В русском человеке есть особенное участие к празднику Светлого Воскресения. Он это чувствует живей, если ему случится быть в чужой земле. Видя, как повсюду в других странах день этот почти не отличен от других дней — те же всегдашние занятия, та же вседневная жизнь, то же будничное выраженье на лицах, он чувствует грусть и обращается невольно к России. Ему кажется, что там как-то лучше празднуется этот день, и сам человек радостней и лучше, нежели в другие дни, и самая жизнь какая-то другая, а не повседневная. Ему вдруг представится — эта торжественная полночь, этот повсеместный колокольный звон, который как всю землю сливает в один гул, это восклицанье «Христос воскрес!», которое заменяет в этот день все другие приветствия, этот поцелуи, который только раздается у нас, — и он готов почти воскликнуть: «Только в одной России празднуется этот день так, как ему следует праздноваться!»
О к/ф "Остров" П. Лунгина в сорок восемь строк
П. Мамонову
Лёд. Уголь.
И путь по мостику.
В кровь губы:
«Помилуй, Господи!»
Лёд, вьюга.
Не спится заполночь:
Смерть друга.
Шестая заповедь.
День – дальше
Виною выстрадан…
Дрожь пальцев,
Мгновенье выстрела.
Боль крика
И ужас бывшего!..
Брат Тихон,
Прости убившего!
Лёд. Остров.
Страданья вдовии.
В боль – остро, –
И слёзы доверху.
В быт – Чудо,
А сердце – панцирем, –
Как трудны
Дороги Франции.
Лёд. Ночи
Холодной вымысел.
Мать просит,
Ребёнка вынесши,
О Чуде!
О здравьи мальчика.
Бог чуток
К молитвам алчущих!
Стук тачки.
И путь по мостику.
Вглубь плачем:
«Помилуй, Господи! »
Грех смертный
С душою спаянный.
Так, верно,
Случалось с Каином.
Гроб близко,
А мира не было.
Жизнь – искра,
Была – и нет её.
Путь труден.
В надежде – чаянье.
Бог судит!
Западня
Он думал, что все уже прошло: и обида, и злость. Но как только увидел Коренастого на улице, понял, как ошибался. Прошло полгода, а подступило к горлу, словно было вчера. Коренастый шел прямо на него. С каждым мгновением все ближе и ближе. Вот уже четко различимо как раздуваются при дыхании крылья носа, - как у быка; как резко взмывают и опадают ресницы при моргании, - парень как пружина. Кажется, коснись его и ударит током. Уверенный, сильный, быстрый. Застучало в висках. Лоб покрыла испарина. Сердце гулко застучало. Вадим понял, что испугался: вдруг все повторится как в тот раз, - то, что сейчас день и вокруг люди - слишком слабая защита. Если что случится, никто и не вмешается. Но возродившаяся обида и злость заставляли как можно спокойнее идти навстречу обидчику. Он даже дерзко смотрел Коренастому в лицо. Вот до него три шага, два, один, они едва не касаются друг друга локтями, и проносятся мимо. Вадим оборачивается. Коренастый нет, - продолжает так же резко ритмично мчаться по запыленному тротуару. Выходит он его не узнал. Забыл.
Все
В этом городе небо ложится на плечи,
бьёт кнутом по рукам, но прикрыться здесь не чем.
Не помогут бравурные праздные речи.
Небо давит на грудь, небо давит на плечи
нам.
А в том небе есть город ещё не открытый,
город сердцу известный, как легенда, забытый,
внеземной материк - город солнечных буден.
Кто хоть раз побывал, тот уже не забудет.
Между этой землёй и другою землёю
есть ещё берега и звезда над водою.
Всё давно всем известно, всё давно уж забыто
и ладони гвоздями к бессмертью прибиты.
И всё сказано здесь, и ещё говорится.
Ты забудешь про это… Но оно вновь приснится.
Небо, город, земля и звезда над водою,
и Восшедший на крест над голгофской горою.
