Вы здесь

Светлана Коппел-Ковтун. Психология

Пазлы

Речь пойдёт, конечно, не о привычной игре в пазлы, когда картинку, разделённую на множество мелких деталей, собирают воедино. Хочется поговорить о другом — насущном и важном, и при этом напоминающем пазлы.

Многие из нас сумели найти в жизни какие-то островки истины, которые нам дороги, ибо сердце вполне узнало их, как истинные. Мы дорожим такими «осколками» Правды Христовой как сокровищами. Ещё бы не дорожить! Ведь они согревают и питают душу, зовут на путь добродетелей. Но разве не похожи добытые нами фрагменты истины на те же пазлы?

Представьте себе человека, который гордится (пусть даже втайне от себя) тем, что является не то чтобы обладателем, а просто держателем, носителем (в смысле носильщика) пары-тройки фрагментов-идей, а то и вовсе имеет в наличии лишь один. Зато он подлинный, и при этом — мой! Такой человек свой фрагментик пазла возводит чуть ли не в абсолют, забывая, что без видения целой картинки в нём смысла мало. Частичка целого обретает смысл только в соотношении с другими частями, в единстве с другими созидая некий пейзаж или портрет.

Так и с теми или иными нашими умными (воображаемыми) добродетелями. Знание о спасении, подаренное Самим Спасителем, едино и неделимо — оно целостно. Если всё духовное знание и вероучение поделить на фрагменты, на части, картина с Образом спасения распадётся на куски, и каждый возьмёт себе по кусочку целого, потеряется смысл. Именно это мы зачастую совершаем, сражаясь за ту или иную свою правдочку.

Почему умный во гневе глупеет, а дурак — умнеет?

Эту мысль я нашла у Василия Ключевского: «Умный тем отличается от дурака, что когда оба разозлятся, умный становится дураком, а дурак умным» (Афоризмы и мысли об истории). Поверим Василию Осиповичу, выдающемуся русскому историку, академику, профессору Московского университета и Московской духовной академии, остроумному мыслителю, и попробуем понять, что он имел в виду. А поможет нам в этом Константин Владимирович Яцкевич, православный кризисный психолог, преподаватель нравственно-ориентированной христианской психологии в Школе катехизаторов Минской Епархии Белорусской Православной Церкви.

— Что умный во гневе становится дураком — неудивительно, но действительно ли гнев делает умным дурака? Почему? О каких дураках тут речь?

— Да, с точки зрения святоотеческой психологии гнев, как страсть души, полностью закрывает или блокирует ум. Кстати, именно это и есть главная причина того, что большинство чудовищных правонарушений, преступлений и проступков совершается в состоянии гнева, как сильнейшей страсти души, данной ей изначально только для защиты (правды), но извращённой эгоизмом до полной противоположности в виде бесконтрольной ярости и агрессии. Это же и ответ на вопрос о том, почему бесстрастие — это высшее состояние ума, не отягощённого страстями.

Заасфальтированные души

Хорошо на природе: трава, деревья, птицы, воздух... Природа лечит и душу, и тело. Животные, как представители природы, тоже лечат нас от цивилизационной мёртвости и бесчувствия.

Бедный человек! Он заасфальтировал не только свои города, но и свою душу. Кажется, он хочет заасфальтировать или залить бетоном даже небо и Бога, чтобы контролировать всё на свете, чтобы без его ведома ничего не дышало и не произрастало.

Каждой птице, не получившей патент на пение и сертификат качества — кляп в глотку. Каждому цветку, посмевшему цвести в неположенном месте — обрезание корней.

Да, стихия не должна своевольничать — с этим никто не спорит, но человеческие страсти — тоже стихия, и порой более губительная по последствиям, чем природные ураганы. Особенно жадность до денег и власти. Именно эти последние из названных стихий должны быть обузданы в первую очередь, чтобы мир не погиб, но ими почему-то никто не занимается.

«Бог избрал глупость мира, чтобы посрамить мудрых» (1 Кор. 1:27)

О феномене юродства

Юродство хорошо вписывается меж двух тезисов Паскаля, хоть и не исчерпывается ими: 1) «Когда человек пытается довести свои добродетели до крайних пределов, его начинают обступать пороки» — следовательно, подвижник благочестия должен знать цену всем своим достижениям и блюсти себя тем тщательнее, чем большего достиг; 2) «Величие не в том, чтобы впадать в крайность, но в том, чтобы касаться одновременно двух крайностей и заполнять промежуток между ними» — такова была цель юродивых, которые сознательно обращались к юродству как методу преодоления человеческой ничтожности ради обретения подлинного величия.

