Вы здесь

Игумен Пётр Мещеринов. Произведения

Праздник Входа Господня в Иерусалим

У нас — двунадесятый праздник! Странный, конечно, праздник. Христос входит в город, где Его убьют. Толпа, сошедшаяся, по замечанию евангелиста Иоанна, чтобы поглазеть на Воскресившего Лазаря, и есть толпа — отчего же в толпе не поорать «Осанна». Через пять дней та же толпа будет кричать «распни Его». Грустный праздник... Но раз праздник, нам надо ликовать и умиляться.

Вот два повода к умилению. Первый: в наших богослужебных текстах, и сегодняшнего дня, и в продолжение всей Страстной Седмицы, время от времени гимнописцы будут молитвенно радоваться: «злобные иудеи распяли Тебя, Господи — мы же благословим и превозносим Тебя во вся веки». Преп. Исаак Сирин дал как-то практический совет: «если тебе плохо, вспомни, что есть люди, которым ещё хуже — и утешишься». Здесь то же самое: «если ты грешник — вспомни, что есть и погрешнее тебя, и возликуешь».

Воспитывать в людях христианскую свободу

Комиссией Межсоборного присутствия по вопросам приходской жизни и приходской практики был подготовлен для дискуссии проект документа «О подготовке ко Святому Причащению».

Своим мнением о предлагаемом документе делится настоятель подворья Даниловского монастыря в селе Долматово игумен Петр (Мещеринов).

— Как вы оцениваете документ в целом?

— Я думаю, никто не будет спорить, что для нашей жизни традиционно свойственна значительная разница между большими городами (особенно Москвой) и прочей Россией. Эта разница проявляется и в церковной жизни. Для провинции этот документ может стать шагом вперёд. Если же говорить о больших церковных центрах, то та практика, которая сложилась на начало 2000-х годов и которую, собственно, и фиксирует данный документ, для многих уже является пройденным этапом.

И сейчас Христу нет места в мире сем

— Отец Петр, та обстановка, в которой родился Христос, с бытовой точки зрения ужасна. Его Матери не нашлось никакого жилья, чтобы родить, не говоря уже о повитухе. Ребёнок родился зимой в пещере с животными, все равно, что сейчас в неотапливаемом подвале с кошками. Почему Бог допустил такие крайности для своего Новорожденного Сына? В этом есть какой-то скрытый смысл? Ведь среднестатистические роды даже в тех условиях не были столь драматичными с бытовой точки зрения.

— Всякий раз на Рождество после ночной литургии в нашем крошечном деревенском храме я отправляюсь в коровник. Плохо пахнет, жарко, грязновато, бессмысленные коровы стоят и жуют свою жвачку... вот в таких, совершенно лишённых всякой романтики условиях (а вовсе не в кукольных прилизанно-глянцевых «вертепах») родился Христос. Не нашлось молодой женщине на сносях места в гостинице; пришлось идти в хлев и рожать там.

Вы спрашиваете — есть ли в этом какой-то скрытый смысл?

Беседы о вере и Церкви

Об обязанности христианина знать свою веру

Прежде всего определим цели и задачи наших бесед. Их тема — «Основы церковного мировоззрения». И, следовательно, основное содержание будет посвящено тому, чтобы ясно и отчетливо уяснить себе ту веру, которую содержит Христианская Православная Церковь, ведь мы должны быть православными христианами не по формальной только принадлежности к Церкви, а по истине, то есть — знать, во что мы веруем, почему мы так веруем, какие основы нашей веры, — и, зная все это, жить по вере, сознательно и ответственно. Мы будем ставить перед собой четыре педагогических задачи, о которых и поговорим.

Свобода паче послушания, или Разговор монахини с игуменом

В декабре в Москве состоялась презентация новой книги игумена Петра (Мещеринова) «Жизнь в Церкви». После презентации насельница одного из подмосковных монастырей монахиня Филарета попросила игумена Петра ответить на ряд вопросов, касающихся современных проблем монашеской жизни.

— Отец Петр, в России несколько сот монастырей. Но в них почти нет духовников даже теперь, когда прошло 20 лет с начала восстановления монашеской жизни в России. Имеет ли вообще смысл монастырь, если у насельников в нем нет опытного духовного руководителя?

— Если обратиться к истории, то мы увидим, что в советское время русская монашеская традиция, и без того довольно слабая, была прервана. Слабой она была и в прежние времена потому, что среди всего множества русских монастырей такие обители, как Оптина пустынь с ее старцами, или Гефсиманский скит, где в начале XX века подвизался старец Варнава, были редкостью.