2008
Лазарева суббота (отрывок)
ИЗ ЖИТИЯ ПРЕПОДОБНОГО ГРИГОРИЯ. ВЕК 15-й
Звон плыл тихий, нежный, бархатистый. Будто там на другом, высоком, берегу реки в глубине векового соснового бора таилась звонница, и игумен Григорий, в изнеможении распростершийся на ворохе опавших жухлых листьев, попытался приподняться, надеясь разглядеть поверх сосен ее увенчанный крестом шатер.
То ли сон, то ли явь...
Рядом зашевелился, зашуршал листьями назвавшийся поповским беспризорным сыном молодец Алексий. Корячась поначалу на четвереньках, он потряс лобастой с прямыми, как солома , желтыми волосами башкой, крякнув, вскочил на ноги и, заметив протянутую сухую узкую длань игумена, помог ему встать.
- Слышь, Алекса, звонят!
- Откуда ж! - отозвался парень. - В ушах ежели, с устатку...
Несчастный Ламех (митр. Антоний Сурожский)
…Раньше чем перейти к более отрадным рассказам о подвижниках веры в Ветхом Завете, я хочу остановить внимание ещё на одном мрачном человеке, на Ламехе. Мы о нем знаем чрезвычайно мало; одно только знаем ясно: он сказал своим женам, что если за Каина отомщено будет семижды, то за него будет отомщено семьдесят раз всемеро (Быт 4:24). И вот о чем я хочу сейчас говорить: о мести. Ламех был чем то,
Простая тайна
В древности моряки
знали простую тайну:
чтобы плавать по небу,
нужно перевернуть лодку…
Если море горит,
переворачивай лодку,
мы поплывем на небо…
Чтобы плавать по Небу,
нужно отвергнуть мир.
2008 г.
Мистический город
…Но в этой бурной сочной тишине
ты одинок. Никто здесь не услышит.
И хоть Нева теперь спокойно дышит,
все корабли твои - давно на дне.
А на Дворцовой - тысячи следов,
они ведут на плаху или в вечность.
Над Петербургом - зарево крестов.
Смотри, как с Невского шагают в бесконечность.
Решенье принимают драматурги,
и прокуроры смотрят сквозь пенсне.
Герои умирают в Петербурге,
на Пасху воскресая по весне.
2008
Пісня про переможця
Іван Федорович Качан, член Спілки письменників України з 1968 року,
сидів за столом у своєму робочому кабінеті і від люті шепотів нецензурні слова, що мовою одної іноземної держави називалися матом.
«Так звана творчість Івана Качана, якою він дістав два покоління радянських читачів, накрила і нас, бідних, своєю задушливою хвилею...»
- Ну, стерво, - скрипів зубами Іван Федорович, читаючи статтю в газеті «Літературне Запоріжжя», яку нашкрябала одна молода, але дуже зухвала журналісточка з Києва. Іван Федорович бачив її декілька разів по телевізії. Шмаркачка, років тридцять, увесь час всміхається, аж заходиться від власного нахабства.
«Якщо раніше цей «митець» співав нам про рідну КПРС, - читав далі Іван Федорович, - то тепер він тим же розміром і з тим же натхненням виводить про героїчних союзників вермахту, що несли культуру та демократію на українські землі. Метода в діяча невибаглива. Було: «І Ленін, мов сонце, осяяв нам шлях». А стало: «Бандерова зірка вказала нам путь». Як кажуть, простенько и со вкусом...»
Неписьменна жінка
Жіночка вбога,
Без авта і мобілки,
Прийшла до порога
Письменників Спілки.
Подзвонила тихенько
До гніздечка еліти:
- Ой, скажіть, дорогенькі,
Як на світі сім жити?
Тяжко рипнули дверці,
Хтось сказав у щилину:
-Не люби усім серцем
Ворогів України!
- Ой, скажу вам про себе,
В мене мало освіти,
Тільки чула, що треба
Ворогів теж любити.
- Хто сказав таке слово? –
Вийшли троє з наскоком.
Суплять чорнії брови,
Чорним зиркають оком.
