А по ночам я вижу Балтику,
Она прозрачна и тиха.
И от предчувствия романтики
Ветрами движется строфа.
О, Балтика, ты — вдохновение.
Зовешь меня издалека.
Жестокость янтаря. Сомнение.
И в небе хлопья. Облака.
А по ночам я вижу Балтику,
Она прозрачна и тиха.
И от предчувствия романтики
Ветрами движется строфа.
О, Балтика, ты — вдохновение.
Зовешь меня издалека.
Жестокость янтаря. Сомнение.
И в небе хлопья. Облака.
Долго будет Карелия сниться:
И погибшие дети в воде,
Потемневшие строгие лица,
Просьбы, чтобы спасли их в беде.
Я была в этой местности дальней,
По замшелым ступала камням.
Здесь шторма и ветра кардинальны,
Недоверие к солнечным дням.
Кто решил из Москвы к тем подросткам:
Меры строгие все применить?
Их путевка на смерть была жесткой,
Не посмели ее отклонить.
Разве люди сидят в соцзащитах,
Что не ценят в России детей?
И бесплатно на смерть отправляют
Ради прибыльных лживых идей.
О, Карелия, ты невиновна,
Ты пыталась детей всех спасти.
Штормовые озерные волны
Попытались удар отвести.
Вообще стихи писать легко:
О розах, грезах и ромашках.
О том, как утренней порой
По дереву ползет букашка.
О том, как ослепляет зной,
И дни безоблачно тихи:
И земляника на столе,
И молоко парное в чашке.
Но настоящие стихи:
Тогда родятся на земле —
Когда по коже пробегут мурашки.
Живу я простым человеческим бытом:
Встаю на рассвете, иду в огород.
Капуста с горохом успешно политы,
Редиска помытая просится в рот.
Салат восседает как царь среди черни,
У луковиц головы вжаты в песок,
И жимолость прячется среди терний,
Из зарослей выглянув всего на часок.
Я - в эмиграции. Почти целый год.
Мои реквизиты теряют силу.
И не перечеркнуть истории ход.
Не лучше ли сразу копать могилу?
Моя страна как небольшой островок,
Где можно дышать свободно и честно,
Не каждого пустят в нее на порог,
Не каждому здесь в ней найдется место.
Я - в эмиграции. Почти целый год.
Мои реквизиты теряют силу.
Мощным штормом уносит мой ветхий плот,
Иов меня слышит, дает мне силу.
И как-то мне выдержать бы этот ад,
Ступить из воды на твердую почву.
Смеяться и плакать, запеть невпопад,
Молится, и к Богу отчалить ночью.
11. 06. 2016
Всего лишь сутки до Москвы, всего лишь сутки.
С момента моего отъезда в Пермь прошли минутки.
Я понимаю, что пора, что здесь нет места,
Простит ли родина меня за мою честность?
Но что же делать, если свет с полей и пашен,
Проник мне в сердце глубоко, звенит уральской медью?
В то время, как мой город в праздник был украшен,
И крепко схвачен за руки большой торговой сетью.
Есть в нашем веке поединки
Страшнее атомной войны.
Ведь человеку не в новинку
Держать удар от сатаны.
Есть в нашей жизни бесприютной,
Одна надежда на Христа.
В толпе увидеть многолюдной
Предназначение холста.
Когда изнуряюще жаркий май
Сменит прохладный июль:
С дождями, бегущими через край
Гремящих небесных кастрюль.
Цветы так впечатаются в асфальт,
Что смоет вода пыльцу.
Художник возьмет в палитре кобальт
И смерть прикоснется к лицу.
Разреши мне, Господи, быть как кремень,
Но внутри не окаменеть.
Если горьким с утра становится день,
И от жизни осталась треть:
Дай мне, Господи, счастье прожить в аду,
Не прося райских кущ взамен.
Непрестанно я к смерти своей иду,
Но не стану сдаваться в плен.
Светлой памяти свёкра Игоря Павловича…
На рассвете читая псалтирь,
Понимаешь, что жизнь быстротечна.
Нашей памяти жгучий имбирь,
Пробуждает в сердцах человечность.
Вот и свёкра пора хоронить,
Смерть украла у нас дорогого.
Мог еще бы лет двадцать прожить,
Бог не дал нам исхода другого.