Часы ее жизни

Часы жизни остановились
(В.И. Фигнер).

Старухе не спалось. Но заснуть ей мешал не телевизор, включенный на полную громкость. Она давно уже привыкла к несущимся с экрана песням, воплям, хохоту и выстрелам, и засыпала под них, как дитя — под материнскую колыбельную. Нет, дело было не в телевизоре. И даже не в том, что у нее опять разболелись суставы — к этим болям она тоже давно привыкла, как к докучливым, но неизбежным спутникам старости. Нет, не потому ей не спалось… Впрочем, не все ли равно, отчего не спится по ночам одиноким старикам?

Кряхтя и охая, старуха (а звали ее Зинаидой Ивановной) тяжело поднялась со скрипучего дивана, покрытого вытертым и засаленным персидским ковром, и засунула под диван свою клюку со стершейся резинкой на конце и крючковатой рукоятью. Вот клюка ударилась обо что-то твердое…

Закатное

Солнца луч по обоям скользит,
Создавая уют желтизною.
Вечереет, закат уж кровит,
И рождает строку за строкою.

Добрым следом на сердце осел
День ещё одним жизненным мигом.
Среди множества суетных дел
Что Тебе оставляю, Владыко?

Не творила добра на бегу,
И не плавилось сердце любовью,
Только небо в закатном соку 
Принимаю подарком и новью.

Полюбить

Бог людям противится гордым,
Забывшим про Новый Завет.
А ты, если дали по морде,
Люби тех, что дали, в ответ.

Старайся, радей понемногу,
Осмысливай с чувством вины,
Что все полюбить нас не могут,
А мы полюбить их должны.

Вы летели безудержно вдаль

Вы летели безудержно вдаль,
От земной оторвавшись ладони,
Позади оставляя печаль
И свой мир из сомнений бездонных.

Мягким шёлком улыбка и взгляд
Оставались на звёздном сиянье,
И тускнели виденья преград,
Наполняясь неведомой явью.

Вы летели в разливах Луны,
Так беспечны, легки и прекрасны,
Разгоняя снующие сны,
Собирая небесные краски.

Просыпаются души...

Просыпаются души
От дурной летаргии,
Исцеляются старые,
Злые, глухие...

Приближается время
Одиноких распятий,
Гномы чувствуют бремя
Подземельных объятий...

Люди к Богу взывают
Из разрушенных склепов,
Жизнь как будто немая,
И бунтует нелепо...

Люди и цветы

Из цикла «Прогулки по Кисловодскому парку»

Люблю я цветы луговые,
Их бархатный горный ковер.
Похожи на судьбы людские
Поклонники неба и гор.

Бутоны их тянутся к солнцу,
Как к Богу стремится душа.
Скромны, первозданно красивы
Себя показать не спешат.

Запомни мелочи и дни

Запомни мелочи и дни,
Как памяти нехитрый ребус.
И ненароком не спугни,
Они — твои земля и небо.

Пусть не понятно отчего
Вскипит природа бунтовская,
Когда втроём на одного
И ненавистна эта стая…

Безымянный крест

Поисковые размышления.

Перед «радонским воскресеньем», как называют его в наших краях, по традиции идем на маленькое деревенское кладбище с высокими березами прибирать могилки родных, ушедших в мир иной. Набирается около тринадцати. Выносим мусор.  Моя заботливая тётя пробирается вглубь со словами: «Фененка еще осталась».  Она не родственница нам. Я помню, в детстве старшие вспоминали, жила в деревне особенная одинокая старушка, всегда молилась, и весь ее дом в два окна на краю деревни был в иконах.

Германия — Россия: пусть говорят поэты!

Обращение к участникам Х ежегодного, юбилейного, Германо-Российского Фестиваля

Берлин, ратуша района Лихтенберг
9 июня 2016 года

По сердцу, мне хочется сказать вам просто: «Братья и сестры, здравствуйте». Но в современном мире принято по уму иметь дело с другим человеком, и я говорю: «Дамы и господа». Однако в сердце моём вы братья и сестры мои, потому что по-другому русский человек жить не может и не хочет. И уж коли я заговорил о русских, то вкраплю маленькое пояснение: русский, давно сказано и благодатно пошло по свету, — это не национальность, а это состояние души. Как недавно пояснил глава Чеченской республики Рамзан Ахматович Кадыров: «Я — русский. Чеченской национальности», так и многие из вас, собравшихся на наш ежегодный, уже 10-й, Форум германо-российской дружбы, думается, могут сказать: «Я — русский», а про себя или деликатно-тихонечко прискажет: такой-то национальности.

Вечная молодость

«Главнее то, что в душе, а не в кармане». 
Азербайджанская народная мудрость

В сияющей истоме день воздушный.
Мне по душе весеннее родство
Простых людей, они так добродушны
И влюблены  неведомо в кого.

В кристалл лучей, в спокойный час цветочный,
В просторных улиц оживлённый крик.
И даже длинный желоб водосточный
От любопытства высунул язык.

Ловцы душ 2

Он был готов к трудовым подвигам, вроде тех, что совершали герои его любимых книг под звуки задорных комсомольских песен. «Эх, грянем сильнее, подтянем дружнее»… Однако в реальности все оказалось до крайности просто и прозаично. Полусонных, зевающих, еще не пришедших в себя после вчерашнего возлияния, их выстроили у крыльца, и какой-то человек неприметной внешности, низкорослый, как Наполеон, стал отдавать распоряжения, подкрепляя свои слова энергичными взмахами руки. Благо, с высоты холма пресловутый фронт работ был виден, как на ладони:

— Значит, так! Пятеро — ты, ты, еще вы двое, ну, и еще ты (это относилось к Сергею) — идете вон туда! Еще десять человек — со мной! Остальные — туда! Инструменты получите вон там, на складе!

Страницы