- Хто приніс таку звістку,
Сам є зрадником, видно,
І такому не місце
На землі нашій рідній!
Якби ми його стріли,
Прив’язали б до гілки,
І щодня, і щосили
Відлучали від Спілки...
Лист Петра Петренка до брата Миколи, котрий мешкає в Російській Федераціі
Добрий день, Миколо, брате,
Або «Ніколай»!
Кажуть, хочеш завітати
У наш рідний край.
Пишеш, сон тебе замучив:
Сад і луг в траві...
Ностальгія неминуча,
Як живеш в Москві.
Та прошу тебе як Петрик,
Твій браток, рідня,
Все сприймай політкоректно,
А не як свиня.
Як побачиш дім наш гарний,
Не лякайся, Коль,
Поруч пам’ятник, це Карл,
Був такий король.
Друг великий України,
Майже як Батий.
Квіти, діти – наша зміна,
Тут спокійно стій.
Дивуватися не варто
І здіймати хай,
Як ота почесна варта
Закричить: «зіг хайль!»
Так, рідненький мій Миколо!
В нас нові діла,
Ширше друзів стало коло
В нашого села.
Був такий Степан Кидало,
Злодій, отаман.
Його іменем назвали
В Києві майдан.
І хоч був Степан маньяком,
В історичний час
Два вагони хліба з маком
Він украв у вас.
У Північного Сусіда.
А це не печаль.
В нас такі в тюрму не підуть,
Ще й дадуть медаль.
Так живемо, друг Миколко...
Капернаум
Капернаум несчастный! Как же ты
Не понял благовестия Христова?
Не услыхал Божественное Слово,
Что множит исцеленья, как цветы?
Сказал негромко «Талифа, куми!»
Он дочери умершей Иаира,
И встала та. А ты творишь кумира
Из почестей, богатства… Так прими
Ту участь, что печальнее Содома
С Гоморрой, морем соли залитых.
Когда Господь нам не созиждет дома,
Не устоит тот дом. Падешь и ты.
Забвением прощение дано
Бежавшим благовестия Христова
И не понявшим в гордости, что Слово –
Есть Жизнь для тех, к кому обращено.
Размышления у Креста Господня
1.
Там, где воинов копья пронзали
В страшный час на Голгофе Христа,–
Век за веком уста лобызали
Живоносное древо Креста.
Век за веком святых почитали,
Память их с теплотою храня,
К чудотворным мощам притекали
С вопрошанием лучшего дня.
Но святых, пребывающих рядом,
Современную совесть земли,
Век за веком не чтили как надо,
Ни понять, ни принять не могли.
Вместо вечности тлен избирали,
Тяготились суровой судьбой,
Век за веком Христа распинали
Своенравной, бесстыжей толпой...
По кругу или… по кресту
Ну вот и всё, круг пройден ныне.
За всё расплата впереди.
За счастье – ветер из пустыни.
За радость – тернии в пути.
За славу – страхи среди ночи.
За блеск беспечный – нищета.
Кинжал отравленный заточен…
За боль расплата – красота.
Любовь и мудрость - за страданье.
Отрада – за глоток воды.
Взмах крыльев. Легкое касанье…
Круг новый ждёт нас впереди.
Мы движемся всю жизнь по кругу,
а приглядеться – по кресту.
Пустыня ищет снег и вьюгу.
Философ ищет простоту.
Бездарность получает лавры.
Герой встаёт под пули в рост.
Уходят, сделав дело, мавры.
Во ад нисходит Светлый Гость.
2008
Белая смородина
Нет, ничто не уврачёвано.
Ничего ещё не пройдено.
Краснозвёздно перечёркнута
не сдающаяся Родина.
Вновь орлы взлетают белые,
их пронзают стрелы красные.
Ничего ещё не сделано.
Имена ещё не названы.
Тройка-Русь – три белых Ангела
босиком по снегу красному…
Корабли вернутся Врангеля
по призыву Неба властному.
Вот тогда воскреснет Родина
потаённая, безвестная.
…Эта белая смородина, -
как невеста неневестная.
