.
15 апреля 2010 года
Ох, морозит меня, знобит, -
Раскраснелись стихи у печки.
Ты им скажешь одно словечко,
Правдой медною, без обид.
Ранним солнышком встань на зорьке
Искупайся в росе прозрачной.
Посмотри как сладко и горько
На земле, а под ней – мрачно.
И дышать под землею нечем
И расправить не сможешь плечи,
А вверху: благодать и птицы.
Церкви строятся, чтобы молиться.
И березки сплелись стволами,
Распустив над землей сережки.
И мигают в домах окошки,
Песней вечера с колоколами.
Но дверями хлопает крепко
Тот, кто душу живую не ценит.
Вкус земли – тяжелый и терпкий,
Никогда он сам не изменит.
Радоница - 2010
Научи меня радоваться беде,
Улыбаться, когда я плачу.
Научи меня ходить по воде
И обидчикам не давать сдачу.
Покажи мне добро и любовь,
Когда уксусом губы мочат.
И кипит от обиды кровь,
И дурное - уста пророчат.
Почитай надо мной Псалтырь,
Над убитой по-братски душою,
И Небес Голубой Стихирь
Благодатью меня покроет.
Я хочу: Воскреснуть и жить,
Никому на земле не мешая.
И губами капли ловить
Водных птиц грозовую стаю.
2 Воскресенье апреля 2010 года -
храм князя Владимира
Прерывается жизнь тела.
Продолжается жизнь духа.
Ты послушай: как небо пело.
Приложи к нему ухо.
Улыбнись, звенит бубенец,
Затерявшийся в чистом поле.
Он легко избавляет от боли
Колокольни наших сердец.
Мы не будем думать о хлебе,
Восхитимся чистым мгновеньем.
Колокольчики в синем небе
Рассыпаются звонким пеньем.
Жить - как рисовать набросок,
Оставляя свет на бумаге.
От скрипенья гробовых досок
Ты вернешься в высокий лагерь.
Ты придешь из зимы в лето.
Колокольчики тебя встретят,
На вопросы твои ответят,
Озарят серебристым светом.
Март 2010
Из цикла «Земное и Небесное»
Девочка с тройкой воздушных шаров
Смотришь в вечернее синее небо.
Ценишь ли радость Господних даров,
Помнишь ли вкус благодатного хлеба?
Знаешь ли ты, что эта весна
Никогда больше не повторится?
И озаренная солнцем сосна
Будет тебе по ночам только сниться.
Девочка, мир освящен благодатью;
Божьим теплом наполняется вечер.
Если тебя зло встречает ратью, -
Ты за добро поставь в храме свечи.
Девочка в синее небо лети!
Вслед за своими цветными шарами.
Всех, кто обидел тебя, прости.
И помолись за них в Божьем храме.
Пасха 04. 04. 2010
За голубыми плитами неба
Скрыта жизнь, недоступная нам.
И от корки житейского хлеба
Я иду к родниковым снам.
Безутешно качает ветвями
И бросая ягоды вслед,
Куст рябины, похожий на пламя,
Надевает мне свой браслет.
Подойдут ко мне медленно кони
И один с белоснежной звездой,
Напою из пустых ладоней
Ключевой прозрачной водой.
И помчимся мы прямо в небо,
Чтоб прорваться сквозь дно плиты;
Корки злого насущного хлеба
Отдавая за наши мечты.
Над замороженными заиндивевшими ветвями берез, над посеребренными, искрящимся соснами раздавался колокольный звон. Он разносился далеко над округой, звонким куполом поднимаясь в темно - лазоревое небо. Река блестела под горячими лучами как большая сахарная голова, политая ледяной глазурью. Горизонт казался высеченным из снега, на него было больно смотреть глазам и весенний морозец, заручившись поддержкой солнца, выбивал слезы.
Прихожане в темных одеждах, после окончания службы, словно семечки рассыпались из желтого деревянного храма, похожего на залитый светом подсолнух.
— Господи, объясни мне, почему это происходит? Если я люблю Тебя, зачем так подличаю по отношению к Тебе, взмолился он, падая на колени перед иконами. Ведь я не хочу, абсолютно не хочу грешить, почему же я делаю то, что не хочу и то, что не доставляет мне радости?
Спаситель смотрел на него, и казалось, его большие темные глаза наполняются прощением, как иссушенные зноем реки наполняются водами. У большого нескладного мужчины, стоящего перед иконами, в сердце теплеет, на глазах проступают слезы. Он думает о своей несложившейся жизни, о том, что от него ушла жена, и забрала с собой сына, о том, что на работу идти не стоит, потому -что опять не сможет удержаться. А ведь мастером был, мастером, — сокрушенно удивился Андрей этой новой, пронзившей его сознание мысли.
