Наталья Нарочницкая

Доктор исторических наук Наталья Нарочницкая в колонке для АиФ.ru заявляет, что действия Константинопольского патриархата по проведению Всеправославного собора грозят трагедией раскола.

В настоящий момент взаимоотношения между Константинопольским патриархатом и другими Православными поместными Церквями вызывают серьезную тревогу в свете последних до скандальности неделикатных шагов Константинопольского патриархата, упорно навязывающего всем православным церквам скорейшее проведение Всеправославного собора. Пренебрежительно игнорируя серьезную озабоченность Русской Православной Церкви и ряда других Православных церквей неподготовленностью и несогласованностью важнейших документов, Фанар (район Стамбула, в котором расположена резиденция Константинопольского Патриархата) явно стремится утвердить право диктовать свою волю. Причем в наиважнейшей области — в канонических формулировках, что грозит трагедией внутриправославного раскола.

Как относятся к России консерваторы и либералы Запада? Какова ее роль в мире, когда даже в таких традиционно христианских странах, как Греция, принимается закон о легализации содомии? Чем запомнился 2015 год, и чего стоит ожидать от 2016-го? Беседуем об этом с политологом и историком Наталией Нарочницкой.

— Наталия Алексеевна, какие события, на ваш взгляд, стали самими важными и запоминающимися в уходящем году? И почему?

— Для меня главным событием, под впечатлением от которого я до сих пор нахожусь, стала акция «Бессмертный полк». Я прошла в марше с портретом своей мамы — партизанки, со мной рядом шел мой двоюродный брат с портретом его отца, маминой сестры — его мамы; со мной шел англичанин с портретами своего дяди и отца — один летчик, другой служил в арктическом северном конвое; шли французы... Вокруг были незнакомые люди, с которыми мы обнимались, целовались, танцевали, — я не помню такого ощущения единения и какого-то вот именно единства нации, у которой есть чисто исторические переживания. И французы, с которыми мы потом поздно вечером встретились в кафе, были просто потрясены, сказали: пусть наша поганая пресса пишет что угодно, сегодня мы видели настоящую Россию, видели то, чего не увидишь ни в одной западноевропейской стране. Особенно их поразило, что в марше шли в основном молодые люди — от 25 до 45 лет, — шли с детьми, с прогулочными колясками. С такой молодежью, по их мнению, Россия переживет всё.

Если в подобные минуты нация способна отбросить всё, что разделяет — экономическое, социальное, мировоззренческое, — и единым целым, единым хором выступить, то это абсолютно непобедимо. И у меня было это чувство. Вечером я прошла всю Тверскую. Радостные лица, улыбки... Незнакомые люди говорили друг другу: «С праздником! С праздником!» И этот необыкновенный подъем переживали люди разного социального статуса. В час ночи я проезжала мимо Ленинских гор, где обычно собираются автоэкстремалы на дорогих иномарках. Они все съехались, с флагами, играл гимн России... Этот день не забыть. Поэтому всё остальное для меня имеет второстепенное значение.

Почему Россия и Запад обречены на противостояние, кто управляет ходом мировых событий, что представляет собой российская элита — на эти и другие вопросы «Культуры» отвечает Наталия Нарочницкая — известный историк, политолог, руководитель Фонда исторической перспективы и Европейского института демократии и сотрудничества (Париж). 

— Почему Россию и Запад почти во все времена связывают столь напряженные отношения?

— Русский мир — альтернатива Западу, это и вызывает такую ревность по отношению к нам. Православная Россия и латинский Запад — представители одной христианской цивилизации. Каждый из нас по-своему выразил главный вопрос Евангелия — искушение хлебом и властью. Мы, словно кузены, отношения между нами напоминают отношения разошедшихся членов некогда одной семьи — отсюда и ревность. Ведь на Западе никто не призывает арабский мир или Китай стать такими, как они. А вот Россия обязательно должна себя переделать. Но это невозможно: она содержит в себе и общность с Европой, и собственную индивидуальность, этот дискурс останется навсегда. С этим должны смириться и на Западе, и у нас.

Глава Европейского института демократии и сотрудничества и Фонда исторической перспективы — о причинах и последствиях страшного теракта во Франции.

