Вы здесь

Александр Щербаков. Произведения

Лыжня

Когда скрипит, упрямится, строка

Когда ты суетой измят и выжат,

Мне хочется – хотя бы напрокат,

Как в детстве – взять просмоленные лыжи,

 

И сына повести в сосновый храм,

(В который не ступал, должно быть, годы),

И открывать, как будто, по слогам,

Премудрости классического хода.

Одиннадцатое июля

Сегодня в небеса никак не наглядеться:

И радость, и вина мои передо мной.

Я «доченькою» звал тебя в игристом детстве,

А нынче – камнем стал, и горькой тишиной.

 

Дела и суета: одно, другое вечно…

Прости меня! Прости! Не ново на Земле

Укутывать в стихи девичий сон и плечи,

Но где сыскать таких, чтоб вымолить тебе

Тропка

Со святыми упокой, Христе, душу раба твоего Владимира,

идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание,

но жизнь безконечная

 

Век, не серебряный, и не машинный,

Мастак пути удавкой заплести.

Меняле под начитанной личиной

Не скажешь по старинке: «Гой еси!»

 

В нём суета, надменная плутовка,

За трюком трюк, потехи, словеса –

И вот уже почти не сыщешь тропку,

Сокрытую в болотах и лесах.

Горний Мастер

Рукою властной он шлёт меня

То в пламень адский, то просто в пламень.

Мой горний Мастер – светлее дня,

А я – лишь камень, лишь серый камень.

 

К моим надеждам главу склоня,

Любовью в сердце и взглядом строгим

Мой горний Мастер, светлее дня,

Приметил что-то в моей породе.

 

Чтоб вышла доброй  тугая сталь –

 

И жар, и холод, и молот нужен.

Мой горний Мастер до света встал,

Чело тесёмкой стянул потуже,

 

Так – да святится любой удар,

Алмазной гранью рубцуйтесь, раны,

Гряди, рассвет мой! Светила жар

Души коснётся, и в ней взыграет.

Проверенным дедовским способом

Я, конечно, другой. И за быстрой рекой

Не тревожил поля ни серпами, ни косами,

Не ковал жеребца, не удил «на живца»

Судака и сома верным дедовским способом,

Разбойник

Я почти не помню деда.

Помню только: Волга, небо,

Я – мальчишка-непоседа,

Тот, которого всегда

«Мой разбойник» называл он,

Обнимал рукой беспалой,

И вихров моих касалась

Колким снегом борода.

     Мелет мельница года…

Товарищ (памяти наставника)

Есть такие люди – из немногих,

В ком и сила, и тепло огня:

Им не в радость торные дороги,

Сытость и мещанство «у окна».

 

Их святыни – Камские пороги,

Быстрая, искристая лыжня,

Где белы берёзки-недотроги,

Где резвится птичья малышня…

 

 

 

Коломна

Как от матушки Волги

Путь не близкий – не долгий.

Ощетинены холки

Придорожных холмов

 

Там, где ветры – повесы

По полям да подлескам

С колоколен безкрестных

Шапки рвут с ходоков.

Бабушкины крылья

Со святыми упокой, Христе, душу

рабы Твоей Александры,

идеже несть болезнь, ни печаль,

ни воздыхание, но жизнь безконечная.

 

 

 

 

 

Облака над матушкой – рекой,

Волны и ветра, ветра и волны,

Тихий сон  и первый непокой,

Белых чаек суета и гомон,

Этюд

Девчушка несмышлёная Весна
Вовсю кропит вокруг весёлой грязью
По белоснежности февральской бязи
И смехом будит сонные леса.

А на щеках, должно быть, блажь и хмель
Нежданных слёз, что спешно утираю:
Не от того ль, что Солнце так играет,
Или мятежный вспомнился апрель?..

День как день, каких у Бога много...

Белый снег от самого порога
И рябины гроздья надо мной!
Улицей пройтись родной, негромкой
Об руку с любимою женой.

День как день, каких у Бога много
Для трудов земных и для молитв.
За все дни, что прожил я убого —
Господи, помилуй и прости!..

Принести и радость, и печали
Через мост, к перилам и крыльцу —
К храму Троицы Живоначальной,
К Богу Вседержителю Отцу.

А от храма — прямо и направо
К дому, к окнам — тем, что нет родней.
Во дворе — рябина, словно пава
В окружении статных тополей.

Там, на кухоньке, хлопочет мама,
С книгою, как водится, отец…
Надо бы с цветами к ним нагрянуть,
Чтобы видеть радость их сердец.

Страницы