Елена Гаазе. Произведения

Один удачливый купец отправился по торговым делам в дальнюю страну. Дела его там шли хорошо, и в убытке он не остался. Накупил он драгоценного товара, которым славилась та страна – тканей, богато украшенной посуды, сладостей, снарядил верблюдов и собрался уже отправиться караваном домой. Там его ждали дети и жена, которая скоро уже должна была родить ему ещё одного сына или дочь.
Перед самым отправлением купец вспомнил, что обещал детям привезти что-нибудь особенное, чего они еще никогда не видели. Непростая это была задача, а времени на поиски уже не оставалось…
Глубоко задумавшись, шёл купец в сторону базара. Стояла жара, и улица была безлюдна. Вдруг он увидел сидящего у дороги оборванца – с царственной, невиданной красоты птицей в руках. Оборванец крепко держал птицу и, казалось, старался не смотреть в глаза ни ей, ни подошедшему иноземцу.
- Сколько ты хочешь за неё?- строго спросил купец. Ему почему-то был неприятен этот человек и его грязные руки, которыми он сжимал шелковистые перья.

Бархатное небо удивлённо смотрело огромными глазами-звёздами на занесённую снегом деревню. Казалось, что и без того низкие дома, изо всех сил старались прижаться как можно ближе к земле, стать незаметнее. В этот рождественский сочельник ни одна молитва не возносилась к небу, ничьи глаза уже который год не искали в нём самую большую и яркую Звезду. Люди спали чутко и тревожно , сквозь сон прислушиваясь к скрипу чужих шагов. Кто бы это ни был – усталый путник, бродяга, заблудившийся ребёнок – никто не зажжет ему навстречу огня, не ответит на робкий стук в дверь. Путник иногда останавливался, и сняв со спины свою тяжёлую ношу, отдыхал , подняв глаза к небу, шептал что-то замерзшими губами, как бы прося у кого-то совета. С трудом переставляя ноги по глубокому снегу, он уверенно двигался к известной ему цели. И действительно, в маленьком замерзшем окошке одного из домов теплился едва заметный огонёк.

…Ангел замолчал и нам показалось, что он обнял нас своими хрустальными крыльями — всех вместе — и Сверчка, и меня, и ёлку, всю комнату. Стало тихо — тихо, радостно. Про такие мгновения говорят обычно: «Вот тихий Ангел пролетел…»
Вдруг раздалось уютное кряхтенье — это завозился на своём барабанчике Сверчок.
 — Кажется, пришёл черёд и мне рассказать свою историю, — проговорил он.
И снова что-то кольнуло в моём сердце, что-то тревожило его.

История Сверчка

Сверчок, как и положено, жил за печкой старого дома. Жил он здесь всегда, а сколько ему лет он и сам не знал. Да и как посчитаешь годы, когда текут они так однообразно и медленно…
Днём Сверчок нежился в лучах солнца на полосатом коврике посреди комнаты. А вечером, когда возвращались домой люди, он забирался за печку и от скуки пел свою песню — всё одну и ту же.

Это был необычный Слоник. То есть он был как все слоны – серый, лопоухий, с хоботом и длинными жесткими ресницами, весь в морщинках. Как все слоны, только очень маленький. Меньше самого маленького слонёнка.
Слоны не обижали его ,так как были великодушны к маленьким. Но не более того – ведь маленький слон это неправильно . А всё неправильное тревожило их ., Кроме необычного роста , в нем было ещё что-то очень странное. Например, однажды слонёнок и бегемотик поспорили, чья мама красивее. Они попросили Слоника рассудить их. Слоны ожидали, что Слоник поддержит слонёнка, но он сказал нечто несуразное:
- Вы оба неправы. Для каждого ребёнка его мама самая красивая в мире. И это правильно.
- А ты откуда знаешь? – удивились слоны,- Ведь ты – сирота.
- А разве вы этого не знаете? Как странно! – ответил Слоник.
Слоны боялись, что Слоник дурно повлияет на их детей. Вдруг и они начнут мудрить, вместо того, чтобы действовать , как положено слонам – напролом?
И Слоник ушёл из стада без лишних разговоров и обид.

Вспомнить впечатления своего детства так, как это сделал И.С.Шмелёв, все равно, что « вспомнить» язык деревьев или птиц, как будто Дух Святой водил пером писателя, поэтому и кажется, что «Лето Господне» написано то ли гениальным ребёнком, то ли Ангелом. Недаром книгу называют праздничным «акафистом» Святой Руси, задушевной песней, заветной молитвой.

Ни одна встреча в нашей жизни не происходит случайно (будь то человек или книга), так и Шмелёв вошёл в мою жизнь тогда, когда я так остро переживала состояние, которое теперь бы я назвала ощущением «богооставленности», а тогда, в конце 90-х — чувством невыразимой тоски, растерянности, придавленности. У меня пропало тогда ощущение Родины, моя повседневная жизнь , с её бытовыми подробностями, угнетала меня, и еще была смертельная болезнь мамы и предчувствие скорого сиротства.