Преступление против принципов европейской цивилизации

— Наталия Алексеевна, можно ли сказать, что Франция оказалась не готова к противостоянию радикалам-исламистам?

— Франция, как и вся Западная Европа, вообще не готова к правильной, философской оценке того, что происходит. Сейчас ее лидеры, президенты, они все говорят, что главная трагедия — это посягательство (помимо, конечно, гибели людей) на свободу слова. И почти никто не говорит, что на самом деле это — вызов европейской цивилизации, основанной на принципах «не убий» и «не укради». Кто-то рядом с ними взял на себя право считать себя орудием Бога и лишает людей жизни. А они не способны это сказать... Если бы убитые были не карикатуристами, которые, конечно, провоцировали, а кем-то другим, преступление было бы не меньшим.

Термин этот придумали мы с Джоном Локлендом — моим заместителем по Институту демократии и сотрудничества, необычайно образованным человеком, философом и ярким публицистом, регулярно писавшем для «Таймс», «Спектейтор», «Гардиан». Джон преподавал в Оксфорде, выводил студентов на протесты против бомбежек Белграда, он автор нескольких книг. Убеждённый, глубоко верующий католик, он ходил пешком паломником в Сантьяго-де-Компостела. Побывал и в нашей Оптиной Пустыни...

Так вот, мы решили, что нужно как-то охарактеризовать саму идеологию. Дело в том, что во всей этой кампании за однополые браки тон задают вовсе не сами гомосексуалисты, большинству из которых юридическое уравнивание их союзов с семьей и браком совсем не нужны. Им нужны только некие юридические нормы, регулирующие имущественные отношения между ними, наследственные дела. Такие законы давно уже в европейских странах есть. Поэтому речь идёт вовсе не об их правах. Речь идет о воинствующей постмодернистской идеологии современной либертаристской элиты Западной Европы и Америки, в русле которой провозглашается полная освобождённость индивида от любого традиционного порядка вещей, будь то религиозного, национального, государственного, исторического, а теперь уже и биологического, то есть — Богом данной природы. Человек, как они пропагандируют, волен осуществить любые побуждения своей плоти и гордыни.

Наталья Нарочницкая, российский политический деятель, политолог, историк, председатель парижского отделения Института демократии и сотрудничества высказала свою точку зрения на проблемы, которые обсуждались в Лейпциге, на международном форуме, посвященном защите традиционной семьи.

— Расскажите, пожалуйста, о цели вашего приезда в Лейпциг.

— Институт демократии и сотрудничества считает своей главной задачей служить площадкой для свободного обсуждения самых животрепещущих тем.

К сожалению, мы давно замечаем, что в Европе наложено табу на очень многие темы. Если кто-то возвышает свой голос в защиту традиций, то на него немедленно наклеивается ярлык чуть ли не фашиста. То есть грядет какой-то новый тоталитаризм.

О противостоянии империй, имперском сознании, о том, почему Европа и Америка до сих пытаются что-то с нами сделать беседа с Президентом Фонда исторической перспективы, доктором исторических наук Натальей Алексеевной Нарочницкой.

— Наталья Алексеевна! Одно время у нас было принято думать, что мир не любит нас за советское прошлое. При том, что никто, нигде, никогда и в прошедшие десятилетия не называл нас «советскими», называли именно русскими. «Русские идут!». То есть, причина неприязни оказывалась — национальной. Но ведь Россия никогда не была страной-захватчиком, страной— агрессором. Всегда это была огромная спокойная материковая империя, в отличие от действительно агрессивной островной и колониальной Англии, которая, живя на своих крошечных островах, захватила полмира и, как гордо определил намерения своей Империи Киплинг: «Канат мы накинем (взять!) Вокруг всей планеты (с петлей, чтоб мир захлестнуть), Вокруг всей планеты (с узлами, чтоб мир затянуть)!» Читая Киплинга, вдруг обнаруживаешь, что одним из главных врагов Британии всегда была Россия, да и не одной Британии: «Японцы, британцы издалека вцепились Медведю в бока, Много их, но наглей других — воровская янки рука». То есть уже тогда, в конце ХIХ века, энергетику и намерения Англии пощипать Русского Медведя, перенимали Американские Штаты.