2008
«Слово о Законе и Благодати» Илариона (Д. С. Лихачев)
Русская литература возникла еще в X в. Принятие христианства в Русском государстве в 988 г. потребовало не только множества переводных церковно-богослужебных и церковно-просветительских книг, но и составления собственных, русских сочинений, посвященных нуждам местной, русской церкви. Одним из первых таких сочинений была составленная, очевидно, на основании переводных произведений «Речь философа», включенная затем в состав древнейшей русской летописи.
«Речь философа» — это изложение всемирной истории с христианской точки зрения. Оно было сделано в форме речи, обращенной к князю Владимиру Святославичу с целью убедить его принять христианство. Летописцы утверждают, что якобы именно под влиянием этой речи Владимир и принял христианскую веру. Это должно было придавать ей особую авторитетность в глазах всех русских подданных Владимира.
«Слово о Законе и Благодати» — жемчужина древнерусской литературы
Невозможно представить себе учебник по древнерусской литературе, в котором не упоминалось бы «Слово о Законе и Благодати» митрополита Киевского Илариона, или хрестоматию, где не было бы извлечений из текста «Слова». Это творение — драгоценная жемчужина не только русского богословия, но и всей русской литературы.
Сохранились два важных летописных свидетельства, помогающих нам понять, в какой среде и при каких обстоятельствах родилось это удивительное произведение.
Первое свидетельство содержится в «Повести временных лет» под 1037 годом. «Любил Ярослав церковные уставы, попов любил немало, особенно же черноризцев, и книги любил, читая их часто и ночью, и днем. И собрал писцов многих, и переводили они с греческого на славянский язык. И написали они книг множество, ими же поучаются верующие люди и наслаждаются учением божественным»1. Среди этих книжников, вполне вероятно, был и Иларион — автор «Слова о Законе и Благодати».
Павел Петрович Бажов (А.П. Бажова)
Павел Петрович Бажов родился в городе Сысерти Екатеринбургского уезда Пермской губернии. Окончил духовное училище Екатеринбурга, а позже Пермскую духовную семинарию. Работал педагогом, политработником, журналистом и редактором уральских газет. В 1939 году был издан сборник сказов Бажова «Малахитовая шкатулка». В 1943 году Бажову присудили Сталинскую премию за этот сборник. Скончался Павел Петрович Бажов 3 декабря 1950 года в Москве, похоронен в Екатеринбурге.
У писателя Павла Петровича Бажова счастливая судьба. Он родился 27 января 1879 года на Урале в семье рабочего Сысертского завода. Благодаря случаю и своим способностям он получил возможность учиться. Закончил училище, затем духовную Пермскую семинарию. Восемнадцать лет учительствовал. Счастливо женился на своей ученице и стал главой большой семьи, в которой было семеро детей.
Веселое время поста
Веселое время поста,
Пора вдохновенной молитвы.
И небо – лазурь перед битвой,
И солнце – как злато щита,
И сердце любовью полно.
Сразимся. За ближних, за душу!
Враги окружают нас, но
Их козни молитвой разрушим.
Мы воины. И не беда,
Что стол наш обыден и скуден,
Зато из унылости буден
Мы вырвемся снова туда,
Где странной истории вязь
Сплетается ночью весенней,
Где в сад Гефсиманский ступени
Ведут, под луной серебрясь.
Архангел поднимет к губам
Певучую медь, и победно
Нас в день Воскресенья заветный
Веселая встретит труба.
Вход Господень в Иерусалим
Они кричат Ему: «Осанна!
Да будет имя осиянно
Того, кто призван нас спасти!»
Осанна – и плащи под ноги,
Осанна – лица у дороги
И ветви вайи на пути.
И все от радости – как братья,
И не слышны еще проклятья
И вой толпы- «Распни его!»
Но в трепетной весенней дрожи
Уж видится креста подножье,
Через страданья – Торжество.
Страницы
- « первая
- ‹ предыдущая
- …
- 690
- 691
- 692
- 693
- 694
- 695
- 696
- 697
- 698
- …
- следующая ›
- последняя »