Вы здесь

Марина Алёшина. История

Прерванный путь

Тобольск, сентябрь 1737 года

Нарочный из губернской канцелярии поклонился Владыке Антонию и отдал бумагу.

— Ступай, не жди, — ласково сказал старец и сломал печать.

Прочтя, он пристроил свиток на аналой и позвал, хмуря брови:

— Иван!

Канцелярист приблизился неслышно, взял послание и развернул.

То был монарший указ: Березовских священников, что служили у Престола верой и правдой и совершали Долгоруким молебны, всенощные и Литургии, наказать и сослать в Охотск.

— Прочесть вслух? – спросил Ваня, потрясенно водя взглядом по бумаге.

Старец покачал головой.

— Надо бы по форме в губернскую канцелярию отписать, что получен указ.

Секретарь сник.

Святая Росвита, первый немецкий поэт

Годы жизни: 930/5 — ок. 975.

А

Славен был Лиудольф, дед Генриха Птицелова, в свои времена. Владетель обширных земель, отважный воин, он собрал под свои знамена всю местную знать, одержал победу над датчанами, укрепил границы родной земли. Его признал первым князем Восточной Саксонии сам народ, а официально — Людовик Немецкий.

Но одно желание еще оставалось невыполненным: основать родовой монастырь. Поэтому вместе с супругой Одой князь совершил долгое паломничество в Рим, принял от папы необходимые для закладки нового храма мощи, и с 865 года стала расти Гандерсхаймская[i] обитель, настоятельницами которой сделались поочередно три княжны, его дочери: Хатумода, Герберга и Кристина.

Миссионер

I

Отец Геннадий проснулся от холода.

Открыв глаза, он услышал, как дрожат сложенные из цельных брёвен стены, как свирепая буря завывает на все лады.

Не верится, что всего полночи назад в этой же самой часовне отслужена всенощная, и ни одно, даже легчайшее, дуновенье, не потревожило собравшихся прихожан; тихо и мягко струился свет, снег блистал тысячами алмазов…

«Ууаауу»,— взревел ветер, бросая в самые малые, невидимые глазу щели, колкую порошу.

Батюшка поднялся на ноги, крупно дрожа от стужи. Старая малица* уже не так держала тепло, ее продувало.

Каждый шаг давался с трудом: часовня, недавно прибранная и украшенная, теперь оказалась усеянной наметенными за ночь снежными горками.

Еще шаг, другой…

«И просто сказать — была на Кресте»

Жизнеописание игумении Севского девичьего монастыря Магдалины (Пономаревой), духовной дочери преподобных Льва и Макария Оптинских

Публикуется со значительными сокращениями

Будущая настоятельница Севской обители родилась в 1788 году, в городе Обаяне Курской губернии, в благочестивой семье Агафона и Кристины Пономаревых, и в Крещении наречена была Марией в честь святой равноапостольной Марии Магдалины. «Бог, посещающий святых Своих скорбями и болезнями, — говорится в жизнеописании, составленном ближайшими сподвижницами матушки, — чтобы, подобно злату в горниле, очистить и приготовить души их к будущей славе, избрал и юную эту отроковицу, с самого нежного детства, на путь узкий и прискорбный, предвидя, что явится в ней впоследствии великая сила благодати»[1].

Рождество в северных льдах (продолжение)

Меж ледяных полей

Наш «Таймыр» еле тащился впотьмах. И раным-рано, я сквозь сон (а дежурила другая вахта) чую — на якорь легли. Что стряслось? Гадать нечего: пал туман.

Эти северные туманы — просто беда: так густы, что и в двух шагах ни зги не видать. Вот напасть похитрее бури: рулевой, если он, конечно, искусен, волну обхитрит, но пред мороком непременно спасует, потому что не чует, куда идёт. Не видать не то что б кормы или фонаря, — человека на палубе рядом, один голос звучит. Вот и действуй в такую пору наудалую, и во всем положись на Бога.  Потому-то туманы в Северном океане и для бывалых страшны: никакие умения не спасут.

В этой дымке держало нас целых двенадцать часов, и за это время заступила новая, наша вахта.

Время тянется медленно. Мы стоим и ждём, когда прояснеет.

Наконец,  как туман прочистился, начинаем двигаться аккуратненько, да с разведкой, из полыньи в полынью. Вот одну проскочили, другую и третью, а потом слышу гром: это значит, киль  пропорол перемычку льда.

— Стоп машина!

Встали.

— Шары на малый ход.

Снова грохот. Сыплет белое крошево в воду, вперемежку с шугой и намерзающим льдом.

— На стопора!

Рождество в северных льдах

Загадочная картина

Митин и Катин дедушка, Николай Николаевич — настоящий художник. Даже навстречу гостям он выходит в заляпанном краской фартуке, с руками, по локоть в праздничных кляксах.

Но едва рассядутся внуки под ёлочкой, позабудутся и холсты, и краски, а польются рассказы, которых у деда запасено великое множество.

В уютной гостиной всё на своих местах: под Рождество здесь царит мандариновый дух, снег шуршит за окном, громыхает что-то в старинных часах.

Над камином висит одна из первых работ Николая Николаевича: ночь, северное сияние и корабль во льдах. Под эту картину непременно ставятся Рождественская икона и нарядная ёлочка-невеличка.

Катя давно уже дожидается одной преинтересной истории, а потому подпрыгивает на месте от нетерпения и поглядывает на таинственное полотно.

— Деда, — наконец, не выдерживает она, — а кто наобещал историю про корабль, и про северные огни, и про длинную-длинную ночь?

— Помню-помню, — хитро улыбается дед, — что ж, обещания непременно следует выполнять. Внук, неси-ка из мастерской очки.