Одиночество перед Богом

Доклад прочитан на третьей международной конференции «Церковь — Богочеловеческое общество», посвященной наследию митрополита Сурожского Антония (Блума) (23—25 сентября 2011 г.)

При осмыслении сегодняшних проблем церковной жизни, при попытках решения этих проблем обычно предлагаются два выхода: евхаристичность и общинность. Действительно, вне общины, без постоянного соотнесения себя с являемым в Евхаристии Христом, без соединения с Ним общины в Таинстве Причащения Церковь невозможна. Но многие и совершенно правильные мысли о евхаристичности и общинности, к сожалению, имеют не такое, какое хотелось бы, выражение в повседневной церковной жизни. Да и в самом практическом осуществлении евхаристичности и общинности наличествует нечто, что заставляет задуматься.

Усталость от церковности

В последнее время как-то уж со всех сторон, как-то уж от слишком многих православных христиан слышу, что им надоела церковная действительность.

И «надоело» — это очень мягкое слово. В частных разговорах используются гораздо более жёсткие выражения.

Православным работникам разного рода надоело делать своё бессмысленное и чаще всего чисто мирское дело на той или иной церковной должности. Священникам смертельно надоело служить молебны-записки-панихиды-всенощные-парастасы и более чем надоело играть с начальством нескончаемую игру «в церковь». Монахам стала нестерпимой жизнь в современных монастырях, где они по большей части — на положении крепостных, где постоянная стройка, а теперь ещё и миссионерство. Мирян воротит от бесконечных вопросов «а как поститься в наступивший пост?», от всяких запретов типа «нельзя яблоки есть!», от правил и служб, от надутой и отвратительной болтовни, которую несут разные батюшки с таким видом, будто они — обладатели истины в конечной инстанции. И это уже не спишешь на «сам дурак», на «гордость» и «несмирение». Слишком массовым стало то, что церковность крайне утомляет церковных людей.

Экклезиология: Хомяков и Арндт

Одним из важнейших практических свойств Церкви должна быть выявляемость. Церковь не есть нечто отвлечённое; наоборот – это реальность, в своих проявлениях превосходящая реальность физического мира; это ценность, превозмогающая все иные ценности, причём вовсе не в сфере мыслей или чувств, а на самой что ни на есть практике, чему подтверждение – феномен мученичества за Христа. Возьмём ли мы формальное катехизическое определение Церкви («Церковь есть от Бога установленное общество человеков, соединённых православной верой, законом Божиим, священноначалием и таинствами»[1]) или высочайшее мистическое определение Писанием Церкви как Тела Христова (Еф. 1, 23) и столпа и утверждения истины (1 Тим. 3, 15) – всё это, по слову апостола Павла, должно быть очевидным для всех (1 Тим. 4, 15) – и не только для самих христиан, членов Церкви, но и для внешних (1 Фесс. 4, 12; 1 Петр. 2, 12). Сообщество верующих, а до него – каждая христианская личность, составляющая это сообщество, должны иметь определённые качества: веру, действующую любовью (Гал. 5, 6), дух силы, любви и целомудрия (2 Тим. 1, 7), подражание Богу в целомудрии, правде и человеколюбии[2]. Эти качества никак не могут быть только внутренним состоянием. Церковь, Тело Христово, столп, утверждение и выражение истины – вовсе не абстракция. Являемая в повседневной жизни через чистое, богобоязненное житие (1 Петр. 3, 2) своих членов-христиан, она должна быть столь осязательна, чтобы к ней могли быть приложимы апостольские слова о том, что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши – о действии в людях Слова жизни (1 Ин. 1, 1). Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного(Мф. 5, 16), – совершенно недвусмысленно говорит христианам об этом Сам их Господь.

Есть ли у Бога чувство юмора?

На вопросы читателей отвечает игумен Петр (Мещеринов), руководитель Школы молодежного служения Патриаршего центра духовного развития детей и молодежи при Свято-Даниловом монастыре, г. Москва.

Почему Христос не смеется? Почему в Евангелии Ему как бы отказано в чувстве юмора, хотя у Бога потрясающее чувство юмора, как мне кажется?
Ирина

Вы знаете, апостол Иоанн прямо пишет, что если записать все, что совершил Господь на Земле, то всему миру не вместить написанных книг… Я не думаю, что Господь все время ходил с трагичным или безразличным выражением лица. Ведь Он же сам постоянно обличал фарисеев в том, что они напускают на себя унылый вид, когда постятся. Другое дело, что Господь не предавался разнузданному веселью, ведь Он был совершенно гармоничный человек, и я думаю, что у Него чувство юмора выражалось как-то иначе. Просто о многих сторонах Его жизни Евангелие нам ничего не говорит, в том числе — и об этой.