Созданный из праха, который ничто, человек также ничтожен (он грешит, болеет, нуждается в пище, стареет, умирает…) и, в то же время, он — бог и сын Бога Живого во Христе. Человек — это нескончаемая боль, растянутая меж двух своих полюсов, он обречён на страдание уже потому, что быть сразу, одновременно в двух точках невозможно, но только так и может жить человек, в этом его призвание.

Разрываемый внутренними противоречиями, он ищет себя, и всякий раз находит что-то не то; при ближайшем рассмотрении обретённое оказывается пустышкой. Юродивым становится тот, кто сбрасывает все эти пустышки, одну за другой, в пропасть. Он не принимает муляжи за подлинную ценность, не покупается на обманки мира; в непреодолимой жажде Бога он выбрасывает всё человеческое, включая себя самого. И, о чудо, оказывается, что выбросить из себя можно всё, кроме Бога, ибо всё, кроме Бога — тлен. Как говорит о Боге блаженный Августин, «ведь Ты внутреннее внутреннейшего моего и превыше высшего моего». Такова главная истина, добытая для нас юродивыми Христа ради. И это очень актуальная истина, потому что она содержит в себе ответ на вызовы постмодерна.

На пересечении линий и плоскостей

Человеческий индивид — как точка. А что такое точка? Геометрия учит, что точка не содержит в себе никакого измерения, никак не изобразима и является голой абстракцией. Изобразима она и понятна только в результате соотношения с тем, что не есть она сама и что есть уже линия. Если нет линии, например, пересечения линий, то нет и никакой точки…

1. Брехня

Масштабы человеческой брехни сегодня превзошли все мыслимые и немыслимые границы. Рамок больше нет — никаких. Кроме произвола сильных.

Будь самым сильным (богатым и хитрым) — и делай, что хочешь.

Так было всегда, — возразит читатель. И я бы согласилась, если бы не масштабы: масштаб нынче не тот.

Хорошо в своё время сказала Тэффи: «Школа философов-стоиков утверждала, что ни одно произнесённое человеком слово не исчезает, и что в мировом пространстве оно живёт вечно.<…> Как с тихим отчаянием заметил один из современных нам нефилософов, — мировое пространство заполнено человеческой брехнёй. Мировое пространство беспредельно. Человеческая брехня также. Предельное насыщается предельным. Может быть, беспредельное заткнётся когда-нибудь беспредельным, и мы, наконец, успокоимся» (Надежда Тэффи. В мировом пространстве, 1920).

Не заткнулось и не успокоились. Случилось совсем обратное. Складывается впечатление, что мировое пространство настолько переполнилось, что его самого стало меньше. Брехня вытесняет жизнь отовсюду, оплетая мир уже не просто глупыми баснями-сплетнями, но чем-то вроде колючей проволоки.

Куличи

Задаёшь в Google «Пасха, картинки», и выпадают всевозможные куличи да яйца, ну, ещё кролики да милые детки или барышни. Не Христос! — и дело тут не только в гугле.

После прихода Христа, после всего Им для нас совершённого, мы умудряемся жить так, словно Христа не было и нет. В лучшем случае сводим Его к персонажу церковной истории и церковного ритуала. В худшем — даже говорить не стоит…

Какой странный мир мы умудрились построить: в нём нет места ни Богу, ни человеку, ни животным как они есть — пост-христианский мир (нелепое словцо).

А был ли он когда-нибудь по-настоящему христианским — этот мир, если сумел стать постхристианским? В том и дело, что не был. Но хотя бы притворялся, имитировал. Теперь и в этом нужда отпала.

Варваризация мира, осуществляемая прямо на наших глазах, принесёт ещё немало сюрпризов, о которых постхристианское человечество пока не догадывается — боится догадаться, ленится.

Хула на Духа Святого — это добровольный отказ от плодов Духа, сознательный выбор греха вопреки свидетельству Духа о том, что это — грех. И человеческая цивилизация сознательно погружается в тотальный грех.

