1
Почему у нее такое белое лицо?
Избыток грима? Болезнь? Нервы? Губы мелко трясутся в перерывах между фразами. Не голос — крик. Да, остановилась под горой! Да, по льду не стала подниматься — понесет юзом так, что костей не соберешь! Да, к подъезду авто не подала — ничего, пройдете несколько метров пешочком, не рассыплетесь! Жизнью рисковать — не намерена, тем паче — вашей! Своей-то давно не дорожу, было б, чем дорожить, а то так, дерьмо одно…
И — ручник рванула.
Мы сидели за чашкой кофе – я и мой давний друг, астрофизик, ученый, интеллигент, живущий у самого подножия Большого Азимутального Телескопа в поселке со странным названием Буково.
Вид этого человека всегда красноречиво свидетельствовал о том, что он – служитель храма науки: нескладный, близорукий, малоконтактный, весь в себе, закрывающийся от мира толстыми линзами очков.
- Чем вообще занимаются астрономы? – задала я ему давно интересующий меня вопрос.
С Максимом Ивановичем мы впервые встретились на каком-то профессиональном журналистском собрании.
Сначала мы просто разговаривали, обсуждая издательские и писательские трудности текущего периода, и я рассказала своему собеседнику, что несколько лет назад с коллективом единомышленников стала издавать частную газету. Недавно вышедший из печати ее последний номер я тут же презентовала новому знакомому. Не успев всерьез ознакомиться с темой и направленностью публикаций, он, как и всякий деловой человек, решил тут же использовать нужное знакомство и весело, с огоньком в глазах, спросил:
— Ну, а мои рассказы печатать будете?
1
И все-таки я ее поломала.
Руку-то свою.
Правую причем.
Ту, которой пишу.
Ту, которой крещусь.
Ту, на которой так люблю носить серебро — именно на ней, а не на левой.
«Вулф, как и каждый современный Телемах, открыл жестокую, болезненную истину - что не удастся вернуться домой».
(Ролло Мэй)
Здесь нет воспоминаний, одно эхо».
(Крис Муни, «В память о Саре»)
«Я с тем же успехом
мог бы быть на луне…
Похожая история
была в Вавилоне,
Но на этот раз –
дело во мне».
(«Аквариум», песня)
«Именно в тот момент, когда слово зависает в воздухе, происходит самое важное, и наиболее значимым оказывается сказанное в дверях». (Анн Шутценбергер)
«Тот, чьи губы хранят молчание, выбалтывает кончиками пальцев».
(Зигмунд Фрейд)
«У царя Мидаса – ослиные уши!»
(Тростник, выросший на месте похороненной тайны)
«В семье дети и собаки всегда знают всё, особенно то, о чём не говорят».
(Франсуаза Дольто)
