После долговременного присутствия в учреждениях Макару было скучно присутствовать в деревне. Старый секретарь сельсовета тов. Лев Чумовой в деревне уже не находился – некому теперь было тревожить Макара, и от этого становилось еще грустней на уме. Макар познал в городе пользу научного противоречия, когда среди счастья обязательно организуется небольшое горе. Но в деревне было вполне спокойно, потому что началась достойная жизнь. Самой деревни, в смысле ее царского устройства, уже не существовало: в ней произошел колхоз.
Старшие люди по колхозу пожелали было вовлечь Макара в актив, но Макар решил пока организовать себе систематический отдых и отказался.
С утра, уничтожив свою долю пищи, Макар выходил в природу и наблюдал все, что было видно. Слабый свет исходил с неба, но Макар знал, что наука с негодованием отвергает небо, и не стал глядеть вверх.
Вон вышел трактор из базы и пошел лущить землю. Машина гулко трудилась и со взрывами вышибала непережженный черный газ.
Макар почел такое руководство машиной бюрократизмом. Он сейчас же достиг механизма и прекратил его действие.
– Ты, товарищ, сволочь, а не пролетарий, – сказал Макар трактористу. – Разве же допустимо таким керосином без подогрева топить мотор!
– Нет, товарищ Ганушкин, – ответил тракторист, – сорт керосина тяжел, в цилиндрах загар, работать им недопустимо!..
– Как же ты работаешь, неразумный член? Клади руль на задние градусы: я тебе подогреватель сделаю.
Пришедши на базу, Макар сделал в два часа особый бак, в котором керосин предварительно подогревался исходящими горячими газами машины, от этого керосин делался жиже и полезней сгорал в моторе.
Трактор снова вышел в поле и начал трудиться с чистым газом на коллективной земле.
– Ну вот, – определил Макар, – так будет гораздо научней!
Над головой Макара летали какие-то неорганизованные птицы. Ввиду того, что будущее все более наступало, воздушные птицы были как-то малоуместны: они бросали свет на светлую землю.
– Надо поесть этих мчащихся тварей, – решил Макар, но потом передумал. – Тогда граждан сгрызут комары и прочая мелочь. Но какой же здесь будет идеологический выход? – Неизвестно.
И Макар вздохнул от слабости своей мысли, шагая дальше по культурной почве, на которой уже давно закончился агроминимум.
Женщины-коллективистки, согнувшись, собирали корнеплоды в ведра, а Макар шел между, горюя за мучающееся в труде туловище человека.
– Что ж ты все ходишь? – обратилась к Макару одна женщины. – Приехал – и кушает, а работает одной походкой!
Макар ответил ей:
– Ты, баба, еще маломочна мне указывать. Я действую умом в тишине – тебе незаметно.
– У нас был такой товарищ – Лев Чумовой: он тоже все умом действовал, а хлеб ел из наших рук, и уехал – ума не оставил.
Макар вспыхнул лицом от классового стыда: что же он делает, ведь городской пролетариат просил его душу изобрести, а он разлагается.
Но, ослабев от выдвиженческой деятельности, Макар не мог ничего выдумать, сколько ни надувался. Тогда он решил обнаружить готовую душу, а потом размножить ее техническим способом.
Он спросил:
– Баба, у тебя есть душа внутри?
– Да то будто нет!
– Покажь мне ее наружу!
Но та баба была культработница и сама организовала местную культурную революцию, поэтому она могла научно понимать и выражаться.
– Ты чин имел большой, а дурак! Как же я тебе душу покажу, когда она – общественное отношение?!
Макар, однако, тоже имел перспективу и благодаря ей нигде не мог заблудиться: он сразу же дал бабе дальнейший вопрос:
– Значит, душа, по-твоему, лишь пустая доброта, а вещества в ней нету? Как же так, – бог и то был телом, хотя и нарочным, человек ведь насущней бога!
– Ты бога не поминай: он отвергнут научным противоречием!
– Каким, сознательница? Говори мне теоретически!
– А таким! Бог-отец – это тебе положение, бог-сын – противоположение, бог-дух святой – соединение первых двух, а по-научному – диаволектический свинтус, или сцепление двух гадов в узком месте! Понял?
– Нет, – сознался Макар. – Но я убеждаюсь: деваться все одно некуда, как только в кучу масс!
– Значит, бога нет, – пояснила женщина. – А душа есть не предмет, а отношение людей среди коммунизма!
– А где ж коммунизм?
– Насыпай овощ в ведро, тогда узнаешь. Ты трактор починил сегодня – значит, тоже душу готовишь. А ты думал – надо ходить да выдумывать, разве так ты узнаешь смысл жизни? Мелкобуржуазный подкулацкий ты человек: правду говорил вождь – тов. Авербах.
Макар отошел от нее, залез в чулан и горевал целые сутки, что внутри его постоянно живет ошибка, а затем заснул и, увидев во сне ужас своей отсталости, к рассвету отмежевался от своего единоличия.
На следующее утро он пошел рыть овощ вместе с бабами, чтобы чувствовать себя явным членом будущего человечества, которое выкормится этим овощем и образует душу внутри себя и между собой.
Так Макар осознал себя социальным условием – и с тем смирился среди теплоты трудящихся масс.
А впоследствии он умер от слабости сердца, не перенесшего настигшего его организованного счастья, и вослед его худому, равнодушному телу шла печальная тракторная колонна, вернувшаяся с межселенной пахоты, ибо все же Макар был член, и за то ему полагалась механическая честь во время смерти.
– Одним врагом стало меньше, он не выдержал темпа счастья, – сказала знакомая Макару сознательница на его могиле, и всем ее слушателям стало легче и лучше. А вечером эта женщина написала открытку тов. Авербаху, что Макар мертв и перспектива гораздо видней.
1929–1930