Вообще чувство юмора — защитная реакция человека на глупость. Так как Евангелие — единственная вещь на земле, от глупости совершенно свободная, то в юморе оно просто не нуждается.

Проблемы воцерковления

Введение

Около 20 лет, как Русская Церковь получила свободу, в связи с чем в неё вошло большое количество людей. Многие связали с Церковью всю свою жизнь, стали священниками, монахами, церковнослужителями. В конце 80-х и начале 90-х годов прошлого века это воспринималось как чудо, вызывало эйфорию, восторг по поводу возрождения Церкви. Но вот прошло полтора десятилетия. С внешней точки зрения Церковь действительно возродилась — восстановлены и построены вновь храмы и монастыри, Церковь стала активным и значимым участником общественных процессов. Если же взглянуть на прошедшие годы под другим углом, картина будет не столь радужна. Главное для Церкви — не храмовые здания, не почётное её положение в государстве, а люди, православные христиане, их полноценная церковная, духовная, христианская жизнь. И здесь мы сталкиваемся с большими проблемами. Вошедшие в Церковь в конце 80-х — начале 90-х гг. люди часто констатируют на исповедях и в частных беседах всё более и более явно проявляющуюся «неудачу» в своём христианстве… как будто что-то в нём «не сработало». Начинали мы все чтением св. Отцов, постничеством, некоторые бросали учёбу, работу, всецело посвящая себя духовному подвигу… и вот — 10—15 лет — и наступило некое разочарование, «усталость» от Церкви; многое в ней стало для нас рутиной, тяжкой обузой, на подвиги нет сил, а главное — не видно плода наших усилий. Я пришёл для того, чтобы имели жизнь, и имели с избытком (Ин. 10, 10), говорит Господь; но где она, эта жизнь? Многие из нас, православных христиан, не видят в себе этой жизни; не обретя её, некоторые ушли из Церкви. Почему же так?

В защиту расцерковления

Слово «расцерковление» имеет два значения. Первое — когда человек после некоторого пребывания в Церкви выясняет для себя, что он не принимает Христа и Его заповеди и отходит от христианства. Этот радикальный вариант мы сейчас рассматривать не будем. Предметом нашего разговора будет второе, образное значение этого слова — когда человек, наоборот, желает жить во Христе, но в процессе своей церковной жизни начинает чувствовать, что его отношения с Богом в Церкви превращаются в рутину. Причиной этого является неправильное воцерковление, то есть когда вместо возрастания в красоту и свободу Христовой Церкви человека «втискивают» в жёстко очерченные внешнерелигиозные схемы, в идеологию и субкультуру. Этому весьма способствует то, что из-за непроработанности у нас личностной церковной педагогики норма воцерковления, то есть начального обучения внешней церковности, предлагается всем как норма церковной жизни вообще.

Церковность или идеология?

1. О. Александр Шмеман в «Дневниках» так определяет идеологию: «Идеология — это христианство, оторвавшееся от Христа, и потому она возникла и царствует именно в „христианском мире“» (С. 192). Имеет ли современная идеология религиозные корни? Должны ли христиане взять на себя ответственность за идеологические метаморфозы христианства?

2. Каким должен быть язык общения Церкви с миром, чтобы он не был языком идеологии?

I

Я бы некоторым образом переформулировал первый вопрос: не имеют ли некоторые стороны современной церковной жизни в себе идеологии больше, чем подлинного церковного смысла? Для ответа на этот вопрос я позволю себе немного расширить угол зрения и сказать вначале несколько слов о состоянии современной культуры. Очень точно, на мой взгляд, это состояние оценила О. А. Седакова в интервью газете «Культура» (№ 4 за 2008 год). Вот некоторые выдержки из этого интервью:

Размышления о расцерковлении

Мне хотелось бы обозначить проблему, которая, на мой взгляд, определяет несколько важных и, казалось бы, разноплановых явлений. Явления эти следующие.

Первое — отрицательное отношение к нашей Церкви многих искренних, нравственных, мыслящих людей. Это отрицательное отношение не уменьшилось, а, пожалуй, только увеличилось в последнее время.

Стало быть, второе явление, которое придётся затронуть — это наши миссионерские усилия, которое вовсе не тормозят этот процесс.

И третье — вещь, так сказать, «обратная» миссии: «расцерковление», разочарование в Церкви и отход от неё достаточно большого количества людей — и особенно молодых людей, получивших церковное воспитание в своих семьях. Давайте рассмотрим всё это по порядку.