Надо понимать, что язычество дохристианское (как немощь человеческого естества) и язычество постхристианское (как сознательное зловолие, уклонение от Христа) — это не одного порядка явления.

Христос — Дверь

Дверь нужна тому, кто ищет выход. Но выход — это ещё и вход. Куда? Нужен ли вход тому, кто ищет выход?

Как часто просто хочется сбежать из ада, не думая о том, что следует за этим. По-настоящему сбежать из ада можно, только войдя в рай.

Христос — Дверь, Путь, Истина, Жизнь. Войдя в Христову дверь, мы попадаем в Жизнь, а значит должны быть живыми, чтобы войти.

Чем живое отличается от мёртвого? Апостол Иаков нам отвечает: вера без дел — мертва (Иак. 2:14,20). Каково же дело верующего человека? Осуществление, созидание ожидаемого Царства Христова. То есть, утверждение Христовой истины словом и делом.

Художник и «Не хочу!»

«Не хочу!» — как наваждение. Эти два слова с некоторых пор стали для него главными словами существования. Каждое утро начиналось с адского «Не хочу!», и, казалось, этому не будет конца.

Однажды ему захотелось взять в руки кувалду и раскрошить весь окружавший его и до смерти опостылевший мир. Он проделал свою разрушительную работу в воображении и был поражён результатом.

Хрупким, стеклянным, хрустальным оказался не мир, а он сам. Он сам разбился вдребезги лишь от желания прикончить мир.

Так разбился бы глиняный кувшин от удара о что-то более прочное и более крепкое. Он глядел на свои осколки со стороны и видел мир, похожий на каменный монумент — памятник смерти. Да, именно смерти — её то он и хотел прикончить.

Мука жизни — в сопряжённости жизни со смертью. Пытка единения живого с мёртвым. Уничтожить хочется не жизнь, а именно смерть. Но это невозможно никому из смертных. Смерть — монумент нашей жизни.

О, великие самоубийцы, ваш секрет раскрыт: вы хотели убить смерть и только смерть, но по недоразумению, по незнанию своему, вы убили в себе жизнь. Вы целились в смерть.

Гордость и достоинство

На вопросы отвечает Константин Владимирович Яцкевич, православный кризисный психолог, преподаватель нравственно-ориентированной христианской психологии в Школе катехизаторов Минской Епархии Белорусской Православной Церкви

— Рэй Брэдбери в одном из своих интервью говорил: «Я никогда не слушаю никого, кто критикует мои космические путешествия, мои аттракционы или моих горилл. Когда это происходит, я просто упаковываю моих динозавров и выхожу из комнаты». Многим творческим людям близка такая позиция, когда хочется просто «упаковать чемоданы» и уйти прочь, если чувствуешь, что не пришёлся ко двору. Это гордость?

— Не всегда только гордость, хотя чаще именно она. Кроме гордости здесь может быть и такое специфическое состояние, как неконгруэнтность, т.е. понимание чуждости атмосферы или ценностного базиса другого человека для возможности понимания друг друга и разделения общих ценностей. В таких случаях, дабы не провоцировать конфликт ценностей и интересов, действительно, правильнее просто уйти, «упаковав свои чемоданы».

— А как соотносится гордость, самость и инстинкт самосохранения, вложенный Творцом в нашу природу? Что-то подсказывает, что изначально у нашей самости есть какой-то положительный, вероятно защитительный, смысл, который важно осознать для верного понимания себя, своей природы и своего устроения.

Моя антропология. Люди и камни

1

Мы злее, чем кажемся, гораздо злее. И порой наша злость здоровее нашей доброты. Не зря сердце и сердиться — однокоренные слова. Сердце начинает сердиться, когда утрачивает своё серединное положение, когда под воздействием тех или иных сил происходит смещение, искривление в какую-то сторону. И это — хорошая злость, полезная, потому что перекос — это нездоровье, искажение, промах, неправда, несчастье. Перекос должен быть обнаружен.

Когда мы хотим быть добрыми (казаться, выглядеть, иметь бонусы доброго), мы лишь имитируем, и оттого вскоре можем явить себя во всей «красе» утратившего равновесие человека.

От чего зависит равновесие? От нас? От внешних обстоятельств? Есть такие обстоятельства, в которых любой рискует стать не тем, кем есть.

Страницы